Посох старой ведьмы - Бабкин Михаил Александрович - Страница 7
- Предыдущая
- 7/42
- Следующая
Ворча, ругаясь, как раз цеплял на крючок очередной кусок рассыпчатой галеты, когда кит испуганно затрубил. Не так, как обычно, когда собирался устроить очередной душ, а иначе – прерывисто и тревожно. Точно автомобильная сигнализация.
– Ты чего дудишь! – подпрыгнул от неожиданности карлик, уронив в воду сухарь. – Ты это брось! Всю рыбу мне распугал, – он повернулся к Тимке:
– Чего это наше китовое величество хулиганит? Скажи ему, чтобы перестал! А то никакой рыбалки вовсе не получится. Не могу я ловить, когда меня пугают, у меня тогда из рук все вываливается!
– И правда. – Тим вскочил на ноги, подбежал к голове кита. – Что стряслось? Ты случаем не тонешь?
Кит отрицательно помотал перед собой хоботом, а после указал им куда-то вправо, настойчиво тыча окольцованным носом в сторону горизонта. Тимка заслонился рукой от солнца, старательно вгляделся в сверкающую водяную даль.
Далеко-далеко над водой серебрилось маленькое облачко, похожее на ртутную каплю. Капля то сжималась, то распухала, иногда рассыпаясь на мельчайшие блестки. И главное, она быстро приближалась.
– Чего там такое делается? – удивился Ворча, сматывая снасть. – Дождик надвигается, что ли? Так я не против, пускай льет. После дождя самый клев!
– Не думаю, – Тимка вернулся к разбросанным возле китового плавника вещам, стал одеваться, – у Бони сейчас зрение колдовское, острое. Как у астронома с телескопом. Так что приготовься – вот-вот что-то случится.
– Опять двадцать пять, – с досадой дернул себя за бороду карлик, – ну никакого покоя! Рыбку поудить спокойно и то не дали! Тьфу ты. – Ворча нехотя упаковал рюкзаки, один в другой – большой рюкзак был почти пуст, – и крепко сел на них сверху, положив на плечо ножны от меча, как дубинку: сам меч Тимка загодя устроил под рюкзаки, чтобы случайно не поранить клинком спину кита-оборотня.
Тимыч достал пульт управления и приготовился к стрельбе – поставил ноги на ширину плеч, вытянул руку с пультом вперед и сделал зверское выражение лица. Чтобы, значит, все его боялись.
Серебристое облако приближалось, становилось все больше и больше; воздух наполнился тихим шелестом и всплесками.
– Рыбы, – прошептал Ворча, не веря своим глазам, – натурально, летучие селедки! Ох, порыбачу же я сейчас. – Он надвинул кепку поглубже, примериваясь, помахал ножнами, словно битой. – Буду лупить влет! – радостно сообщил карлик Тимке, не отводя взгляда от надвигающегося облака. – Смотри не попади мне под руку! Зашибу.
Тимка не ответил. Он увлекся необычным зрелищем: сотни рыб, крыльями растопырив плавники, летели к ним над волнами, вразнобой ныряя в воду и тут же выпрыгивая обратно, точно ими выстреливали из подводных ружей. Косяк летучих рыб упал в воду раз-другой и оказался совсем рядом; через секунду скользкие холодные тела градом застучали по китовой спине.
– Ки-я! – пронзительно заорал Ворча, размахивая пустыми руками и крутясь на месте юлой. Ножны он успел сразу потерять, их выбило первым же ударом – рыбы были крупные, как парниковые огурцы, и летели с сумасшедшей скоростью. Тимка, видя такое дело, успел спрятаться за высокий плавник и уже оттуда попытался стрельнуть пультовым лучом. Но случайная рыбина ударила его по руке хвостом, точно палкой, пульт вывернулся из кулака и упал куда-то в сторону, под груду извивающихся рыбин: Тиму не оставалось ничего иного, кроме как скрючась сидеть под надежной защитой китового плавника и бессильно наблюдать за происходящим. А вокруг творилось такое! Боня-кит набирал в хобот воду и, выгнув его назад, мощными неприцельными струями лупил по рыбинам, сбивая их в полете; Ворча, как заядлый каратист, лихо прыгал по китовой спине, нанося сокрушительные удары руками и ногами по рыбам и по воздуху. В основном – по воздуху.
– Вот это рыбалочка! – взвизгнул карлик, промахнувшись в очередной раз. – Любо, ой любо! – и тут же получил мощный удар в лоб. Всплеснув руками, Ворча на миг замер, а после плашмя упал на спину.
Последняя рыбина с шелестом пролетела над китовым плавником, и летучий косяк ушел дальше в море, вновь превращаясь в серебристое облачко. Кит победно затрубил что-то громкое и ритмичное, вроде фанатского: «Спар-так чем-пи-он!». Тим в поисках пультика на четвереньках заскользил по китовой спине, сплошь покрытой рыбьей чешуей и слизью. Пульт нашелся за соседним плавником, мокрый, липкий: Тимка озабоченно осмотрел его, открыл батарейный отсек и вовсе огорчился – мало того, что из-под кнопок тонким ручейком потекла вода, так еще и оборвался один из проводков, питающих схему пультика от батарейки. Короче говоря, пультовая убивалка временно сдохла – до полного высыхания и ремонта. Тим обтер ее об куртку и спрятал в карман.
Затем, то и дело оскальзываясь на рыбьей чешуе, мальчик просеменил к бездвижному Ворче. Карлик лежал, раскинув руки, и немигающим взглядом смотрел в небо.
– Ворчик, – Тимка в растерянности склонился над ним, – ты чего? Ты смотри не умирай! Я тебе искусственное дыхание сейчас сделаю, вот только послушаю – бьется у тебя сердце или нет? – и приложил ухо к мокрой ворчиной груди; уху сразу стало холодно. Внутри Ворчи что-то тихо постукивало и поскрипывало, словно там споро работали таинственные микрогномики.
– Обидно, – громким и чистым голосом вдруг сообщил Ворча в тусклое небо и шевельнул руками, – до глубины желудка обидно. До почек и селезенок, до мизинца правой ноги, вот как обидно!
– Да ты живой! – обрадовался Тим, подхватил карлика за плечи и усадил его, подперев ему спину рюкзаком.
– Обидно, – повторил карлик: по его щеке сползла слеза, он шмыгнул носом.
– Брось, – успокоил его Тимка, – подумаешь, рыба по лбу стукнула. С кем не бывает! Даже шишки почти нет, так, синячок. Не переживай.
– Не в том дело, – Ворча снял кепку и осторожно потер лоб, – что мне та глупая рыба! Беда в другом – я от удара все вспомнил: кто я, откуда, зачем и для чего… И опять забыл! Напрочь.
– Дела-а, – протянул Тимка, не зная, что и сказать в ответ. – Все-все забыл?
– Ага, – убитым голосом пробормотал карлик. – Помню только, что очень сильным и могучим был когда-то. Ух каким я был! Ого-го каким! Но кем? Кем я был? Кто я?!
– А я знаю, кто ты, – подумав, зловещим шепотом сказал Тим. – Ты – местный Брюс Ли! Я видел, как ты дрался. Брюс Ли, и точка!
– Ба, – у Ворчи удивленно округлились глаза, – правда? Вот это да! Здорово. Только у меня вопросик есть: брюсли – это как? Оборотней знаю, костоходов видел, а вот о брюслях слыхом не слыхивал. Они что, неизвестная разновидность гномов?
– Брюс Ли – гном? – Тим вытаращился на карлика, а после упал на бок и задрыгал ногами от хохота. – Брюслиевые гномы! – сквозь смех еле выкрикнул он и застучал пятками по китовой спине, – Брюс… ли… евые гно-о-омы!.. – больше он сказать ничего не мог. Ворча грустно покачал головой:
– Эк его прихватило. Ясное дело, после такой-то драки! Стресс называется, кажись. Будем Тима лечить, – и он вразвалку потопал к китовой голове. Через полминуты на хохочущего Тимку обрушился холодный водопад – отфыркиваясь и плюясь водой, мальчик вскочил на ноги.
– Прошло? – заботливо спросил Ворча и, повернувшись в сторону победно торчащего хобота, крикнул:
– Боня, хорош! Тим в порядке, можно не поливать.
Хобот дал три гудка и исчез за головой кита. Тимка сердито похлопал себя по куртке, выжимая воду:
– Уже и посмеяться нельзя. Сразу водой окатили! Гномы вы все после этого. Брюслиевые! – и опять захохотал. Ворча постучал себя пальцем по виску – мол, таких и холодный душ не лечит – и вынул из кармана рыболовную снасть. Но только он собрался привязать ее к ножнам, как увидел в море такое, отчего сразу забыл о всякой рыбалке.
– Тим, – замогильным голосом произнес Ворча, торопливо запихивая снасть обратно в карман, – вот теперь настоящая беда… Смотри, – он ткнул рукой в ту сторону, откуда недавно примчался косяк летучих рыб, – вон от кого они так дружно драпали! Ну теперь все, отплавались мы. – Карлик угрюмо замолчал, обхватив себя руками за плечи, словно он сильно замерз.
- Предыдущая
- 7/42
- Следующая
