Зеркало судьбы - Нортон Андрэ - Страница 47

— Ничего нет… — Он заговорил на понятном Твилле языке. Лицо вождя стало суровым и мрачным, и Твилла почувствовала переполнявшую его скорбь и ярость. Он быстро обернулся к остальным. Только двое воинов последовали за ним в кузницу.

Вождь отдал какой-то приказ на гортанном языке этого народа. Воинство разделилось на маленькие отряды, которые рассыпались по всему замку — кто-то побежал вверх по лестницам, обследовать галереи, кто-то направился осматривать другие помещения первого этажа. Они больше не молчали — многие перекликались, разойдясь по комнатам и переходам.

Ванди прижалась к Твилле. — Это… Это больное место…

Странное высказывание девочки почему-то сразу завладело вниманием Твиллы. А ведь и правда! Печаль, которую навевали покинутые чертоги, становилась все глубже и тягостней. Твилле захотелось уйти отсюда — словно этот замок был могилой, в которой погребены мертвые тела и тщетные надежды.

Девушка решилась нарушить мертвую тишину, повисшую в кузнице после того, как жрец отослал остальных осматривать замок.

— Скажи, что здесь произошло? — спросила она у жреца.

Тот ответил не сразу, словно его мысли витали где-то далеко отсюда. Когда он заговорил, лицо его исказилось от гнева.

— Это — наша главная твердыня. Когда Харгел обманул нас, опутав сетями черного чародейства, мы отправились в поход — потому что все еще верили, что сможем как-то договориться с теми, из верхних земель. Много поколений наших предков жили с ними в мире. Мы торговали с ними, временами вместе пировали. А потом появился Харгел. Его обуревала жадность — он потребовал, чтобы вместо торговли мы платили им дань. Я слышал, что он использовал кое-какие металлы из тех, которые мы добывали, для какой-то странной магии. Некоторые наши металлы смертоносны. Мы не дотрагиваемся до них и не приближаемся к тем горам и землям, где они залегают.

Харгел связал чарами троих наших сородичей — о чем мы тогда не знали, — и эти трое добыли для него смертоносную руду. Потом все трое умерли. Мы направили посольство в верхний мир, чтобы выразить протест их Совету. Посольство попало в засаду. Их всех убили. Сородичи Харгела уже подозревали, что он занимается запретным, — и заявление наших посланцев грозило ему разбирательством в Совете… Потом мы получили послание, что посланцы лесного народа хотят встретиться с нами и выслушать наш протест. Я… — Он замялся, но все же продолжил: — Я обладаю силой. Но не такой, как у них. Я предчувствовал, что нам грозит великая опасность. И мы приняли все меры предосторожности, какие только могли. Нас встретили не воины — скорее, это были создания темных сил. Мы превратились в то, что ты видела. И… Здесь… Кто знает, что эти демоны устроили здесь? Наши женщины, наши дети… Они все… Исчезли…

— Я ничего не слышала о Харгеле от лесного народа, — медленно сказала Твилла. — Они рассказывали о Совете, который несет ответственность за их законы. Главу Совета зовут Оксил.

Жрец покачал головой:

— Я никогда не слыхал этого имени. Но… Женщина, облеченная силой… Кто знает, как долго мы оставались в плену злых чар? Эти, из лесного народа, живут очень долго… Но и они когда-нибудь умирают. Возможно, нынешнему поколению не по нраву темное чародейство Харгела… Но ты ведь не из их народа. Скажи, как случилось, что ты в дружбе с ними? И почему?

Твилла коротко пересказала ему свою историю. Жрец слушал очень внимательно, не перебивая, и только когда девушка закончила, сказал:

— Выходит, те, что пришли издалека, теперь угрожают тем, которые в свое время угрожали нам и обрекли нас на столь печальную судьбу?

— Пришельцы из-за гор угрожают здешним землям, — пояснила Твилла. — Их родной край опустошен и бесплоден. Если они найдут в этих землях то, что считают драгоценными сокровищами, — они и здесь сделают то же самое. Перед тем как я заблудилась в лабиринте, стало известно, что это, похоже, уже началось…

— Каким же образом?

Твилла рассказала о людях, которые промывали речной песок. Когда она упомянула, что именно они ищут, настроение жреца снова переменилось.

— Значит, они задумали ограбить наш народ! Нам изначально были даны способности работать с металлами, создавать из них всякие изделия, нужные для домашних работ, для красоты, для войны и для мира. В этом — смысл и содержание нашей жизни, и этого нельзя у нас отнять! — Он чуть приподнял свою секиру над полом и с силой опустил. Ударившись о каменный пол, золотая секира звонко зазвенела.

— Мы должны обдумать это, ворожея. Ты сказала, что воры из дальних земель — твои сородичи… И она — из их народа. — Он указал на Ванди. — Чем они согласятся заплатить, чтобы получить ее обратно?

Твилла задохнулась от негодования. Она не думала, что ее откровенность обернется против нее же, — а теперь их с Ванди собирались использовать в качестве заложников!

— Мудрый жрец. — Девушка заговорила ровным и спокойным голосом, но ее рука потянулась к волшебному зеркальцу, висящему на груди. — Вспомни, где и в каком виде был ты сам и твои люди, прежде чем наши пути пересеклись.

— Да, мы в долгу перед тобой. И что же ты собираешься делать с этим ребенком?

— Я должна вернуть девочку ее сородичам. Если они узнают, что ее заманили в лес, — начнется война… — Твилла не сомневалась, что так и будет.

— Как наверху, так и внизу, — сказал жрец. — Что бы ни было между народами деревьев и камня, один не может благоденствовать, если другой разорен и уничтожен. Мы изначально связаны воедино. Харгел не мог уничтожить нас, потому как это отразилось бы на его собственном народе, и они бы тоже вскорости вымерли. Вместо этого он связал нас чарами… Однако… Что же случилось с нашими женщинами? С семьями, которые мы покинули, выступая в этот злосчастный поход. Мы должны это выяснить… Мы должны узнать, что случилось с нашими семьями, — и отплатить за них! — Он потряс секирой, и Твилла совсем не удивилась, заметив, как вспыхнули красным огнем глаза кабаньей головы, венчавшей волшебное оружие.

— Если этот Харгел что-то с ними сделал, это должен знать кто-то из лесных людей… — Жрец внезапно повернулся к Твилле: — Или ты, ворожея. Посмотри в средоточие своей силы и скажи: где теперь наши семьи?

Твилла прикрыла зеркальце ладонью, словно защищая. Однако девушка не знала, чем может пригрозить ей этот жрец подземного народа. Тем более что она все равно не имела ни малейшего понятия, как найти ответ на его вопрос.

— Я… Мне нужно увидеть их лица… — Девушка лихорадочно придумывала более или менее связное объяснение. — Я не смогу сосредоточиться, не представляя их лиц. Ведь я не знаю, как выглядели ваши женщины…

Жрец в нетерпении постукивал древком секиры по полу. Примет ли он такое объяснение? Твилла верила, что говорит правду.

— Увидеть лица?.. — повторил жрец. Потом подошел к открытым дверям кузницы и что-то зычно крикнул.

Один из маленьких воинов прибежал на его зов, жрец отдал ему какой-то приказ, и воин снова убежал — куда-то в дальний угол зала.

— Возможно, мы найдем для тебя их лица… — сказал жрец. — Пойдем…

Они вышли из кузницы в большой зал. Там стояли скамьи. Жрец жестом предложил Твилле и девочке присесть и сам тоже сел — на другую скамью, лицом к ним. Топоча короткими ножками, прибежал воин, которого жрец за чем-то посылал. То, что принес воин, сверкало и переливалось в лучах красновато-золотистого света — так ярко, что казалось, будто предмет окружен сияющим ореолом. Жрец принял эту вещь так, словно это была величайшая ценность. Он долго пытался пристроить свое сокровище на скамье — ему не хотелось, чтобы к драгоценному предмету прикасались руки посторонних. Когда жрец повернулся, Твилла увидела небольшую скульптуру, еще более чудесную, чем те, что стояли в нишах во дворце лесного народа. Она была сделана столь же искусно. Твилла взяла скульптуру и подняла ее повыше.

Это было изображение женщины. Не с такими точеными чертами лица, как у лесных чародеек, скорее похожей на женщин из народа Твиллы. Она чем-то неуловимо напомнила девушке ее наставницу, ведунью Халди. Фигура женщины не походила на кряжистые, плотного сложения фигуры маленьких воинов. Она скорее напоминала более высокого и стройного жреца.