Зеленый вертоград. Слова поцелуйные - Бальмонт Константин Дмитриевич - Страница 2

Адам, первично-красный,

Ликующая плоть.

Из глыбы темно-страстной

Слепил его Господь.

Узывчивая Ева,

Прозрачная душа.

На первый зов напева

Пришла к нему, спеша.

Пришла к нему в невинный,

Сияющий Эдем.

Но этот сад пустынный

Для разума был нем.

И Ева воздохнула,

И поглядел Адам.

И долгий ропот гула

Прошел по Небесам.

Совсем в средине Рая

Красивый куст расцвел.

Адам сказал, не зная,

Что это — женский пол.

И раковина Моря

Раскрылась на кусте,

С зарею цветом споря,

И споря в красоте.

И в страсти обоюдной

Адам склонился к ней.

Обвил их изумрудный

Алмазноокий Змей.

Так пламенно горенье

Струил на них алмаз,

Что скрыл он выраженье

Змеиных этих глаз.

И дерево средь Рая,

Багряное, на снедь,

Растет — тела сжигая,

И жжет — чтобы гореть.

Менять уж невозможно,

Цвети, кто раньше цвел.

Адам сказал неложно,

Что это женский пол.

Развесистое древо

Сияет среди Рая

Глядит Адам и Ева,

Глядят они вздыхая.

Сказали им, что можно

Все трогать, лишь не это,

Погибель непреложна,

Здесь слишком мною света.

Не трогайте же, детки,

Красы тут непростые,

Серебряные ветки,

И листья золотые.

Растет оно из бездны,

Уводит в пропасть злую,

В темницы, что железны,

В гробницу расписную.

Но самое в нем злое,

Что есть в нем запрещенье

О, древо роковое,

Ты съешь возмущенье.

Под древом мягко ложе,

Усыпано цветами

Прости, великий Боже,

Так нежно с васильками.

С багряным цветом розы

Сердца так вольно слиты,

Что все Твои угрозы

Мгновенно позабыты.

И ветки — молодые,

В них серебро сквозное,

И листья — золотые,

Как солнце золотое.

Погубит ли нас это,

Целуясь, мы не знаем,

Но лишь завет запрета

Мы называем Раем.

То древо, о котором

Теперь уж речь бесплодна,

Светло сияет взорам,

И ширится свободно.

Багряно, златовидно

В пылающей красе,

Любить его не стыдно,

Им в мире живы все.

И будто бы когда-то

Оно запретно было

Неправда, аромата

В нем животворна сила.

Оно до края Неба,

Оно доходит в Ад

В дупле есть мною хлеба,

На ветках сонм услад.

Края всегда повиты

Душистыми цветами,

В них словно сказки скрыты

С цветистыми строками.

В корнях и мед и млеко,

Двенадцать свежих рек.

И все для человека,

Богатый человек.

Причудливые звери

В стволах выходят, входят,

И дети в светлой вере

Здесь хороводы водят.

И птицы столь всезвучно

Поют среди ветвей,

Что слушать их не скучно

Сто лет и вдвое дней.

Я сижу и я гляжу

На великую межу.

Справа — поле, слева — лес,

Много тут и там чудес.

Я гляжу. А за спиной

Шестикрылый Неземной.

Не один стоит, их два.

И растет, поет трава.

Тот, направо, светлый он,

Словно день воспламенен.

А другой еще светлей,

Как пожар среди ночей.

И один — хорош как тишь,

Как загрезивший камыш.

У другого же глаза —

Грозовая бирюза.

И один — светло поет,

Как напевность тихих вод.

А другой — молчит, молчит,

И как к битве закричит.

И один крылом взмахнет,

Шестикратностью блеснет,

И мгновенно для очей —

Годовых три сотни дней.

И другой крылом взмахнет,

Шестимолнийно сверкнет,

И внезапно для очей —

Триста огненных ночей.

Справа поле, слева лес,

Живо поле, лес воскрес.

Светел день, и ночь светла,

Богу вечному хвала.

— Кто ты, милый белый брат?

Как свеча твой светлый взгляд.

— Кто ты, бледная сестра?

Говорить давно пора.

Первый ты откройся мне,

Очень страшно при Луне.

— Ты мне первая скажи,

Кто ты, что ты, расскажи.

— Я сестра твоя, сестра,

Вместе вышли со двора,

Как оставили наш дом,

Что Небесностью зовем.

— Я твой брат, твой белый брат,

Ангел, что ли, говорят,

Все хочу я побороть

На Земле земную плоть.

— Я сестра твоя, сестра,

Я душа, я звезд игра,

Если плоть мы освятим,

Без обиды победим.

— Брат, над лугом ты трубишь

В свою золотую трубу.

Если меня ты любишь,

Скажи мне мою судьбу.

— Быть тебе вечно со мною,

И всегда быть белой, сестра.

Тебе уготован Луною

Путь серебра.

Если в часах — ты минуты

Захочешь, минуты одной,

На горы пойдешь ты круты,

В замок, где сон ледяной.

Если в минуте — минутней,

Воздушней захочешь быть,

Я буду с весною и с лютней,

И тебя научу любить.

Если ты птиц захочешь,

Голубей тебе дам, лебедей.

Если наряд свой омочишь,

Это брызги небесных дождей.

Если цветов захочешь,

Я тебе ландыш найду.

— Брат, ты нежно пророчишь,

А если я к Солнцу пойду?

— Если ты не боишься жгучих

Праздников вешней игры,

Иди, на превыспренних кручах

Я тебе приготовил шатры.

— Я белая, так, я белее,

Чем лилия тихих вод.

Но ты золотишься, и, рдея,

Поешь, твой голос зовет.

— Я зову на высокие выси,

Я зову до исподних глубин.

Я огонь в вековом кипарисе,

Я в пещерах полночных рубин.

— Зачем же тебе золотое,

Скажи, а белое — мне?

— Чтоб быть нам счастливее вдвое,

Чтобы Солнце сияло — Луне.