Армагеддон. Книга 1 - Коул Аллан - Страница 12

Таня хотела ответить, что в таком случае она скорее всего погибнет, а кризис будет развиваться своим чередом, но уже без неё. Межпланетная полиция расформирована не будет, Гарри не лишится ни звания, ни должности, да и Галактика, вероятнее всего, уцелеет.

Вслух же она сказала:

– По-другому не получится, Гарри. Если, конечно, ты не желаешь отложить нашу встречу до завтра, учитывая, что сейчас творится на улицах.

– Но ведь…

Таня перебила непосредственного начальника, одновременно переходя на строго официальные формулировки:

– В семь двадцать я прибуду в штаб, сэр. Вовремя, к началу смены. Как обычно, сэр. Извините, но я вынуждена прервать разговор, чтобы успеть к назначенному времени.

Таня энергично опустила трубку. Может быть, чересчур энергично, судя по жалобно пискнувшему телефону. Чёрт бы побрал этого Гарри!

Всё-таки, что ни говори, но само время слишком неповоротливо по сравнению с его работой. Счёт идёт не на секунды и не на мгновения, а на вдохи и выдохи. Иногда это очень долгие вдохи и медлительные выдохи, но всегда готовые сорваться в бешеный галоп.

Два долгих-долгих вдоха и столько же выдохов отделяли его от доклада об «исполнении задания»! Ещё один вдох-выдох – и можно будет констатировать смерть подопечного. Затаи дыхание, скомандуй сам себе: «Пли!», а потом беги что есть сил, уворачиваясь и петляя под шквальным огнём противника.

Восемь, может быть, десять вдохов – и вот ты уже недосягаем для врага, и зажатое в пружину время можно отпустить на волю, погрузившись в мировой океан алкоголя. Упасть на самое дно, в глубочайшую впадину, промыть спиртным каждую извилину больного мозга…

Или сначала – отдых. Вычищенный, смазанный, маркированный новой татуировкой, он пролежит в восстановительной дремоте две, а то и три недели и уж затем окунётся в бесшабашное веселье, дебош и запой заслуженного отпуска.

Только после этого он, по раз и навсегда заведённому порядку, вернётся на базу в Форт Бэйраг, где его вновь ждёт сон, а вернее – Сон, тот, который даже произносить следует с особым смыслом: глубокий, беспробудный, похожий на смерть. Многомесячный, а то и многолетний сон это тоже часть его работы, замечательный способ обмануть время. Но прежде чем уснуть в ожидании нового задания, он возьмёт от жизни всё. Для начала – что ты скажешь о хорошей бараньей лопаточке под густым горячим соусом? С грибочками, лучком и поджаренной картошечкой, а? И русская водка… единственное, что русские делают хорошо, – это водка. Как обычно, яблочный пирог, а под конец – крепкий ароматный чёрный кофе… И тогда – ты просто кум королю, какое там – сам себе король, ребята, сам себе король!

Да здравствует Его Величество король Дэвид Келлс!

Впрочем – пошли они все со своими королями – на пути к покою стоит тип, которого нужно поскорей шлёпнуть. Муха в пиве! Таракан под соусником! Кость в горле!

Келлс ещё раз прицелился, твёрдо охватив курок согнутым пальцем. В его руках было новейшее оружие – с лазерной системой поиска и идентификации цели, с электронным прицелом, настроенным сейчас на тысячу ярдов – любимую дистанцию Келлса. Гоблинпатрон был активирован и переведён в режим ожидания пуска. Великолепная модель спектр-анализатора готовилась зафиксировать всю естественную и сверхъестественную гамму физических и химических явлений, соотнося их с прошлым, настоящим и будущим от момента выстрела. Точкой отсчёта в его жизни всегда был выстрел.

А в перекрестии прицела маячил так называемый Генералиссимус. Нравится русским это звание, и всё тут!

Неуловимое движение – и прицел уставился точно в большую непотребной формы эмблему, изготовленную из литого золота и висящую аккурат посреди потной голой груди Верховного, с позволения сказать, Главнокомандующего.

Вот он – мерзавец, которого очень хочется пристрелить. Дэвид с первого взгляда понял, что перед ним стопроцентный сукин сын. Китель из чешуйчатой ткани расстёгнут до пупа. Ах ты ж, твою мать! Ты только глянь на этого козла с чёрным камнем проклятой секты вуду на лбу! И как зловеще светится… Можно подумать, перед тобой настоящий злой маг, если бы не два медных проводка, тянущихся от обруча на голове к батарейкам, засунутым ублюдку в задницу. А чего стоят одни его золотые цепи! Золотые цепи Дэвид почему-то воспринял как личное оскорбление. Каскад цепей, водопад золота, а в самой середине – идиотская эмблема, на которую изведён, наверное, целый слиток золота. Именно эта эмблема была главным знаком различия для генерала… ах нет – Генералиссимуса!

Генералов Келлс ненавидел. Ненавидел с той страстью, на которую способен в ненависти к генералам только вечный майор. Нет, этого урода он убьёт с особым удовольствием. Этого Верховного Генералиссимуса… да в общем-то наплевать, как его величают. Дополнительное удовольствие – что-то вроде подарка от фирмы, что гоблинпатрон угрохает заодно как минимум и двух гадёнышей-адъютантов. Полковники, судя по узорам на кителях. Полканы поганые! Сильнее генералов Дэвид ненавидел только полковников.

Дэвид дышал редко и медленно. Так медленно, что в гипервремени он сделал меньше движений, чем ящерица, замершая на камне неподалёку. Каждый выдох очищал его организм от продуктов распада и загрязнений. Каждый вдох заряжал энергией особые высокомолекулярные гормоны, циркулирующие в организме и поддерживающие его существование. Келлс был включён, заведён, прогрет и – готов к действию.

Слишком, слишком готов, чёрт побери!

Да будет этот сопляк стрелять или нет?!

Дэвид слышал, как в его оружии, жалуясь, перешёптываются призраки смерти:

– Дадут нам сегодня жрать или нет, ребята?

– Похоже, покуда ничего не предвидится. Может быть, потом, попозже что-нибудь обломится.

– Потом, потом… Я жрать хочу! А нас все «завтраками» кормят.

Дэвид старательно не замечал неуставных разговоров, отлично понимая состояние и настроение голодного солдата. Он и сам боролся с искушением глянуть на склон соседнего холма, где занял позицию его подопечный.

Нет, нельзя отрывать глаз от окуляра и маячащей в нём цели.

Всё ведь было оговорено. Всё просчитано до мелочей, согласовано с этим сопляком… Дэвид не мог вспомнить его имени. Ну ладно, в конце концов, сопляк – и есть сопляк. Хороший он парень или плохой, умный или болван – Дэвиду нет до этого никакого дела, особенно сейчас. На данный момент ситуация такова: Дэвид, как опытный и проверенный солдат, производит контроль и оценку действий юнца, при необходимости выполняет не выполненное сопляком задание, а если дела пойдут совсем худо, то и прикрывает парня. И всё. Он обговорил с сопляком малейшие детали плана, вбил их в его башку и проверил, как усвоена информация.

Во всей операции три удобных момента для выстрела. Три попытки. Готовься Дэвид к делу один, он вполне обошёлся бы двумя. Но ради спокойствия сопляка проработал и третий вариант, чтобы дать парню своего рода фору.

Первый удобный момент возник вдох назад. Генералиссимус осматривал строй своих ряженых подчинённых. Стоя на одном месте, он долго что-то говорил, сбросив с себя защитный жилет и китель из металлической чешуи. Стоял неподвижно, уперев руки в бока. Грудь в золотых цепях словно специально распахнулась навстречу гоблинпатрону, заготовленному Дэвидом. Контрольный призрак впился взглядом в сердце мишени.

Вот он!

Момент для выстрела идеальный со всех точек зрения. Баллистика, поражающий фактор, возможность к отступлению, все мыслимые и немыслимые отклонения – всё сошлось в одной секунде, идеально подходящей для снайперского выстрела.

Дэвид затаил дыхание и…

Вот он – удачный момент!

Едва заметно напряглись мышцы, сгибающие указательный палец. Сила, давящая на курок, увеличилась на вес одного волоска. Ещё один волос – и дело будет сделано. Но…

Он не мог стрелять. Не имел права. Он должен был ждать, когда выстрелит сопляк.

А сопляк, будь он неладен, всё медлил и в конце концов упустил возможность прицельного выстрела.