В логове льва - Гаррисон Гарри - Страница 32

• Предыдущая
• 32/56
• Следующая

– Попробуй по соседству. Тринити-хаус. Все, кто тебе нужен, там.

– Хочу лоцман имя Ларс Нильсен, – обернулся к нему пришелец. – Он мой, как это по-вашему… племянник.

– Клянусь святым Георгием, смахивает на то, что наш друг – родня старине Ларсу! А я-то всегда считал, что он чересчур убогий, чтобы иметь семью.

– Повел вчера угольный сухогруз в Лондон, – вставил другой выпивоха. – Смотря чего подцепил на обратную дорогу, может подоспеть уже с минуты на минуту.

– Ларс – он здесь? – переспросил великан.

Повторив то же самое много раз так и эдак, чужаку таки растолковали, что к чему.

– Я ждать, – отодвинувшись от стола, он вернулся к стойке, что не слишком огорчило лоцманов.

К вечеру горсть мелочи на стойке порядком убыла после множества пинт. Дядюшка Ларса пил неспешно, с толком и расстановкой, поднимая голову только для того, чтобы взглянуть на вошедшего, когда дверь с улицы отворялась. Уже смеркалось, когда в бар ввалился седобородый мужчина, гулко тюпая деревянным протезом по доскам пола. Сидевшие в пабе лоцманы встретили его нестройным хором приветствий.

– Принимай компанию, Ларс! – крикнул кто-то.

– Твое семейство хочет получить обратно деньжата, что ты украл, когда сбежал из Дании!

– Он такая же образина, как ты, вы наверняка родственники!

Громко, неистово обложив всех в три этажа, Ларс заковылял к стойке. Бородатый обернулся, чтобы взглянуть на него.

– Чего пялишься? – рявкнул на него Ларс.

– Jeg er deres onkel, Lars,[28] – невозмутимо отозвался тот.

– Не видал тебя ни разу в жизни, – заорал Ларс по-датски, смерив собеседника взглядом с головы до ног. – И говоришь, как уроженец Kцbenhavn,[29] а не Jylland.[30] Вся моя родня – Jysk.[31]

– Я хочу потолковать с тобой, Ларс. О деньгах. О куче денег, которые могут быть твоими.

– Ты кто таков? – подозрительно осведомился Ларс. – Откуда меня знаешь?

– Я знаю о тебе. Ты датский моряк, прослуживший тут лоцманом десять лет. Это верно?

– Ja,[32] – пробормотал Ларс, окидывая взглядом помещение, но никто не обращал на них ни малейшего внимания, потому что говорили они по-датски.

– Добро. Теперь я куплю тебе пива и мы snakke,[33] как старые друзья. Куча денег, Ларс, а заодно и возвращение в Аарус.

После этого они толковали вполголоса, сблизив головы над липким от пролитого пива столом. Что бы там ни было сказано, но это так обрадовало Ларса, что его губы растянула столь непривычная для них улыбка. Собеседники заказали ужин – массу котлет с хлебом – и умяли их без остатка. Покончив с едой, они удалились вдвоем.

Назавтра Ларс Нильсен не явился на дежурство в Тринити-хаус. Потом разнесся слух, будто он сказал хозяину паба, что получил наследство и возвращается в Данию.

О его исчезновении никто ни капельки не пожалел.

Поодиночке и парами большие корабли шли из Америки в Ирландию, конвоируемые всю дорогу броненосцами Соединенных Штатов. Многочисленные транспорты очень разнились по классу; попадались даже деревянные парусники, оборудованные паровыми двигателями. У некоторых из этих переделанных судов бункеры вместительностью не отличались, так что все конвои делали остановки в Сент-Джонсе, на Ньюфаундленде. Теперь в тамошнем порту не осталось ни одного британского корабля; американцев же местные жители встречали очень гостеприимно. После этого визита на берег конвои шли дальше на север в надежде уклониться от встречи с британскими дозорами. Почти дойдя до Исландии, они сворачивали на юг в сторону Голуэя. Как только прибывшие суда избавились от доставленных грузов – по большей части, боеприпасов, – те поездом отправляли в Дублин, а пустые суда бросали якорь на рейде Голуэйской бухты. К исходу весны бухта почернела от кораблей, мирно стоявших на якоре в ожидании приказов; такого их множества здесь не видели ни разу.

Долго ждать приказов не пришлось. Последние распоряжения доставил сам крейсер ВМФ США «Мститель», победитель сражения на Потомаке. Однажды утром он величественно вошел в гавань, чтобы причалить в порту Голуэя. Теперь «Мстителем» командовал закаленный в боях капитан Скофилд, поскольку постаревший командир Голдсборо наконец получил заслуженную отставку. Старший помощник тоже пришел новый – как ни странно, русский, граф Корженевский, ко всему еще и окончивший британскую Военно-морскую академию. Первоначальные сомнения Скофилда по поводу этого странного назначения вскоре уступили место уважению, ибо граф оказался старательным и способным офицером.

Приказы, доставленные «Мстителем», тут же разослали на ожидающие корабли, а полковник сухопутных войск с вооруженной охраной отправился курьерским поездом в Дублин с приказами для генерала Мигера и генерала Ли.

Приготовления шли без суеты и спешки, с достоинством бесповоротной решимости. На рассвете 15 мая 1866 года корабли подняли якоря и один за другим вышли в открытое море. Миновали Аранские острова, двигаясь на северо-запад вдоль побережья Коннемара, затем свернули на север – их путь лежал в Северный пролив между Ирландией и Шотландией. Задолго до того, как они вошли в пролив близ Донегальской бухты, тучи дыма на горизонте выдали присутствие стоящих в ожидании американских броненосцев.

Такого огромного военного флота мир еще не видел даже во время недавнего вторжения в Ирландию. Ни один британский флот, как бы силен он ни был, не осмелился бы встать на пути этой могучей армады.

Впрочем, врага не было и в помине – маневр американского флота застал британцев врасплох. Корабли шли на юг через Северный пролив, где их легко было заметить из Шотландии. Их и в самом деле обнаружили, когда они миновали Малл-оф-Кинтир, и телеграмма из Кэмпбелтауна стремительно понесла эту весть на юг. Но пока там успели хоть что-то предпринять, транспортные суда уже благополучно стояли в Дублинском порту и порту Дан-Лэри.

Броненосцы же остались в море, чтобы перехватывать все суда, у которых хватит опрометчивости приблизиться к побережью Ирландии. Пару-тройку решившихся на это быстренько отправили восвояси. Тем временем на берегу войска поднимались на борт ожидавших кораблей, а артиллерийские батареи направлялись на новые транспорты, построенные специально для надвигающегося вторжения, – корабли с железными корпусами, у причала открывающие огромные люки в бортах, из которых паровые цилиндры выдвигали стальные аппарели. К ним прилаживали дощатые мостки, чтобы лошади без труда смогли втащить в трюм орудия и лафеты. Кавалерия, как и конюхи с офицерскими конями, грузились тем же манером. С посадкой и погрузкой было покончено с наступлением сумерек вечером 19 мая.

Вскоре после полуночи 20 мая корабли заняли свои места в походных порядках и вышли в море. Им предстояло пройти по прямой менее ста сорока миль через Ирландское море к берегам Британии. Рассвет застал их уже в Ливерпульской бухте, а первые боевые корабли уже шли на всех парах вверх по Мерси.

Нападение оказалось полнейшей неожиданностью для ошарашенных ливерпульцев. Грохот тяжелых орудий стал первым знаком того, что их страна снова вступила в войну. Каждая крепость, артиллерийская батарея и военный объект были тщательно нанесены на карты американцев. Разведка дала свои плоды. Каждому из броненосцев были указаны собственные специфические цели. Солнце едва успело подняться над горизонтом, когда прогремели первые выстрелы.

Мощные фугасы разорвались на закрытых позициях, расшвыривая пушки, кладку и клочья человеческой плоти во все стороны от всесокрушающего огненного урагана, вздымаемого крупнокалиберными снарядами. Поддерживая раненую руку, одинокий кавалерист, пустив коня в галоп, пронесся по пустынным улицам к центральной телеграфной конторе и стучал в запертую дверь эфесом сабли, пока не взломал. Вскоре явился перепуганный телеграфист и прямо в ночной сорочке уселся за аппарат, чтобы передать в Лондон весть о вторжении.

• Предыдущая
• 32/56
• Следующая