Великолепие чести - Гарвуд Джулия - Страница 9
- Предыдущая
- 9/81
- Следующая
— Я предпочитаю не говорить о подобных вещах, — промолвила она. — И вообще, забудьте обо всем, что я вам наболтала.
— И не подумаю, — заметил Дункан. — Стало быть, ты считаешь, что я хочу удовлетворить свою похоть и овладеть тобою во сне?
Векстон так низко наклонился к Мадлен, что почти касался ее губ своим ртом. Ему все больше нравилось ее смущение.
— Вы не посмеете дотронуться до меня, — неожиданно вырвалось у нее. — К тому же вы слишком… устали… и наш лагерь на открытом месте… Нет, — добавила она решительно, — вы не тронете меня.
— Возможно.
Глаза барона горели насмешливым блеском. Неужели ему доставляло удовольствие дразнить ее?
Мадлен решила не сдаваться без боя. Она ударила Дункана, целясь кулаком в его правый глаз. Цель она поразила верно, вот только этот удар, похоже, был больше неудачен для нее, чем для Векстона; во всяком случае, девушка вскрикнула от боли, а барон даже не поморщился. Господи, она едва не сломала себе руку, а ему все нипочем!
— Вы точно из камня сделаны, — простонала Мадлен.
— Зачем тебе это было нужно? — с любопытством спросил Векстон.
— Для того чтобы вы знали, что я буду биться до последней капли крови, если вы позволите себе лишнее, — запинаясь, пробормотала девушка. Ей казалось, что она проявила небывалую храбрость, но дрожь в голосе выдавала ее смятение.
— Так, значит, до последней капли? — улыбнулся Дункан. — Ты слишком решительна в своих заключениях и действиях, — заметил он. — И в этом твоя ошибка.
— Вы угрожали мне, — возразила девушка, — а это непозволительно.
— Не-ет… — протянул барон. — Я ничего такого не говорил, ты сама это придумала.
— Я ведь сестра вашего врага, — напомнила ему Мадлен. — Этого вы не будете отрицать.
«Надо было напомнить Векстону об этом раньше», — подумала она.
— Да, но с закрытыми глазами мне не определить, чья ты сестра, — проговорил Дункан. — Кстати, я слышал, что ты жила со священником, которого лишили сана. Стало быть, была его девкой. Впрочем, мне все равно… В темноте все женщины одинаковы.
Ах, с каким удовольствием Мадлен ударила бы его снова! Она так разволновалась, услышав эту гнусную сплетню, что глаза ее наполнились слезами и она чуть не разрыдалась. Ей хотелось сказать барону, что отец Бертон был замечательным священником и никто не лишал его сана, к тому же он был ее дядей. Кроме него, никто никогда не заботился о Мадлен, никто не любил ее! И как смеет Векстон повторять перед ней грязные слухи!
— Кто же рассказал вам об этом? — хриплым шепотом спросила Мадлен.
Дункан видел, как сильно ранили пленницу его слова. Он, собственно, и сам предполагал, что все эти россказни были выдумкой. К тому же барон был почти уверен в невинности девушки.
— Неужели вы думаете, что я стану оправдываться? — насмешливо спросила девушка. — Если вы считаете меня шлюхой — что ж, значит, я шлюха.
С тех пор как они покинули замок Луддона, Мадлен впервые дала волю своему гневу. Барон был очарован ее неправдоподобно яркими голубыми глазами, сверкавшими от злости и негодования. «Можно не сомневаться, — заключил он про себя. — Она и впрямь невинна».
Дункан решил прекратить разговор, чтобы больше не огорчать очаровательную пленницу:
— Ладно, давай спать!
— Я не смогу спать, опасаясь, что вы воспользуетесь этим для удовлетворения своих низких желаний.
— Ты и впрямь считаешь, что сможешь ничего не заметить? — спросил барон, дивясь наивности девушки. — Если я захочу взять тебя, как ты полагаешь, то прежде всего разбужу тебя. Обещаю. Так что закрой глазки и спи.
Обхватив Мадлен, он уложил ее на себя и натянул сверху на обоих свой плащ, твердо решив не думать больше о девушке в эту ночь.
Однако это оказалось не так-то легко. От нее по-прежнему исходил слабый аромат роз, ее тело было мягким и податливым. Ее близость одурманивала Дункана. Он был уверен, что Мадлен уснет еще не скоро.
— И как же вы это назовете? — донесся до него сдавленный голос Мадлен. Дункану пришлось припомнить весь их разговор, прежде чем он понял, что она имеет в виду.
— Ты о том, что я «воспользуюсь» тобой? — уточнил барон. — Изнасилованием, — пробормотал он ей в макушку.
Девушка подскочила, ударившись головой о его подбородок. Терпение барона иссякло. Он решил, что вообще зря вступал с ней в пререкания.
— Я еще ни одну женщину не брал силой, Мадлен. Так что твоя добродетель в безопасности. А теперь давай наконец спать.
— Никогда? — прошептала пленница.
— Никогда! — рявкнул Векстон.:
Мадлен поверила ему. Странно, но все ее сомнения внезапно исчезли, и она была убеждена, что во сне Векстон не прикоснется к ней. Удивительно, но ей стала нравиться его близость.
Пригревшись, девушка задремала. Перед тем как окончательно заснуть, она захотела устроиться поудобнее, но барон сердито заворчал и, схватив ее за бедра, удержал на месте. Мадлен решила, что он сердится за то, что она разбудила его своими неловкими движениями.
Теплое дыхание Векстона согревало ее шею. Вздохнув, Мадлен закрыла глаза. Она была далека от того, чтобы поддаться соблазну, но тепло так сладко убаюкивало и пробуждало ненужные мысли. Мадлен вспомнила рассказы об Одиссее, о том, как его соблазняли сирены. Ну конечно, дыхание Дункана действовало на нее точно так, как пение сирен на воинов Одиссея. Античному герою пришлось залепить себе уши воском, чтобы спастись от наваждения.
Мадлен пожалела, что у нее нет подобных средств защиты.
…В лесу сердито завывал ветер, но Мадлен находилась в тепле и безопасности в надежных объятиях своего похитителя. Она была вынуждена признаться себе, что песня сирен заворожила ее.
Ночью девушка проснулась лишь один раз. Спине ее было тепло, а вот грудь и руки мерзли. Очень медленно, чтобы не потревожить Дункана, она повернулась на живот. Положив щеку ему на плечо, руки она засунула под его рубашку.
Мадлен еще спала, когда Векстон потерся подбородком о ее макушку. Девушка довольно заурчала и теснее прижалась к барону. Его бакенбарды защекотали ей нос, и пленница невольно открыла глаза.
Дункан наблюдал за ней. Его лицо было безмятежным, глаза — теплыми и нежными. Впрочем, губы Векстона были твердо сжаты, и неожиданно для себя Девушка подумала о том, что почувствовала бы она, вздумай барон поцеловать ее.
Она не произнесла ни слова, но слегка потянулась к нему. Дункана не надо было уговаривать…
Он так и знал, что поцелуй окажется божественным. У Мадлен были такие мягкие, нежные губы. Она еще не совсем проснулась, поэтому не думала сопротивляться, но рот все же не открывала. Не долго думая, барон большим пальцем опустил вниз ее подбородок и проник языком в теплую сладость ее рта так быстро, что Мадлен и не поняла толком, что происходит.
Когда Мадлен робко попыталась вытолкнуть своим язычком его язык, барон перевернул ее на спину и устроился между ее ног. Его ладони нежно сжимали ее щеки.
Руки Мадлен так и оставались под его рубашкой, и она принялась неумело ласкать его грудь, отчего Векстона пробрала дрожь. Барону безумно захотелось взять ее, насладиться ее божественным, податливым телом, но он помнил свое обещание.
Еще никогда в жизни поцелуй не дарил ему такого удовольствия. Векстон не смог бы остановиться, если бы девушку не пробрала вдруг сильная дрожь.
Поцелуй поразил и Мадлен. Она пребывала в сладком оцепенении и совсем не заметила, что барон резко отстранился от нее и упал рядом на спину, закрыв глаза. Лишь прерывистое дыхание напоминало о случившемся.
Мадлен не знала, что делать. Господи, ей было так стыдно! Что это с ней сталось? Она вела себя так развязно… так безнравственно… И, судя по хмурому лицу Дункана, ее поцелуй не доставил ему удовольствия.
Мадлен едва не плакала.
— Дункан! — позвала она.
Ответа не последовало, но по тяжелому вздоху Мадлен поняла, что он ее слышал.
— Прости, пожалуйста, — прошептала девушка. Барон был так удивлен ее извинением, что широко раскрыл глаза. Все его тело ныло от неудовлетворенного желания.
- Предыдущая
- 9/81
- Следующая
