День после конца света - Гаррисон Гарри - Страница 2
- Предыдущая
- 2/3
- Следующая
Гвенн вновь села на качели, глубоко задумалась. Вздохнула.
— Не получится. Так не положено. Во=первых, ты хочешь, чтобы мы занимались любовью, не поженившись, а это грех…
— С Робертом у тебя так и было!
— Да, но мы собирались пожениться. А с тобой это невозможно. Мы не можем пожениться, потому что некому зарегистрировать наш брак. А потом ты хочешь иметь детей, хочешь, чтобы они совершили инцест… это слишком ужасно. На этом нельзя созидать новый мир.
— У тебя есть идея получше?
— Нет. Но и твоя мне не нравится.
Френк тяжело опустился на землю, в изумлении покачал головой.
— Я просто не могу поверить тому, что сейчас происходит, — разговаривал он, похоже, сам с собой. — Последний мужчина и последняя женщина спорят о теологии, — он вскочил, охваченный гневом. — Хватит! Никаких споров, никаких дискуссий! — он сорвал с себя рубашку. — Все начнется прямо здесь, прямо сейчас. Мы положим начало новому миру. Не могут сдерживать меня моральные нормы, которые обратись в прах вместе с планетой. Теперь все буду решать я. Язык, на котором я говорю, станет языком многих поколений. Если я скажу, что вода — это эггх, во веки вечные все будут говорить эггх, не задавая вопросов. Я теперь Господь Бог!
— Ты сошел с ума, — Гвенн попятился.
— Бог, если хочу им быть. Остановить меня некому. Захочу — побью тебя, и за это ты будешь меня любить. А не полюбишь — побью вновь. Так чего ты не кричишь? — он бросил рубашку на землю, надвигаясь на Гвенн. — Я — единственный, кто услышит твой крик, и мне на него наплевать.
Он расстегнул ширинку, и с ее губ сорвался сдавленный вскрик. Френк лишь рассмеялся.
— Выбирай! — проревел он. — Можешь наслаждаться, можешь ненавидеть, мне без разницы. Я — носитель спермы. Из моих чресел выйдет новое человечество…
Он замолчал, потому что земля, на которой они стояли, качнулась.
— Ты почувствовала? — спросил Френк.
Гвенн кивнула.
— Земля качнулась, словно по ней ударили.
— Другой корабль! — он быстро застегнул ширинку. Схватил рубашку, начал торопливо надевать. Гвенн взбила рукой волосы, пожалела о том, что при ней нет зеркальца.
— Кто=то ходит, — указал Френк. — Там, — оба прислушались к шорохам под их миром. Потом послышалось тяжелое дыхание, на край земли взобрался человек. В гидрокостюме, оставлявшем открытыми только голову и руки.
Зеленого цвета.
— Он… зеленый, — вырвалось у Гвенн. К Френку дар речи еще не вернулся. Мужчина поднялся, отряхнул пыль с рук, поклонился.
— Надеюсь, не помешал.
— Нет, все в порядке, — ответила Гвенн. — Заходите.
— Почему вы зеленый? — спросил Френк.
— Я мог бы спросить, почему вы — розовые.
— Только без шуток, — пальцы Френка сжались в кулаки. — А не то…
— Я очень сожалею, — мужчина вскинул зеленые руки и отступил на шаг. — Прошу вашего прощения. Все это очень печально, как для вас, так и для меня. Я — зеленый, потому что я — не землянин. Я — инопланетянин.
— Маленький зеленый человечек! — ахнула Гвенн.
— Не такой уж я и маленький, — обиделся инопланетянин.
— Я — Френк, а она — Гвенн.
— Рад познакомиться с вами. Мое имя произнести вам будет трудно, поэтому зовите меня Роберт.
— Только не Роберт! — взвизгнула Гвенн. — Он мертв.
— Пожалуйста, извините. Нет проблем. Гораций подойдет?
— Гораций, а что, собственно вы здесь делаете? — спросил Френк.
— Видите ли, все это довольно=таки сложно. Если позволите, я начну с самого начала…
— А как вам удалось так хорошо выучить английский? — спросила Гвенн.
— Я это тоже объясню, если вы соблаговолите меня выслушать, — и Гораций заходил взад=вперед. — Во=первых, я прилетел с далекой планеты, которая вращается вокруг звезды, отстоящей от Солнца на многие и многие парсеки. Мы проводили исследование Галактики и мне поручили этот сектор. Ваша планета произвела на меня сильное впечатление. Как вы легко можете себе представить, зеленый — наш любимый цвет. Я установил средства мониторинга и подготовил достаточно полный отчет, естественно, с учетом ограниченного времени. На это ушло чуть больше двухсот ваших лет.
— Вы не выглядите таким стариком, — отметила Гвенн.
— Все дело в жизненных циклах, вы понимаете. Я не буду называть вам моего истинного возраста, а то, боюсь, вы мне не поверите.
— Мне — двадцать два, — сказала она.
— Как мило. А теперь позвольте продолжить. Я собрал всю информацию, необходимую для отчета, выучил несколько языков, я горжусь своими лингвистическими способностями, но мало помалу начал приходить к ужасному выводу. Человечество… как бы это выразить… довольно=таки отвратительное творение природы.
— Ты и сам не красавчик, зеленух, — бросил Френк. Гораций предпочел проигнорировать его реплику.
— Я хочу сказать, что вы сильны, умны, плодовиты, многого добились. Но средства, которыми вы добивались своих впечатляющих успехов, вот что пугало. Вы — убийцы.
— Закон выживания, — отчеканил Френк. — У нас не было выхода. Съешь или съедят тебя, убей или убьют тебя. Выживает сильнейший.
— Я не буду с этим спорить. Разумеется, это единственная возможность для выживания любой цивилизации, и я уважаю такую точку зрения. Но куда больше меня интересует другое: как ведут себя представители вида, который занял главенствующее положение на планете. На нашей планете мы стали доминировать в незапамятные времена. И с тех пор охраняем все прочие виды жизни, у нас царят мир и порядок. Тогда как ваши люди, воцарившись на Земле, на этом не успокоились и принялись убивать друг друга. Меня это очень огорчило.
— Никто вашего мнения не спрашивал, — отрезал Френк.
— Разумеется. Но мои наблюдения не только огорчили, но и встревожили меня. Моя планета не так уж и далеко, по астрономическим меркам, и полагаю, что рано или поздно вы ее найдете. А потом, возможно, захотите перебить и нас.
— Теперь эта вероятность ничтожно мала, — вздохнула Гвенн, отпустив качели.
— Да, теперь она, скорее, теоретическая, но раньше ее приходилось учитывать. Вот и вышло, что я, интеллигентное, мирное, разумное существо, вегетарианец, никогда не обижавший и мухи, вдруг задумался о возможном уничтожении моей родной планеты. Как вы сами видите, это очень серьезная моральная дилемма.
— Не вижу, — Френк покачал головой, потом уставился на инопланетянина.
— Так… вы имеете отношение к тому, что произошло?
— Я скоро к этому подойду.
— Сойдет да или нет.
— Не все так просто. Пожалуйста, выслушайте меня. Ситуация сложилась чрезвычайно драматичная. И никто не мог помочь мне принять решение. Полет домой занимал много времени, и пока я добрался бы туда, а мое руководство приняло бы решение, вы, люди, могли бы построить свои звездолеты и уже отправиться к нам. Если бы я продолжал наблюдение, вы все равно построили бы звездолеты и полетели к моей планете, чтобы уничтожить ее. В результате я, мирное существо, замыслил немыслимое.
— Так это ты взорвал наш мир! — Френк шагнул к пришельцу.
— Пожалуйста! Никакого насилия! — Гораций поднял руки, попятился. — Не выношу насилия, — Френк остановился. Ему хотелось выслушать все до конца, но кулаков он не разжал. — Спасибо, Френк. Как я и сказал, я замыслил немыслимое. Мог я применить насилие ради сохранения мира… или не мог? Если бы я ничего не предпринял, мою планету и всех ее жителей ждала гибель. И мне пришлось выбирать, какая цивилизация должна выжить. Моя или ваша. Вопрос я поставил ребром, так что с ответом проблем не возникало. Конечно же, моя. Поскольку мы более древние, более интеллигентные, интереснее и красивее вас. И очень мирные.
— Поэтому ты взорвал наш мир, — подвел итог Френк.
— Не очень=то мирный поступок.
— Нет, не очень. Но в принципе, это отдельно взятое, из ряда вон выходящее событие. После многих мирных столетий, за которым, разумеется, вновь последуют мирные столетия.
— Что тебе здесь надо? — спросил Френк. — Почему ты нам все это рассказываешь?
- Предыдущая
- 2/3
- Следующая
