Песнь Хомейны - Роберсон Дженнифер - Страница 61

Я не окончил фразы — лицо Финна казалось высеченным из камня.

— Я слышал.

Его конь переступил на месте — гнедой конь с белым пятном на морде, чуть косящий на один глаз. Финн, казалось, не заметил этого движения — только чуть пошевелился в седле.

— Ты поэтому вернулся?

Он показал головой куда-то вдаль:

— Мухаара там. Я еще не вернулся.

Голос был сухим и ровным, без интонаций. Я попытался понять его мысли — но Чэйсули хорошо умеют скрывать свои чувства.

— Но — собирался? Его лицо дернулось.

— Мне больше некуда идти. Это ошеломило меня — я ведь знал, где он жил все это время.

— Но… Обитель…

— Я ленник Мухаара. Мое место с ним, а не с кланом. Дункан сказал… — он замолчал и почему-то отвернулся. — Дункан не… освободил меня от того, что я сделал. Шар тэл говорит: от страха можно избавиться только встретившись лицом к. лицу с тем, что вызывает страх.

Волосы упали ему на лицо, так что я не мог разглядеть его выражения.

— А потому я возвращаюсь, чтобы вновь встретиться с ним лицом к лицу. Я не мог смириться со своим страхом — и-тоша-ни не был завершен. Я… нечист.

— С чем ты собираешься встретиться? — спросил я несколько нервно. — Я бы предпочел, чтобы ты не встречался с Электрой.

Он посмотрел мне прямо в глаза своим странным взглядом:

— Я тоже предпочел бы ее не видеть. Но ты взял ее в жены, а мое место рядом с Мухааром. У меня нет выбора, господин мой.

Господин мой. В этих словах не было прежней насмешливой веселости. Я почувствовал, как в моем сердце поднимается волной страх.

— Ты действительно намеревался убить ее?

— Не ее, — мягко поправил он, — Тинстара. Я медленно закипал, только сейчас поняв, как я боялся, что ему удастся это сделать. Я мог потерять их обоих. Обоих. Если бы Финн убил Электру, мне осталось бы только казнить его.

— Электра — не Тинстар! Ты что, ослеп? Она моя жена…

— Она была мэйхой Тинстара, — так же тихо и мягко, — и, несомненно, он все еще использует ее. Если не тело, то, по крайней мере, душу.

— Финн…

— Это я чуть не умер! — он снова ожил и был разгневан. А еще — явно испуган. — Не Электра — она слишком сильна. Я, со своей кровью Чэйсули и всеми дарами!..

Он со свистом втянул воздух, зубы его невольно обнажились в оскале:

— Это почти раздавило меня — едва не поглотило целиком. Это был Тинстар, говорю тебе!

— Что ж, тогда поезжай, — гневно ответил я. — Поезжай в Хомейну-Мухаар и жди меня там. Мы вместе встретимся лицом к лицу с тем, что ты должен встретить, и навсегда покончим с этим. А мне нужно кое-что обсудить с Дунканом.

В его волосах была седина, теперь я видел это ясно, а глаза его внезапно вновь потускнели.

— Кэриллон…

— Поезжай, — уже спокойнее повторил я. — Мне придется думать о войне. Ты будешь нужен мне рядом.

Ветер развевал его волосы. Редкие лучи солнца заставляли золото лиир тускло мерцать в облачном сумраке. Его лицо казалось мне совсем чужим, и я слова подумал о подземелье. Неужели оно так изменило меня? Или — Финн изменился?

— Тогда я буду рядом, — отозвался он, — пока смогу.

Странное обещание. Я нахмурился и собирался было спросить его, что он имел в виду, но он уже направил коня прочь.

Когда я повернулся, Финн галопом скакал к Мухааре. За ним следом бежал волк.

Едва я успел въехать в Обитель, разразилась буря. Мой плащ мгновенно промок насквозь, от капюшона проку было мало, потому я сбросил его на плечи.

Мой конь, разбрызгивая вокруг воду и жидкую грязь, добрался, наконец, до шатра Дункана. В вечернем сумраке я почти не видел других шатров — только кое-где размытыми световыми пятнами маячили те из них, в которых горели жаровни.

Я слез с коня, тут же угодив в лужу, выругался и тут заметил, что Кая нет на привычном месте около шатра: несомненно, он искал укрытия от непогоды в густой кроне дерева или, может, даже в самом шатре. Что ж, в этом он был прав я тоже намеревался как можно скорее попасть в тепло.

Кто-то подошел и принял моего коня — я не сразу понял, кто. Я поблагодарил, дверной полог откинулся, я взглянул вниз и увидел Донала. Он удивленно уставился на меня, потом ухмыльнулся:

— Видишь?

Я видел. Его тонкие руки, пока еще открытые по теплой погоде, были охвачены выше локтя золотыми браслетами лиир, хотя и более легкими, чем у взрослого воина. Среди прядей черных волос поблескивала серьга: формы ее я не мог разглядеть. Такой юный, подумалось мне…

Рука Дункана опустилась на голову Донала, осторожно отстранила его:

— Заходи, не стой под дождем, Кэриллон. И извини моему сыну его скверные манеры. Я вошел.

— Ему есть чем гордиться, — заметил я. — Но не слишком ли он молод?

— Слишком молодых в кланах нет, — вздохнул Дункан, — Кто знает замыслы богов? Неделю назад он услышал зов, и мы отпустили его. Прошлой ночью на церемонии он получил свое золото лиир.

Я почувствовал, что в моей душе шевельнулась уязвленная гордости:

— А я не мог быть свидетелем этого? Дункан был серьезен:

— Ты не Чэйсули.

Что ж, четыре дня я был им. Но теперь мне было отказано в чести присутствия на церемонии. Я перевел взгляд на Аликс:

— Ты должна гордиться.

Она стояла по ту сторону от жаровни, и отблески огня плясали на ее лице. В сумраке ее кожа казалась темнее обычного — она была более Чэйсули, чем обычно, сердце мое вновь сжалось от чувства потери.

— Я горжусь, — мягко ответила она. — Мой сын теперь воин.

Он был еще мал Лет семь, думалось мне, точно я не знал. Но все равно — так невероятно юн…

— Садись, — предложил Дункан. — Донал сейчас подвинет своего волка Я понял, что он имеет в виду, когда увидел растянувшегося на одном из расстеленных на полу одеял — волчонка. Он был совсем маленьким и спал мертвым сном. Видимо, тоже побывал под дождем — в шатре пахло мокрой шерстью.

Несомненно, Донал с волчонком были на улице, когда началась гроза.

Донал, сразу уловив приказ отца, присел и взял волчонка под передние лапы.

Зверек обвис на его руках, как мешок с костями, тяжелый и мокрый — но Донал все же оттащил его в сторону. Волчонок был красновато-коричневым в отличии от серебряного волка Финна, а глаза, когда он приоткрыл один, оказались карими.

— Он жалуется, — несколько оскорбленно заявил Донал. — Он хотел остаться у огня.

— У него волос побольше, чем у тебя, — возразила Аликс. — Мы принимаем у себя Мухаара, а Лорну за спиной у твоего отца будет достаточно тепло.

Я протестующе поднял руку:

— Для него я Кэриллон, а не Мухаар. В конце концов, он мой родственник, я улыбнулся мальчишке. — Что-то вроде дяди.

— Тай устал от Кая, — с сознанием своей правоты сказал Донал. — А он может побыть здесь?

— Тай — сокол, и останется снаружи, — твердо сказал Дункан, пристраивая рядом с собой волчонка.

— Кай жил так долгие годы, это предстоит и Таю.

Донал устроил поудобнее своего волчонка и уселся рядом с ним — пальцы маленькой ручонки зарылись в густой мех. Его желтые глаза уставились на меня с настойчивостью юности:

— Ты знаешь, что у меня их два?

— Два лиир?.. — я посмотрел на Аликс и Дункана.

— Я думал, что у воина должен быть только один…

— Обычно да, — суховато заговорил Дункан, указав мне на ближайшее одеяло, где я и устроился, с наслаждением вытянув ноги, Аликс налила мне чашу горячего хмельного меда. — Но у Донала, видишь ли, Древняя Кровь.

Аликс рассмеялась, когда я принял чашу:

— Да Он унаследовал ее от меня. Он — отчасти Перворожденный, — она села на пол подле Дункана.

— Когда я носила его, я дважды принимала облик лиир — как волк и как сокол. И вот что из этого вышло.

Я отпил горячего сладкого напитка. В шатре было тепло, хотя и тесновато я привык к большим помещениям. Но здесь было уютно: множество одеял, ларей словом, все, что и должно быть в шатре вождя клана. Сверху ниспадал занавес-гобелен, деливший шатер на две части, одна из которых несомненно служила спальней для Дункана и Аликс. Что до Донала, он, похоже, спал у огня по другую сторону занавеса. Теперь с ним спал и волк.