Волшебный камень Бризингамена - Гарнер Алан - Страница 41

• Предыдущая
• 41/42
• Следующая

Дуратрор осел, повиснув на ремне, и разбитая рукоятка Дирнуина висела у него на боку. Голова гнома упала на грудь, и на холме воцарилась тягостная тишина.

Гримнир бежал. Его гнали страх, нетерпение и жадность. С вершины Шаттлингслоу он наблюдал погоню до момента гибели мара. Но со своего высоко расположенного места он заметил еще кое-что. Это кое-что стремительно приближалось, двигаясь с севера. И хотя он ожидал опасности именно оттуда и был на страже вот уже несколько месяцев, но форма, которую эта опасность принимала, и время, которое она выбрала для своего появления, вызывала его крайнее беспокойство.

Гримнир добрался до каменного столба Клулоу вскоре после того, как погиб Артог. Понятно, что все взгляды были устремлены на Дуратрора, и Гримнир остался незамеченным. Он видел, что сварты отошли от безжизненной фигуры с разлетевшимся на кусочки мечом. Он видел пленников, каждого из которых стерегли по два мортбрудских колдуна. Гримнир замедлил шаг. Надежда и сомнение боролись в нем.

Его беспокоило, что над тем местом, где находился каменный столб, кружила и кружила ворона. Она спланировала вниз, едва шевеля крыльями, потом взлетела и уселась передохнуть на вершину камня. Она сидела там, наблюдая и присматриваясь, долго и неподвижно. Потом вновь взлетела, возобновив свое хорошо рассчитанное скольжение по воздуху. Ближе и ближе подлетала ворона к поникшему воину и – уселась на его плече. Но Дуратрор не шелохнулся. Его испытания закончились… Напряженный, подавленный вздох вознесся к вершинам деревьев, и ворона спрыгнула с плеча гнома на землю.

Она кинулась прямо к безжизненно повисшей руке, а оттуда – снова на каменный столб. Браслет с Огнеледом позвякивал у нее в клюве. Птица задрала голову, воротником распушила перья на шее, раскинула крылья и неуклюже пустилась в пляс. Ворона раскачивалась из стороны в сторону, голова ее подскакивала, она издала громкий победный клич. Гримнир бросил быстрый взгляд через плечо. Да, да, да, он должен немедленно действовать! Если только ворона бросит с камня взгляд в пространство над головами толпы, то вряд ли она не заметит… Он стремительно спустился с холма, пробился через скопище мортбрудов. Толпа волновалась, издавала какие-то крики и глядела куда-то поверх него. Но Гримниру некогда было останавливаться.

Колин, Сьюзен, Гаутер и Фенодири видели от начала до конца жестокую битву Дуратрора и прямо умирали от своего бессилья. Бешенство и отчаяние сделали свое черное дело: все они впали в шоковое состояние. Им было уже безразлично, когда волна страха пробежала по скопищу мортбрудов.

Гримнир поравнялся с ними, но задержался только на секунду.

– Убейте их, – сказал он охранникам.

Сьюзен открыла рот, но оттуда не вылетело ни звука. Колин и Фенодири, который едва не терял сознание от ран, побледнели и зашатались, как будто их ударили по голове. Ни в памяти не сохранилось, ни в легендах не упоминалось о том, что Гримнир может заговорить прилюдно. Он подал голос первый раз в жизни. И это был голос Каделлина!!!

Мортбруды тем временем разбегались в разные стороны. Охрана была больше озабочена тем, как спасти свою жизнь, чем отнимать ее у других. Вот, что все они увидели: с севера неслась туча, ниже тех, что скрыли солнце, и была черным-черна. И страшна. По очертаниям она напоминала рыщущего за добычей волка. Задние лапы волка были скрыты горизонтом, а передние приготовились к прыжку. Голова с разинутой пастью уже приблизилась к дальнему краю долины. Глаза сверкали желтыми молниями, и первый раскат громового рыка уже пронесся над мортбрудами. В их головах теперь умещалась только одна мысль – бежать, спасаться! Но когда Фенрир из Рагнарока выполняет приказания своего хозяина, такие мысли – просто пустое мечтание.

Сварты и либлаки уже стали разбегаться, когда Гримнир вошел в лес. Он шел, разбрасывая и расталкивая их, направляясь прямо к каменному столбу. Ворона находилась все еще там, она втянула голову в плечи и с ужасом взирала на надвигающееся облако.

Она приметила Гримнира, когда тот появился на краю поляны, разгадала его намерения, торопливо поднялась в воздух. Но Гримнир быстро и ловко подскочил и успел ухватиться рукой за птичьи чешуйчатые лапы. Вторая, одетая в перчатку, рука вырвала Огнелед из острого клюва вороны.

Гримнир яростно шмякнул кучу черных перьев о каменный столб и побежал.

– Смотрите! – воскликнул Гаутер. – Вот он опять идет сюда!

Ребята и Фенодири все еще пытались разгадать, что же, собственно, произошло, когда Гаутер крикнул:

– У него твой браслет!

Мортбруды уже больше не обращали на них никакого внимания, точно их тут и не было. Гримнир прошел мимо, даже не оглянувшись.

– За ним! – закричал Фенодири. – Не упускайте его из виду!

Склон холма был усеян мортбрудами и свартами, но Гримнир хорошо выделялся на их фоне, и друзья бездумно кинулись вслед, не имея понятия, что они смогут сделать с ним, если им удастся его изловить.

Гримнир вспрыгнул на стену, отделявшую лес от дороги, и стоял на ней, балансируя, точно что-то увидел по другую сторону. Затем он повернулся и хотел спрыгнуть назад, но закачался, из его груди вырвался отчаянный крик, и он упал головой вниз. Обоюдоострый меч торчал у него в спине. На клинке извивались две золотые змеи, и так они сверкали, что было больно глазам.

Медленно-медленно Гримнир поднялся на ноги. Меч со звоном упал на землю. Капюшон соскользнул с его лица. С ума сойти! Это было лицо Каделлина, искаженное болью, но его, его лицо! Доброе, благородное, мудрое, но на зеленом, пахнущем болотом теле Гримнира!

Сьюзен показалось, что она потеряла рассудок. Колин не мог выговорить ни слова. Фенодири рыдал. Над ними заскрипели камни, кто-то влезал на стену. Они поглядели наверх. Это был Каделлин.

Он подошел к ним. Его глаза тоже были полны слез. Не раздалось ни слова приветствия. Каделлин опустился на одно колено возле Гримнира, и слезы покатились по его щекам.

– О, Гованнон! – прошептал он. – Гованнон! Гримнир открыл глаза.

– О, брат мой! Это самый горький миг всей моей жизни. Как могло дойти до такого! И это я сделал собственной рукой!

Гримнир приподнялся на локте и, не обращая внимания на Каделлина, повернул голову, глядя в сторону леса. Глаза его сверкнули холодным блеском. Среди удирающей толпы кто-то стремительно двигался в их направлении. В развевающихся по ветру одеждах к ним бежала Селина Плейс.

Гримнир с трудом отвернулся от нее и взглянул на брата. Он не произнес ни слова. Глаза обоих говорили друг с другом через разделявшие их годы, через пропасть, разделившую их жизни. Снова Гримнир повернулся и поглядел на Морриган. Она была уже близко. Он бросил взгляд на небо, на пышущую яростью пасть Фенрира; сжатый кулак уронил камень в руку Каделлина, Гримнир откинулся навзничь уже мертвый.

Каделлин, белый как мел, поднял меч и вложил его в ножны. Он пытался говорить спокойно.

– Сожалею, что мы не встретились на рассвете, – сказал он. – Я не ожидал, что столкнусь с мара.

Он поглядел на Огнелед, покоившийся в его ладони.

– Не ожидал я и этого. Будет о чем рассказать в Фундиндельве. Но сначала…

Он повернулся к Морриган. Та остановилась невдалеке. Она еще не поняла, что произошло. Каделлин поднял Огнелед и показал ей.

– Отправляйся в Рагнарок!

Селина Плейс с искаженной злобой каждой черточкой лица бросилась бежать. И покуда она бежала, с ней происходили странные изменения. Она низко склонилась к земле, уменьшилась в размерах. Ее одежды взвились кверху, тонкие ноги сделались еще тоньше, приземистая фигура отяжелела. И вот уже не было никакой Селины Плейс, только ворона летела к черным небесам.

– Поторопитесь, – сказал Каделлин. – Иначе нам тоже несдобровать. Гаутер Моссок, встань передо мной, и я положу тебе руку на плечо. Колин, Сьюзен, встаньте по бокам и держитесь за мою одежду, ни в коем случае не разжимайте рук. Фенодири, сядь у моих ног и возьмись за подол. А разве Дуратрор не с вами?

• Предыдущая
• 41/42
• Следующая