Чужая женщина - Айзекс Мэхелия - Страница 3
- Предыдущая
- 3/32
- Следующая
Сара терялась в догадках. Что нужно Марку в ее комнате? Почему он так ошарашен присутствием Бена?
Горечь и сарказм затопили молодую женщину, она вызывающе вскинула голову. Что ж, ведь Бен привез ее сюда, поселил в соседней комнате, представил ее как своего близкого друга... Или Маркус Рэндалл считает своего отца слишком старым для женского общества?
Самое главное: зачем он вообще сюда пришел, Маркус Рэндалл?
2
Они что, душ вместе принимали, что ли?!
Марк не мог понять, почему его в такую ярость приводит вид рук отца на талии Сары Джонсон. Из-за этой ярости он практически не помнил, зачем сюда пришел.
Какие длинные у нее волосы... Золотая волна. А под тонким шелком купального халата вырисовывается дивное тело... Ноги... Какие ноги нынче у искательниц приключений...
Возбуждение нахлынуло на него предательски резко, заставив задохнуться, вздрогнуть, неловко отшатнуться назад, переступить с ноги на ногу. Проклятые летние брюки, проклятая жара, из-за которой он не стал надевать нижнего белья, проклятая Сара Джонсон, из-за которой только слепой не разглядит прямо сквозь проклятые брюки его проклятое возбуждение!!! Папа величаво ожидал объяснений, Марк откашлялся и проблеял – иначе не скажешь – первое, что пришло в голову. Надо сказать, что первыми в голову обычно приходят либо глупости, либо банальности.
– Я... э-э-э... папа... мисс...ис Джонсон... добрый вечер. Я, собственно, хотел удостовериться, что все в порядке...
– Маркус, дитя мое...
– Да, папа?
– Мне не хотелось бы показаться невежливым, но мы с Сарой здесь уже несколько дней. В отличие от тебя, кстати. Так что, будь добр, придумай причину пооригинальнее. Неприятно осознать на склоне лет, что умственные способности твоего сына были в твоем воображении несколько... завышены.
Причина была. Не Бог весть какая оригинальная, но зато настоящая. Марк хотел увидеть Сару. И поговорить с ней наедине.
– Я хотел поговорить с тобой, папа.
Это было уже чистейшей импровизацией, потому что о чем говорить с отцом Маркус понятия не имел, особенно сейчас. Почему эта женщина на него так действует? У Марка взмокла спина и даже, кажется, волосы на голове зашевелились. Почему?! Ну почему?
– Ага, и ты отправился в комнату к Саре, чтобы найти меня?
Папа был очень умным человеком, это отмечали слишком многие, чтобы в этом можно было усомниться.
– Я... я пробовал стучать к тебе, но никто не ответил. Да неважно это, честное слово! Я вижу, ты сейчас занят...
Слова почему-то комом застряли в горле. Марку было невыносимо тяжело. Он прокашлялся.
– В любом случае, мое дело может подождать до завтра.
– Я очень на это надеюсь, сын.
Беижамен Рэндалл мерил сына таким взглядом, что сомнений не оставалось: он ждал, когда Маркус закроет дверь с другой стороны. Марк так и сделал, бросив на Сару лишь один короткий взгляд на прощание.
В коридоре он притормозил и несколько раз глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Его здорово путали собственные реакции. Руки тряслись, в ногах появилась какая-то мерзкая слабость, а самое главное – ему совершенно не хотелось уходить, хотя это было бы самым естественным желанием в данной ситуации. Перед глазами стояло видение: Сара Аннабел Джонсон в объятиях престарелого Бенжамена Рэндалла. Это не просто раздражало, это бесило.
Марк оглянулся через плечо, внезапно испугавшись, что кто-то увидит его в таком состоянии, однако в коридоре никого не было. Папа и Сара, судя по всему, спокойно продолжили заниматься тем, чем занимались до его появления. Чтоб им пусто было.
Марк энергично выругался про себя, еще раз глубоко вздохнул и направился к лестнице, ведущей в нижний холл. Надо будет заняться этим всерьез и повлиять на папу. Думать надо головой, а не... Особенно в папином возрасте.
А сам-то ты чем думаешь, Маркус?
В гостиной было пусто, тихо и даже прохладно. Словно и не приходили гости. Все-таки Анжела, надо отдать ей должное, великолепный организатор подобных сборищ, а также внимательная хозяйка. Все уже было убрано, мебель расставлена по местам, в хрустальных вазах благоухали букеты цветов, почти полностью изгнав из огромной комнаты запах дорогого табака и чужих духов. Жаль, что нельзя распахнуть настежь огромные стеклянные двери и впустить вечернюю свежесть, настоящую, не из кондиционера, потому что в это время года в дом немедленно налетят полчища комаров, москитов и прочих жужжащих и звенящих врагов человечества. До смерти закусают, если зазеваться.
– Вам что-нибудь подать, сэр?
Нервы сдали, и Марк Рэндалл, широкоплечий красавец с фигурой атлета, подскочил на месте, немедленно покрывшись холодной испариной. Дворецкий почтительно замер у бара, и Марк некоторое время разрывался между двумя желаниями: отругать дворецкого за бесшумное появление и велеть подать себе бутылку скотча. Второе желание явно побеждало. Было бы чудесно: взять бутылочку, забраться в дальний уголок ранчо, там есть летний домик для ковбоев, запереться и напиться до полусмерти.
Но ведь он сын своего отца! Рэндаллы не прячутся в кусты и не заливают беды морем виски. Они идут и решают проблему.
– Нет, Энтони, благодарю, ничего не нужно.
Дворецкий поклонился и исчез. Как это у него получается? Надо будет спросить у Обадии, он тоже мастер на подобные штуки.
Марк почти упал в мягкое кресло и мрачно уставился в лиловые окна. Именно в этом положении через сорок минут его нашел Обадия Джоунс. Почти совсем стемнело, и в гостиной не были зажжены лампы, однако Обадия прекрасно видел в темноте. Он уже принял душ и переоделся к ужину, а в гостиную пришел, повинуясь некоему внутреннему чутью.
– Полагаю, ваша сестра и оставшиеся гости собрались в библиотеке, Маркус. А вы что здесь делаете? Жалеете себя?
– Попридержи язык, дорогой Обадия.
Секретарь желчно усмехнулся, не обратив внимания на довольно резкий ответ.
– Вы похожи на пса, поджавшего хвост, Марк. На впавшего в немилость фаворита. На... Что произошло? Она показала вам свои карты, и вы увидели, что у нее пять тузов на руках?
– Не смешно! Есть что-нибудь выпить?
Обадия нарочито вальяжно сунул руки в карманы и обвел комнату скучающим взглядом.
– Навряд ли. Почему бы вам не присоединиться к остальным? В библиотеке есть отличный бар, и он не заперт, в отличие от здешнего.
– Проклятие! Я знаю! Слушай, а почему бы тебе самому не отправиться в библиотеку? Я не расположен вести дружескую беседу.
– Почему?
– Потому что! Обадия, не испытывай моего терпения и не бери на себя больше, чем следует. Ты не мой наставник, а мне не пятнадцать лет.
Никакой реакции. У маски Тутанхамона больше мимики, чем у Обадии Джоунса.
– Итак, вы проиграли?
Марк вскочил, и темные глаза полыхнули таким яростным огнем, что Обадия слегка отступил, впрочем не слишком испугавшись. Заметив это, Марк тоже взял себя в руки.
– Я не проиграл. Просто мне так и не удалось с ней поговорить. Доволен?
– Не совсем. Она была... не у себя?
– Нет, ОНА была как раз у себя. Это папа был не у себя. Он был у нее.
– О, понимаю. Что ж, не стоит огорчаться. Утро вечера мудренее, а завтра настанет новый день.
– И послезавтра, и послепослезавтра... Пропади все пропадом! Пойдем выпьем. Не хочу, чтобы папа заподозрил неладное.
– А у него есть повод?
– Откуда мне знать! Это же папа. Зачем он ее сюда притащил?
– Ну, скажем, привез в гости.
– Ага, на свадьбу Саймона. Конечно! И где в таком случае мистер Джонсон?
– Если он вообще существует в природе.
– Обадия, ты полагаешь, она врет?
– Почему именно врет? Она не носит кольца, она приехала одна... Возможно, она в разводе или вдова?
– Кто знает... Кольца в наши дни не носят многие, да и не это важно. Важно то, что она здесь.
– Маркус, вы полагаете, их отношения достаточно серьезны?
– Обадия Джоунс, а как полагаете вы?
- Предыдущая
- 3/32
- Следующая
