Пылающая башня - Воронин Андрей Николаевич - Страница 20

• Предыдущая
• 20/61
• Следующая

Снова накатила волна ненависти, желания переломать этому ублюдку кости. На прежней работе Сергей никому не позволял так с собой разговаривать. Сам диктовал условия за вычетом времени и места.

– Ладно, пошаркал я потихоньку. Только не поручайте слежку последней «шестерке». Кроме глаз и ног, для этого еще и мозгов хоть немного иметь надобно. И не верьте, что я скрылся от него, угнав чужой «Харлей».

Оторваться тем не менее было необходимо. Дорогин специально вышел заранее, за два часа до назначенного срока. Вскоре он уже обнаружил «хвост».

Типичная «шестерка» – сутулый, с длинным, лошадиным лицом и бесцветными прилизанными волосами. Надо отвязаться от него аккуратно, чтобы Кащей не предъявил претензий.

Влезая в битком набитый вагон метро, Дорогин грубо толкнул в спину парня двухметрового роста и борцовского телосложения. Вдруг этот громила разозлится и вытолкнет его назад в последний момент, перед тем как закроются двери? «Шестерка» уже не успеет выскочить – он едва впихнулся в вагон через соседнюю дверь и стоит стиснутый со всех сторон.

Спортсмен оказался мужиком терпеливым. Даже на третий тычок не оглянулся, решив, что это не со зла, просто давка в переполненном вагоне.

«Вон на ту тетку напирать надо было, – пожалел Дорогин. – Она бы меня быстро отпихнула на другую сторону перрона».

По дороге в метро ему пришла в голову другая идея. Если хочешь нарушить приказ, доведи его исполнение до абсурда. Выбравшись на Тверской бульвар, Сергей решил держаться как можно ближе к «хвосту».

Картина получилась следующая: он как будто преследовал «шестерку», а тот без конца пятился назад. Бедняга, с одной стороны, обязан был осуществлять свою миссию незаметно, выдерживать дистанцию, с другой – он не мог развернуться и быстрым шагом восстановить разрыв – опасался даже на секунду выпустить Дорогина из виду.

В результате у прохожих создалось впечатление, что Дорогин нагло и откровенно угрожает субъекту с лошадиной физиономией, а тот в страхе не знает, куда деваться. Молодежь благоразумно предпочитала не вмешиваться в чужие разборки.

Но люди старой закалки не могли потерпеть такого в «общественном месте».

– Что вы к нему пристали? – возмутилась благообразная старушка.

– Сейчас милицию позову! – предупредила другая.

При слове «милиция» нервы у «шестерки» не выдержали, он перебежал через дорогу и юркнул в дверь магазинчика. Дорогину только это и нужно было. Он хотел как лучше и ни в чем не виноват.

Кащей сам требовал не создавать трудностей сопровождающему. Вот он и старался держаться как можно ближе.

С чистой совестью уйдя «в свободное плавание», Дорогин снова вернулся в метро. В назначенное время он позвонил в знакомую дверь. На этот раз куратор явился раньше и выглядел столь же озабоченным, как и Кащей.

– Что у тебя с лицом?

Дорогин решил, что след от удара давно рассосался, но глаз у мента был наметанным.

– Клиенту обслуживание не понравилось.

– И он драться полез? – куратор подозревал другие, более серьезные причины отметины.

– Потом, после.

– Хватит ваньку валять. Что ты скрываешь?

За все это время не сказал ни слова сверх того, что нам самим известно.

– Я же не виноват, что вы так много знаете.

– Ироничный ты мой. Мне только пальцем пошевелить – и ты запоешь по-другому.

На самом деле Дорогину, конечно, было не до иронии. В прежние времена он бы еще долго посмеивался над тем, как избавился от «хвоста». Но теперь не было настроения. Он понятия не имел о состоянии Тамары. От этого даже солнечный свет казался черным, даже яркие краски вечерних витрин выглядели блеклыми, тусклыми.

– Что вы хотите? Я уже докладывал: мне поручили дополнительную работу.

– Я сам предупредил, что ты ее получишь.

– Описал этого типа, Кащея.

– Подходящее ты ему придумал прозвище.

Но нам он давно известен.

– Я не Штирлиц, чтобы внедриться в ставку верховного командования.

– Ты даже половины не рассказываешь из того, что знаешь.

Куратор был прав: Дорогин до сих пор молчал о Вере, не показывал своего блокнота с отметками, не собирался говорить и о снимках, показанных сегодня Кащеем.

– Знаешь, что бывает в таких случаях? Случайная утечка. Совершенно случайно бандиты узнают, что среди них стукач.

– Я не стукач, и вам не дано сделать из меня стукача. Стукач предает своих, а я Кащею не свой.

– Тем более непонятно, какого хрена ты выгораживаешь эту команду.

– Если вам для отчета мало, могу насочинять на сто страниц.

– Ты мне правду будешь рассказывать. Всю, от начала до конца. Забыл, в какое дерьмо ты влетел на своей тачке? Тот протокол в целости и сохранности. Только дата не проставлена.

– Вы для начала разберитесь, чем меня пугать.

Если сдаете меня бандюганам, нет смысла грозить протоколом. И наоборот.

– Человека, Дорогин, можно несколько раз убить. В твоем возрасте пора иметь об этом представление.

– Вспомнил! Персонал на башне с подозрением относится к телевидению в целом. Знаете, как они говорят? «Весь народ давно сидит на этой игле и вряд ли спрыгнет без нарколога». Ужасный цинизм!

– Шути-шути. Потом в ногах будешь валяться.

«Знал бы ты, в каких я бывал переделках, – подумал Муму. – Ладно, кота за хвост я потянул, самое время показать слабину».

– Дали мне штуковину такую, они ее называют «рентгеном». Просвечивает железобетон насквозь.

Детали, конечно, не разглядеть, но пустоты видны сразу.

– Есть такие игрушки. Ну и как? Много нарыл?

– Не знаю, много или мало, но кусок работы сделал. Несколько сот квадратных метров исключил уже из поиска.

– Только не говори, что все эти метры помечены только в твоей голове.

– Вот, пожалуйста, – Дорогин извлек из кармана замусоленный блокнот. – Только оставить не могу. В любой момент могут попросить показать.

– Оставлять не надо, у нас здесь ксерокс стоит. Сходи и отксерь прямо сейчас.

– А полы помыть не надо? – решил еще раз слегка огрызнуться Дорогин.

– Когда надо будет, скажу.

Пусть куратор чувствует себя победителем. Это чувство возникает только там, где приходится преодолевать сопротивление.

Около часа дня к «вертушке» в фойе Останкинской башни подошли два человека в легких комбинезонах – летней облегченной форме пожарных.

Один из них выглядел ветераном – с морщинистым лицом и наполовину седыми бровями. Другой, помоложе, нетерпеливо щурился, пока устройство сглатывало информацию с пластикового пропуска.

Сидевший в будке дежурный перевел глаза с человека на экран и обратно. Он хорошо знал в лицо всех работников башни, а этих двоих, несомненно, видел в первый раз. Тем не менее программа услужливо вывела на экран сначала одну, потом другую фотографию с краткими данными.

Возможно, новую информацию внес сменщик.

Периодически кто-то из сотрудников многочисленных компаний и ведомств увольнялся, тогда у него изымали пропуск и удаляли из компьютера соответствующий файл. Другие оформлялись на работу, тогда проводились обратные операции.

Двое прошли через металлоискатель, тот тревожно замигал.

– Погодите вы, – проворчал дежурный, поднимаясь с места. – Куда с инструментом прете? Соображать надо. Кладите сюда, открывайте, а сами проходите с пустыми руками. Всем, как маленьким, объяснять надо.

В деревянном чемоданчике с надписью «Bosch» хранился мощный перфоратор, в другом, без надписи, – набор слесарного инструмента.

Наконец процедура была закончена, и пожарники направились к грузовому лифту, возле которого уже выстроилась небольшая очередь.

– Снимаю шляпу, Воробей, – процедил Никанор. – Подделать пропуска – это я еще понимаю. Но ввести в компьютер наши с тобой физиономии…

– Никакой черной магии, – губы Воробьева слегка тронула довольная улыбка. – Если он считывает данные с пропусков, то может заглотить и небольшую программу.

• Предыдущая
• 20/61
• Следующая