Не плачь, моя леди - Кларк Мэри Хиггинс - Страница 21

Крейг предложил, чтобы они поселились вместе в коттедже с двумя спальнями, но Тед отмолчался, и, очевидно, поняв намек, друг настаивать не стал.

Вот было бы здорово, если бы все понимали без слов, что тебе нужен определенный простор. Тед разделся, швырнул одежду в корзину для грязного белья. Вспомнил, как Кэти, его жена, отучала его от привычки разбрасывать белье где попало. «Мне все равно, пусть у тебя богатая семья, – выговаривала она. – Но все-таки свинство, чтобы кто-то с пола подбирал твое грязное белье». – «Но это ж благородное грязное белье!»

Лицом в ее волосы, душилась она всегда двадцатидолларовым одеколоном. «Экономь деньги. Не переношу дорогие духи, они меня давят».

Под струями ледяной воды прекратилась пульсация в голове. Чувствуя себя получше, Тед, накинув махровый халат, позвонил горничной и попросил ледяного чаю. Хорошо бы посидеть на веранде, но рискованно. Не хочется вступать в разговоры ни с кем, кому случится пройти мимо. Черил, например. Очень похоже на нее «случайно» прогуляться мимо бунгало. Господи, неужели она никогда не забудет мимолетной любовной связи? Красивая, конечно, актриса, забавная, напористая, как танк. И даже если бы впереди не маячил суд, Тед ни за что бы не связался с ней снова.

Он сел на диван, с которого был виден океан и чайки, мечущиеся над прибойной пеной, они избегали угрожающего подводного течения, взлетая повыше над мощными волнами, не давали ударить себя о скалы.

От мыслей о суде Теда прошиб пот. Порывисто вскочив, он распахнул стеклянную дверь на боковую террасу: поздний август обычно приносил желанную прохладу. Прислонился к перилам.

Когда он начал понимать, что с Лейлой у них ничего не получится? Недоверие к мужчинам, укоренившееся в ней, стало невыносимым. Не по этой ли причине он пренебрег советом Крейга и вложил миллионы в ее спектакль? Может, подсознательно надеясь, что, на гребне оглушительного успеха, она решит – ей ни к чему участие в его светской жизни и брак с ним? Лейла была актрисой – во-первых, во-вторых и в-последних. Она заявляла, что хочет ребенка, но это была ложь. Материнские инстинкты она удовлетворила, воспитывая Элизабет.

Солнце медленно опускалось в Тихий океан. Воздух зазвенел стрекотом кузнечиков и цикад. Вечер. Ужин.

Он представил себе лица соседей по столу. Мини, Хельмут с фальшивыми улыбками и встревоженными глазами. Крейг, старающийся проникнуть в его мысли. Сид… какой-то суетливо-нервный. Сколько Сид нахватал в долг? Сколько надеется одолжить у него? Во сколько обойдутся его свидетельские показания? Черил – воплощенная манящая сексуальность. Эльвира Михан, без конца теребящая брошь, глаза горят любопытством. Генри, наблюдающий за Элизабет через стеклянную перегородку. Элизабет, с лицом холодным и презрительным, изучает их всех.

Тед посмотрел вниз. Бунгало располагалось на холме, и боковая веранда поднималась над землей футов на десять. Он смотрел на кусты внизу, полыхающие цветами. В голове роились образы, и он бросился обратно в комнату.

Его все еще бил мелкий озноб, когда вошла горничная с ледяным чаем. Не заботясь о тонком шелковом покрывале, он упал на огромную кровать. Ему хотелось, чтобы ужин уже закончился и этот вечер со всеми его последствиями тоже.

Рот его скривился в угрюмом подобии улыбки. Почему он так подгоняет время? Как, интересно, кормят в тюрьме?

Выяснит за бесконечную череду вечеров.

До Спа Дора доехала в два часа дня, забросила к себе в комнату дорожную сумку и прямиком отправилась в приемную.

Мин позволила ей оставить сумки с письмами тут, в кладовке. Обычно Дора захватывала зараз по пачке и клала в нижний ящик своего стола. Она знала – письма к Лейле раздражают Мин, но сейчас ей было уже все равно. В ее распоряжении оставался еще один выходной – она займется просмотром писем.

В десятый раз Дора перечитала злобную анонимку. И с каждым разом росло убеждение: крупица правды в ней есть. Как ни счастлива была Лейла с Тедом, но, расстроенная из-за последних трех фильмов, она часто взрывалась и вечно пребывала не в настроении. Терпение Теда, как подметила Дора, было на пределе. Может, у него и вправду была другая женщина?

Именно так и решила Лейла, если прочитала хоть одну анонимку. Это объясняло ее тревогу, выпивку, депрессию последних месяцев. Лейла часто повторяла: «В этом мире есть только двое, кому я могу доверять: Ласточка и мой Сокол. А теперь и ты, Сэмми». Дора чувствовала себя польщенной. «Королева Элизабет-2 (прозвище Мин) тоже, конечно, пойдет за меня в огонь и воду, но при условии, что выгадает на этом грош-другой, и это никак не заденет интересов Игрушечного Солдатика».

Дора обрадовалась, что в приемной нет ни Мин, ни Хельмута. День стоял солнечный, с Тихого океана дул мягкий, ласковый ветерок. Далеко на камнях над океаном она разглядела ледяник: рыжевато-зеленые листья растения, которое росло на воде и в воздухе. Для Лейлы водой и воздухом были Элизабет и Тед.

Дора прошла в кладовку. При страсти Мин к красивой обстановке даже эта комнатушка была экстравагантной. Папки – солнечно-желтые, плиточный пол оттенков золота и янтаря, комод эпохи Якова I переделан в шкаф.

Писем к Лейле оставалось еще две полных сумки. Самых разных – на листочках в линейку из детских тетрадей и на дорогой надушенной бумаге с личным вензелем. Захватив полную охапку, Дора понесла ее к столу.

Дело продвигалось медленно. Неизвестно, может, адрес на новой анонимке и не будет наклеен из вырезанных букв и цифр, как на первой. Начала Сэмми с писем, уже распечатанных, прочитанных Лейлой. Но прошел почти час, а результатов никаких. Все самое обычное: «Вы моя любимая актриса… Назвала дочку в вашу честь…», «Видела вас в „Джонни Карсоне“. Вы такая красивая и так смешно играли…»  Но встретилось и несколько на редкость суровых критических высказываний. «Последний раз трачу пятерку, чтобы посмотреть на вас. Препаршивая киношка…», «Лейла, а вы сами читаете сценарии или просто хватаетесь за все роли, которые вам подсовывают?»

Дора так углубилась в чтение, что даже не заметила, что уже четыре часа и пришли Мин с Хельмутом. Только что сидела одна – и вот они подходят к ее столу. Дора, подняв глаза, попыталась изобразить естественную улыбку и небрежным движением руки сунула анонимку в общую кучу.

Было ясно – Мин расстроена. Казалось, она даже не заметила, что Дора приехала раньше.

– Сэмми, достань мне папку расходов на баню.

И села в ожидании, мертвенно-бледная. Когда Дора вернулась, Хельмут протянул руку за папкой, но Мин буквально вырвала ее. Он потрепал жену по руке:

– Минна, пожалуйста, не надо драматизировать!

Мин не обратила на него внимания.

– Пойдем! – велела она Доре.

– Приберусь сначала…

– Брось! Какая разница!

Возразить Дора не могла. Попробуй она убрать в ящик анонимку, Мин тут же потребовала бы показать ее. И, пригладив волосы, Дора последовала за Мин в кабинет.

Мин, подойдя к своему столу, распахнула папку и принялась быстро листать бумаги. Большинство – счета от подрядчика. «Истрачено – триста тысяч, двадцать пять… – читала она вслух все громче и истеричнее. – Нужно четыреста тысяч долларов для продолжения работ по внутренней отделке».

Мин хлопнула папкой о стол и ударила по ней кулаком.

Дора принесла стакан воды из холодильника. Хельмут, торопливо обогнув стол, стал ласково массировать виски Мин, тихонько приговаривая:

– Минна, Минна, расслабься! Подумай о приятном. У тебя же давление поднимется!

Дора протянула стакан Мин, презрительно взглянув на Хельмута. Этот транжира загонит Мин в могилу своими сумасбродными проектами. Мин была абсолютно права, когда предлагала строить не баню, а еще один комплекс бунгало в глубине территории, попроще. Вот это окупилось бы. В наши дни на курорты ездят и секретарши, не только богачи. Но этот напыщенный болван все-таки уговорил ее. «Римская баня прославит нас» – его излюбленная песня, когда он уговаривал Мин залезть в долги. Финансовое положение курорта Дора знала не хуже их. Так не могло продолжаться.