Сэнсэй II. Исконный Шамбалы - Новых Анастасия - Страница 6

Нужно лишь повернуться в сторону Добра и просто стать Человеком.

Ребята стояли молча над телом дельфина. Даже Стае, насколько он был парнем сдержанным, и тот отвёл взгляд в сторону, еле сдерживая эмоции:

– Попался бы мне сейчас этот «рыбачок», надолго бы потерял охоту брать что-либо тяжёлое в руки…

– …и дурное в голову, – таким же тоном добавил Виктор.

– Ненависть – плохой советчик, – задумчиво заметил Сэнсэй.

– А кто говорит о ненависти, – пожал плечами Женька. – Мы бы его «любя»… отметелили. Да так, что он не то что руку на дельфина… он бы воду за седьмую версту обходил, к умывальнику дорогу забыл.

– Ну, ну, «толерантный» ты наш, – с едва заметной улыбкой проговорил Сэнсэй и, помолчав немного, добавил: – А если серьёзно, ты, конечно, в чём-то и прав, если будешь снисходителен к злу, не заметишь, как станешь равнодушным к добру. Однако, наказывая зло, надо уметь вовремя остановиться. Только так ты сможешь избежать опасности, которая таится внутри тебя. Побеждающий не гордится, не насилует, не ликует. Он побеждает… и в первую очередь самого себя. Так что наказывая зло, нужно помнить о добре.

Ребята выслушали Сэнсэя и вновь понурили головы над телом дельфина.

– Давайте похороним его, что ли, – предложил Женька после некоторого молчания, очевидно пытаясь как-то реабилитироваться перед Сэнсэем.

– Правильно, – поддержал его Андрей. – Сейчас я за лопатой сбегаю…

– Да зачем лопата? – возразил Женя. – Нас много, быстрее руками выроем могилу в песке. Что тут её рыть?

И словно в подтвержденье своих слов Женька сделал руками несколько размашистых загрёбов песка, словно многоковшовый экскаватор, демонстрируя нам, как это быстро делается. Сэнсэй же во время Женькиных «песочных работ» зачерпнул рукой воду и полил её на дельфина. Потом стал нежно поглаживать его голову, при этом приговаривая:

– Зачем же вы его хотите хоронить на суше? Он – моряк. Его родная стихия – это море…

– Что, его бросим вот так, в море?! – удивился Женя. – Давайте лучше в песок зароем, по крайней мере, его рыбы не съедят. Здесь он будет спать спокойно… – Сэнсэй, сидя на корточках, глянул на него и усмехнулся, отчего Женька, почуяв, что снова ляпнул что-то не то, растерянно добавил: – дорогой нам товарищ. Такой репликой он вызвал у ребят улыбки, которые те постарались скрыть, так как момент для этого был явно неподходящим. Сэнсэй же не стал ничего отвечать Жене. Он начал приподнимать голову дельфина, взявшись за неё двумя руками.

– Ну-ка, Николай Андреевич, помоги…

На помощь, помимо Николая Андреевича, сразу же ринулись и другие ребята, в том числе и Женька. Но для переноса тела вполне хватило Сэнсэя, Николая Андреевича и Володи. «Траурный эскорт» двинулся в море. Часть нашей компании осталась на берегу, остальные, в том числе и моя особа, шли в сопровождении. Едва вода стала доходить до пояса, и тело дельфина было наполовину погружено в воду, Сэнсэй сказал своим помощникам:

– Давайте я дальше сам. В воде он легче…

Когда мужчины передавали Сэнсэю тело дельфина, я заметила, что Сэнсэй не просто его обхватил, как придётся. К моему удивлению, он положил ладонь левой руки прямо на рану, словно прикрывая её от любопытных глаз. Правой же рукой обхватил сверху спину животного. И погрузив тело дельфина наполовину в воду, пошёл с ним на глубину. Мы же остались стоять на месте.

Сэнсэй шёл медленно и осторожно, словно в его руках был не мёртвый дельфин, а маленький ребёнок, которого он нежно поддерживал и терпеливо учил плавать. Они постепенно удалялись в море. Лишь когда вода дошла Сэнсэю до груди, он остановился. Я подумала, что сейчас он оттолкнёт тело на глубину и оно пойдёт ко дну. Мне стало безумно жалко этого дельфина. Несмотря на те печальные обстоятельства, благодаря которым мы смогли узреть это чудесное творенье природы, и короткое время нашей «встречи», всё же этот дельфин показался каким-то родным и близким. Во мне зародилось необычное чувство к этому животному, которое трудно точно описать словами, словно его горе при жизни было моим горем, его боль – была моей болью. Это непонятное ощущение какого-то невидимого единения стало переполнять меня изнутри. Я прикрыла глаза, боясь увидеть момент его погружения в воду, и подумала, пусть лучше в памяти сохранится картинка его «странствия» с Сэнсэем. Но, закрыв на какое-то время глаза, я неожиданно услышала удивлённый голос Татьяны:

– Он что, живой?!

Я открыла глаза и с удивлением увидела, что мои друзья с любопытством наблюдали за Сэнсэем и дельфином, который по-прежнему находился у него в руках. Вода, где находился хвост дельфина, волнообразно колыхнулась. Сначала я подумала, что это мне померещилось. Но спустя несколько секунд колыхание вновь повторилось, причём гораздо сильней. Это уже ни с чем не спутаешь. То же заметили и ребята. Мы обрадованно воскликнули:

– Смотрите, смотрите, он живой!

Привлечённые нашим шумом, парни, оставшиеся на берегу, попытались подойти к нам. Мы же хотели подобраться поближе к Сэнсэю. Но Николай Андреевич остановил нас всех.

– Тише, не шумите. Стойте на месте. Напугаете же его…

Наша компания замерла, с восхищением наблюдая за происходящим. Движения дельфина были сначала слабые, точно он медленно приходил в себя после глубокого забытья. Но немного позже они стали смелее и интенсивнее. Удивительным было и то, что этот дикий раненый дельфин, явно испытавший неимоверную боль от чуть не погубившего его человека, даже не пытался вырваться из рук Сэнсэя, хотя тот лишь поддерживал его на плаву. Наоборот, судя по оживлённым движениям, он словно наполнялся жизненной силой. Похоже, каким-то образом понимая это, дельфин не спешил выскальзывать из заботливых, добрых рук.

Через некоторое время дельфин вскинул из воды свой плоский хвост, по форме похожий на китовый, только в миниатюре, и, смешно шлёпнув им по воде, нырнул. Вынырнув недалеко от Сэнсэя, он стал к нему боком, и некоторое время самостоятельно балансировал на поверхности, при этом «наблюдая» за тем, кто ещё недавно держал его в руках. Сэнсэй тоже замер, глядя на дельфина. Через некоторое время, видимо, когда этот безмолвный «диалог» закончился, дельфин развернулся и медленно поплыл в сторону открытого моря. Вопреки нашим ожиданиям, он больше не нырял, а старался держаться на поверхности. Сэнсэй же проводил его немного взглядом, а потом, окунувшись и пригладив волосы, стал возвращаться на берег.

Когда мы уже все столпились на берегу, Виктор заметил:

– Что-то он хиленько плывёт. Насколько мне известно, дельфины – быстроходные создания.

На что Женька подметил на своём излюбленном деревенском диалекте:

– Тебя бы так багром вдарили, посмотрел бы я, как ты поплыл … Хорошо, что ещё хоть так буксирует своё тело.

– Да, слабоват, – произнёс задумчиво Сэнсэй, глядя, как тёмный силуэт с полумесяцем-плавником неспешно удалялся в море, периодически теряясь среди волн.

– Я ж и говорю, выживет ли? – деловито проговорил Женька.

– Сплюнь, – предложил ему Стае.

Женька тут же последовал его совету. Поплевал три раза через левое плечо и, сняв бейсболку, постучал по своей голове. Стае, заметив его движения, усмехнулся:

– Та по дереву же надо, по дереву стучать.

– Так ведь дерево оно и есть дерево, – сказал Женька таким тоном, мол это всего лишь мелочи жизни.

Мы заулыбались. А Стае, махнув рукой в его сторону, обратился к нам:

– Помогите нам вещи дотащить. А то вся охота пропала рыбачить.

Второй раз нам не нужно было повторять. Все дружно пошли разбирать удочки, рюкзаки, разгружая лодку. Саму же лодку ребята спустили на воду на мелководье и за верёвку потащили её как бурлаки вдоль берега.

Пока мы собирались, поднялся сильный ветер. Уходя, мы вновь глянули на море, высматривая глазами нашего дельфина. Но его уже нигде не было видно среди поднявшихся волн. Сквозь шум ветра донёсся печальный крик чайки, кружившей над водой… Да, к сожалению, всё имеет в этой жизни своё начало и свой конец.