Предатель крови - Хенди Барб - Страница 25

Угрозой для провинции была не одна только Лукина Валло. Ходили слухи, что к северным границам края стягиваются все новые войска Душана Абоши. Еще одним признаком упадка стал, умеренный, правда, успех заговора Таровля. Один за другим нобили Дармута превращались в голодных псов, которые грызлись друг с другом в отчаянном стремлении выжить. Провинция разлагалась изнутри, а у границ уже хищно кружили войнордские волки.

Историю Михала Таровля, как и многие другие секретные сведения, Хеди услыхала от Эмеля. Молодой граф Таровля прибрал под свою руку достаточно рекрутов, чтобы устроить засаду для отряда и без того немногочисленной кавалерии Дармута. В то время даже никто и не знал, что это его рук дело. Офицеры, достигшие высоких чинов, часто пытались устраивать заговоры, но Таровля оказался среди них удачливым исключением. Он собирал войско почти три месяца, прежде чем его измена вышла наружу. Большинству заговорщиков не удавалось нанести даже первый удар.

Впрочем, как бы ни был хитер Таровля, ему не повезло. Не судьба ему умереть тихой и легкой смертью в собственной постели. Хеди его ничуть не жалела.

Порой нобили и высшие офицеры уничтожали друг друга, и победитель прибирал к рукам планы и средства побежденного, чтобы воспользоваться ими самому. Хеди мало что знала о подобных интригах, но в последнее время она изрядно поднаторела в собирании информации. Ее осведомленность и ненависть росли одновременно, как растет до небес гора, к которой то и дело прибавляют то один, то другой камушек.

Много лет назад, когда Хеди было лишь пятнадцать, ее, мать и младших сестер пригласила на «женские посиделки» сводная сестра дяди. Вечер выдался длинный, скучный и странно напряженный, с карточными играми и натужной светской болтовней, однако же по воле хозяев они засиделись так поздно, что вынуждены были там и заночевать. Когда утром они вернулись домой, слуги сказали, что отец Хеди еще не выходил из своей опочивальни. Все подумали, что он в отсутствие жены и детей решил и сам поразвлечься и загулял допоздна. Никто не стал беспокоить его — до той самой минуты, когда в ворота особняка, прежде чем леди Прога и ее дочери успели сбросить дорожные плащи, загрохотали кулаки солдат.

Андрей Прога, отец Хеди, умер в одиночестве, в собственной постели — кто-то со смертоносной точностью вонзил ему в основание черепа длинный узкий нож.

Приказ убить лорда Прогу исходил от самого Дармута.

Ни дядя Хеди, ни его сводная сестра не попали под подозрение, не лишились своего места и влияния в провинции. Они пальцем не шевельнули, чтобы помочь своим родственникам. Их не вышвырнули из собственного дома за родство с изменником — как случилось с матерью и младшими сестрами Хеди, которые умерли от голода на улицах Веньеца.

Хеди, если только можно так сказать, повезло больше. Ее отдали в наложницы Эмелю, вознаградив тем его неколебимую верность Дармуту.

Эмель был добр и питал к ней сострадание, а позднее и нежную страсть. Постепенно Хеди прониклась к нему симпатией и даже, пожалуй, ответным состраданием. Он был женат на бездушной аристократке десятью годами его старше, и между Эмелем и его женой Владьиславой никогда не было и тени любви. Хеди, если о ней упоминалось в разговорах, называли «четвертой наложницей», хотя на самом деле она у Эмеля была одна. Ее предшественницы умерли одна за другой, причем таким образом, что только ленивый не заподозрил бы в этом козни Владьиславы. Потому Эмель держал Хеди подальше от своего поместья, на западе провинции. Благодаря ему Хеди узнала и свела воедино все подробности того, что теперь было ей известно.

Эмель обещал жениться на ней — конечно, когда станет свободен. Нобиль мог иметь сколько угодно любовниц, но жена у него могла быть только одна.

Хеди не могла понять, почему Дармут велел Эмелю нынче вечером привести ее с собой в замок. Эмеля вызвали в Веньец шесть дней назад. До того Хеди несколько раз бывала вместе с ним в замке, но никогда — вечером. Других женщин на ужине не было, так зачем же она оказалась здесь в то время, когда Дармуту следовало бы больше беспокоиться о том, что происходит на границах его владений?

Дармут снова обратил к ней взгляд своих холодных глаз. Казалось, его заворожили ее волосы. Узнав о смерти своей матери и сестер, Хеди в знак траура коротко подстриглась. Когда они вновь отросли до плеч, волна черных кудрей так понравилась Эмелю, что Хеди так и осталась с этой прической. Некоторые дамы находили ее немодной, но Хеди их мнение было совершенно безразлично. Ее единственным другом был Эмель.

Кожа у нее была цвета топленого молока, и сейчас взгляд Дармута скользнул ниже, к ее ладоням. Хеди не подымала глаз от тарелки, старательно притворяясь, что не замечает, как ее разглядывают. Не может же быть, чтоб у Дармута были какие-то замыслы на ее счет! У него не было любовницы уже почти семь лет. Всем известно было, что Дармут везде видит шпионов и изменников, так что не было женщины, которую он допустил бы в свою опочивальню. Хеди, правда, слышала, что время от времени он посещает бордели.

Дармут откашлялся, и тут в зал, бесшумно ступая, проскользнули два гибких силуэта. Завидев Хеди, они остановились. Она видела этих двоих прежде, но знакомства с ними не свела — против этого ее предостерег Эмель.

Фарис и Вентина были родом из северного клана мондьялитко. Фарис был высок, строен и гибок, с темной кожей, густыми черными волосами и такого же цвета глазами. Волосы у него были длинные, но даже их густые пряди не скрывали шрамов на месте отрубленного левого уха — Хеди понятия не имела, когда и как это случилось. Говорил он низким тихим голосом, а в мочке оставшегося уха носил несколько серебряных колец. Вентина была похожа на него так, что казалась скорее сестрой или кузиной, чем женой. Она плавно ступала вслед за мужем, быстро и зорко поглядывая по сторонам. Когда взгляд ее скользнул по Дармуту, в ее черных глазах полыхнула едва прикрытая ненависть. Вентина и ее муж были верными слугами своего лорда и беспрекословно исполняли все его приказания.

Увидев Фариса и Вентину, Дармут нахмурился.

— Мой лорд, — выдохнул Фарис, — умоляю выслушать меня!

— Мы тут ужинаем, — проворчал Дармут, — а вы являетесь без приглашения.

Хеди думала, что Фарис предпочтет отступить, но мондьялитко решительно шагнул ближе.

— Мой лорд, на стравинской границе случилась вооруженная стычка из-за нескольких беглых дезертиров и их родни. Некий человек пересек границу и напал на твоих солдат.

— Стравинцы… нарушили договор?! — Дармут резко выпрямился, и глаза его угрожающе засверкали. — Что за дерьмовая чушь? Кто тебе это рассказал?

Фарис заколебался, затем придвинулся ближе и зашептал на ухо лорду. Тот, казалось, был готов вначале отшвырнуть настырного слугу ударом кулака, но чем больше он слушал, тем внимательнее становился.

Хеди почти ничего не сумела расслышать, кроме упоминания о чьих-то белых волосах и странных глазах. Она заметила, как в глазах Дармута мелькнула тень страха, но тут же ее сменил злобный торжествующий огонек, который загорался всякий раз, когда лорд уличал кого-то из своих подданных пускай даже в пустячном обмане. Дармут встал.

— Омаста! — рявкнул он. — Удвой стражу замка и часовых на стенах города. Увеличь вдвое патрули, если понадобится. Всякого человека с белыми волосами, смуглой кожей и желто-коричневыми глазами следует брать живьем, если получится, а если нет — убивать на месте. В любом случае сразу доставить его ко мне.

Сердце Хеди замерло, и она осторожно поглядела на Эмеля. Барон медленно, предостерегающе покачал головой и отвел взгляд.

— Прости меня, Хеди, но я вынужден покинуть тебя, — сказал Дармут, уже направляясь к арочному выходу из парадного зала. — Эмель, нам с тобой надо будет поговорить с глазу на глаз. Проводи свою даму в трактир и возвращайся. Приходи в Зал Предателей.

Вилка Хеди чересчур громко чиркнула по тарелке, а Эмель побледнел.

Лисил издалека разглядел над двухэтажным зданием трактира вывеску, на которой были написаны всего два слова: «У Брета». За минувшие годы трактир не сильно изменился. Чуть больше обветшали от непогоды стены, выцвели беленые ставни на незастекленных окнах, карнизы черепичной крыши, покрытые инеем, заметно растрескались — и все же странным образом этот дом выглядел куда приятней и приветливей, чем все, что до сих пор попадалось им в Веньеце.