Волшебный камень Бризингамена - Гарнер Алан - Страница 33
- Предыдущая
- 33/42
- Следующая
Они притулились было за корнями и ветер просвистел мимо. Но всем на небольшом пространстве было не уместиться. И они присели на корточки, прячась за корнями по очереди. Дыхание замерзало прямо на губах, обледеневшие ресницы делались ломкими. Ребята натянули на себя всю запасную одежду. Они жались к гномам, укутанным в теплые плащи. Гаутеру пришлось хуже всех. Ему осталось довольствоваться только тем, что он запихнул ноги в рюкзак и завернулся в холодные, пахнущие резиной подстилки.
Вот в это-то время Дуратрор и поведал спутникам о лайос-альфарах и о своей дружбе с Атлендором.
– Но почему эльфы покинули эти места? – спросил Колин, когда рассказ был окончен. – И куда они подевались?
– Лайос-альфары, – сказал Дуратрор, – эльфы света, дети воздуха, пьющие росу. Для них красота – это пища, и вообще их жизнь, а грязь и некрасота – смертельны. Когда люди предали солнце и землю, когда они отравили атмосферу дымом из топок, этот воздух стал для них просто ядом. От пыли, которая летела, когда тесали камни или били кирпич или черепицу, их сердечки просто увяли. Им предстояло либо покинуть эти места, либо умереть.
Там, где поселялись люди, везде воцарялись шум и сажа, и грязь. Покой царил только там, где людей не было. Некоторые из лайос-альфаров укрылись в горах, иные – на островах на западе, многие – подались на юг. Но большинство последовало за Атлендором на север, и там они живут на высоких холмах.
В наши дни они двинулись к югу, по крайней мере, некоторые из них, но до какого предела, я не знаю, и не могу понять, почему они скрыты от меня. Во всяком случае от них никогда не исходит никакого зла. Это уж совершенно точно.
Во второй половине дня ветер ослаб, и теперь уже вывороченные корни перестали защищать от снега. Он опускался беспрерывно, монотонно, так что пятерым полузамерзшим существам за корнями деревьев казалось, что они находятся на помосте, который медленно поднимается вверх сквозь завесу из нитей с нанизанными на них белыми бусинами. Действительность, время, пространство растворились в глухом неподвижно парящем мире. Только время от времени налетал шквал, и на секунду-другую отдергивая снежную завесу, выводил их из этого снежного гипноза.
К ночи Фенодири принял решение. С тех самых пор, как ветер утих и уже не оставалось смысла тесниться за корнями, Фенодири мысленно взвешивал, что им даст и чем им грозит, если они будут двигаться дальше. Скорее всего, они сбились с пути, к тому же от них находилось в опасной близости местечко Олдерли. Идти представлялось весьма рискованным. Нет, рисковать Фенодири не хотелось. Но с другой стороны, становилось ясно, что тут, на открытом месте они эту ночь просто не переживут. Ими уже овладевала та роковая теплая дремота, которую испытывает замерзающий в открытом поле человек и которая лишает его всякого сопротивления смерти. Уже не один раз пришлось будить засыпающих Колина и Гаутера.
– Нам надо двигаться, – сказал Фенодири. – Если мы не найдем крышу над головой сегодня же, то завтра эта крыша может просто не понадобиться. Я пройду вниз по ручью и поищу укрытие понадежнее. Чем меньше мы наделаем следов на снегу, тем безопаснее переночуем, но идти одному было бы попросту неразумно. Ты пойдешь со мной, фермер Моссок?
– С удовольствием, – откликнулся Гаутер. – Мне это местечко вроде бы поднадоело.
Фенодири и Гаутер скрылись за снежной пеленой. Они прошли примерно с полмили и вышли на проселок недалеко от того места, где он смыкался с Конглтонской дорогой справа от них.
– Ага! – воскликнул Гаутер. – Я знаю, где мы находимся! Впереди будет Ридсмирское поле, а за ним – довольно густые леса, в основном, снова рододендрон, но что-нибудь мы из этого да извлечем. В этих местах толковее-то мы все равно ничего не сыщем.
– Это может быть даже лучше, чем ты думаешь! Я совсем упустил Ридсмир из виду, – сказал Фенодири с загоревшимися глазами.
Они двинулись назад по своим собственным следам. Гаутер изо всех сил старался ставить ногу в точности на следы Фенодири, так что его след полностью «гасил» маленький следок гнома. На обратном пути они шли, наступая в свои прежние следы, так что тому, кто стал бы за ними охотиться, пришлось бы призадуматься.
Снег теперь покрывал все на глубину фута, а в тех местах, где его намело ветром, – и значительно больше.
– Когда будут попадаться деревья, нарежем веток, чтобы сплести крышу, – сказал Фенодири. – Только нам надо не терять ни минуты, ведь солнце село и уже становится опасно, дело к ночи. Если нам придется… Ой!
– Что?
– Т-ш-ш. Смотри!
За то время, что они ходили в сторону Ридсмира, нечто успело пересечь их путь, оставив следы, непохожие ни на что, когда-либо в жизни виданное Гаутером. Широкая борозда ярда в два длиной тянулась по снегу, а в середине этой борозды шли отпечатки босых ног. Каждая ступня состояла из длинного и острого большого пальца, а там, где должны бы помещаться четыре остальные, виднелся сплошной треугольный клин. Каждый отпечаток ноги находился на равном расстоянии один от другого – примерно в три ярда.
– Скорее, – выдохнул Фенодири, – только бы нам успеть!
Но при этом меч его оставался в ножнах.
– Умираю, хочу пить, – сказала Сьюзен. – Литр молока выпила бы сразу.
– Ой, замолчи, – простонал Колин. – Литром только губы смочишь.
Вода в ручье была такой ледяной, так от нее немело горло и ныли зубы, что пить ее оказалось невозможно. Во рту у них пересохло и ощущалась противная сладковатость от усталости.
Они мало говорили, беседа давно уже прервалась, ворочать языком не было сил. Они шевелились только тогда, когда немело и затекало тело.
Прошло минут двадцать после того, как Гаутер и Фенодири ушли; Сьюзен отсидела ноги, их кололо иголками, и она поднялась, чтобы немного размяться.
Она уже собиралась снова присесть на корточки, когда услышала какой-то шорох, точно кто-то пробирался по глубоком снегу. Она подумала, что возвращаются свои и встала на цыпочки, чтобы поглядеть поверх корней. И в этот самый момент налетевший шквал пронесся мимо, и снежная пелена вновь опустилась. Но за эту самую секунду Сьюзен успела подробно разглядеть то существо, которое шло мимо них ярдах примерно в десяти от того места, где она стояла.
Это существо очертаниями несколько напоминало женскую фигуру, только очень уродливо сложенную, ростом футов в двадцать. Она была зеленого цвета. Длинное плотное туловище с широченными бедрами опиралось на массивные ноги. Руки у нее были короткие, плечи тяжелые, кисть руки маленькая и тощая. Голова – крошечная, вытянутая, не шире мощной шеи, на которой она сидела. Волос на голове не было, рот – едва заметная черточка, большой, грубо вытесанный нос начинался от самого лба и помещался между маленьких глазок – как два черненьких мазочка кистью. Одеждой ей служило спускавшееся до земли покрывало, которое облепляло фигуру, как мокрое белье. Сквозь покрывало слегка просвечивало тело. Казалось, что и тело, и одежда были одной и той же фактуры и цвета – зеленого. Точно статуя из полированного малахита. Но статуя эта передвигалась.
Сьюзен чуть не взвизгнула, но прежде чем она успела издать хоть один звук, сильная рука зажала ей рот, и Дуратрор швырнул девочку на землю.
– Лежи смирно!
Через некоторое время она, несмотря на то, что сердце ее громко стучало, расслышала, как медленные шаги замерли в отдалении.
– Ты видел это? – спросила Сьюзен шепотом.
– Видел. Надо найти брата. В следующий раз нам может и не повезти.
– Что такое? Что случилось? – спросил Колин, сидевший на корточках.
Но не успел он задать свой вопрос, как Фенодири и по пятам за ним Гаутер, шатаясь, вышли из темноты. Фенодири схватил Дуратрора за руку.
– Мара!
– Она только сию минуточку прошла мимо, – сказал Дуратрор. – Она нас не заметила. Еще недостаточно стемнело.
– И наши следы мара не разглядела. Пошли, мы нашли, где укрыться.
– Тогда что мы мешкаем?
Они проскользнули через долину так быстро, как только могли.
- Предыдущая
- 33/42
- Следующая
