Никто, кроме тебя - Воронин Андрей Николаевич - Страница 19

• Предыдущая
• 19/57
• Следующая

В одну из последних своих увольнительных он нашел себе крашеную девчонку с темными волосами, притащился куда-то на квартиру, оклеенную убогими обоями, во многих местах отставшими от стен. Переспали там на скрипучем диване.

Все было так и не так по сравнению с предыдущими, доармейскими случаями. Игорь стал другим и на другое теперь обращал внимание. Он больше не терял голову, его “Я” больше не сосредоточивалось на поверхности кожи. Оно раздваивалось и одна половина хладнокровно наблюдала за партнершей. Хотелось, чтобы она стонала, кричала, закатывала глаза, сотрясалась в конвульсиях. Но ничего подобного не происходило – ее скошенный взгляд путешествовал по обоям, потом перемещался на лицо Бурмистрова и следовал дальше, как будто мужское лицо было просто разновидностью узора на тех же обоях или, в лучшем случае, вырезанной из журнала картинкой.

В часть Игорь вернулся злой, неудовлетворенный и только на следующий день успокоил себя, что имел дело с затасканной блядью, от которой бессмысленно требовать нормальной реакции.

Теперь ожидание дембеля стало ожиданием Ленкиного учащенного дыхания, приоткрытого рта, испарины на лбу. Шепота, переходящего в стоны, стонов переходящих в вопли, потом в визг, уже совершенно скотский.

На деле все оказалось совсем не так. Его возвращению обрадовались, закатили праздник на Ленкиной квартире. Потом он, пьяный, остался ночевать. Кончил в течение минуты и заснул. То же самое повторилось утром.

Подруга не выглядела разочарованной – он был разочарован гораздо сильнее. Оправдывал себя количеством выпитого и съеденного. Повторные попытки оказались удачнее, но Бурмистров совсем не этого хотел. Нет, Лена не вела себя равнодушно, она не скупилась на поцелуи и ласки. Но конвульсий, знакомых по видеокассетам, не наблюдалось. А ему теперь как воздух нужен был именно такой результат.

Мрачный и издерганный, он приставал с расспросами к подруге – что она чувствовала раньше, до армии и что потом? Лена не могла ответить ничего вразумительного. Каких только поз она послушно не принимала по его указаниям. Взбунтовалась только тогда, когда он вздумал усилить эффект, выкручивая ей руку за спину. Ссоры пошли одна за другой, и все закончилось разрывом.

Сразу после армии Бурмистров не поступил в институт, но теперь взялся за подготовку с тем остервенением, с той яростной энергией, которой ему не хватало в других обстоятельствах.

Он три года проучился в престижном московском вузе на системного программиста. Потом решил, что пора зарабатывать деньги, он может двигаться дальше самостоятельно, успешно сочетая самообразование с работой.

После армии любые, пусть даже самые минимальные формы дисциплины, навязанной извне, стали ему ненавистны. Он сам себе будет планировать день, сам себя будет оценивать. Обойдется без диплома – он не нуждается в чьих-то свидетельствах, в ссылках на чужой авторитет.

Купил себе компьютер, стал брать заказы на создание небольших программ. Открыл в себе огромную работоспособность, обнаружил, что здесь, в этой сфере тоже можно получать острое, почти физическое наслаждение.

Его сразу отметили – повысили ставку, стали подкидывать задания посложней. Он работал не на одного, а на несколько клиентов. Для банка модернизировал систему защиты информации, для торговых фирм создавал веб-страницы с современным дизайном и рекламой товаров. Американцы, которым он послал по электронной почте образцы своих программ, заказали сложный кусок для новой компьютерной игры, рассчитанной на самые мощные процессоры и видеокарты.

Он окунулся в это многоликое море с головой, постаравшись забыть обо всем остальном…

Редко случалось Борису Рублеву жить в таком комфорте. Человек более искушенный в сервисе, поживший в пятизвездочных отелях на известных курортах, конечно, нашел бы в здешней гостинице кучу недостатков. Но у Комбата кондиционированный воздух, кресла с высокими спинками, вид на море из окна вызывали беспокойство. Не обманывает ли он сам себя, не выдает ли желаемое за действительное? Много ли у него шансов заполучить информацию в своей новой роли?

Вчера двое в гостиничном ресторане разговаривали по-арабски. Десяток слов он знал и на этом языке, их с трудом можно было выудить в беглой, плохо слышимой речи. Потом арабы уехали на такси. Имеют ли они отношение к чеченским делам? Несерьезно подозревать в каждом арабе пособника боевиков, но чем черт не шутит… Сегодня их уже не видно, остался только записанный номер машины.

Местных новостей Рублев не слушал и не знал, сильный ли шум произвела история на катере. В гостинице о ней уже не было разговоров, только отношение Кямрана, Ильяса и других людей “мюэллима” к нему стало гораздо более уважительным.

Теперь, похоже, самым актуальным стали пропавшие пятьдесят штук. Комбата не привлекали к этому делу – для поисков вора требовалось быть в городе своим, знать в гостинице всех и вся, ну и, конечно, свободно изъясняться по-азербайджански. Ни одному из этих минимальных критериев он не соответствовал и его придерживали для другой работы.

Рублев решил навестить в Бузовнах Гасана, объяснить, что устроился в городе.

Шаин не возражал, вручил мобильник и потребовал, чтобы по первому его требованию Комбат явился в гостиницу. Рублев решил, что в крайнем случае тормознет на трассе машину, кинет водителю деньги и прибудет. Чуть опоздает – ничего страшного. Не стоит слишком баловать “мюэллима”, пусть привыкнет, что приезжий – человек вольного нрава-Народу на пляже хватало. Кто-то, собравшись в круг, неумело перекидывался мячом, кто-то натирался средством для загара, кто-то питался помидорами и сахарными арбузами с черными косточками. Комбат забыл то время, когда можно было просто отдыхать и ничего не делать. Ему трудно было представить мысли и чувства отдыхающих.

Оказалось, Гасан в самом деле забеспокоился.

– Слава Аллаху! Если честно, я подумал, что мусора тебя загребли. Ты ведь не предупредил, что пропадать будешь на несколько дней.

– Сам не ожидал. Короче, устроился я в городе.

Хозяин заведения собрался организовать пирушку с кебабом, не удавшуюся в прошлый раз. Но Комбат снова его разочаровал, согласился только выпить чаю.

На столе появились грушеобразные стаканчики-“армуди” с колотым сахаром в сахарнице. Комбату случалось пить водку из таких, но с крепким чаем они смотрелись великолепно – красновато-медные, курящиеся.

– Я б не удивился, если б узнал, что у вас за таким чаем тосты произносят.

– После тоста надо выпить до дна, – резонно заметил Гасан. – А тут даже большой глоток обжигать будет, в трубочку язык свернется.

От посетителей он слышал о происшествии на катере и теперь пересказывал Комбату про убитых шальными пулями пассажиров и десятки машин скорой помощи. Потом вспомнил, что недавно встретил на пляже ту самую девушку, Аллу, чьи глаза, менявшие оттенок, понравились ему когда-то в аэропорту.

– Хотел пригласить, угостить. Вижу, она с башневыми мужиками. Думаю – зачем беспокоить, напоминать про знакомство? Вдруг ей неприятно сделаю?

– Ты ж говорил, она с концами улетела? – живо откликнулся Комбат.

– Она так говорила, и я поверил.

Вот тебе и проблема. “Мюэллим” обещал помощь в розысках “сестры”. Вдруг отправит в ближайшие дни посланца, а девчонка сидит по старому адресу. Ответит, что первый раз слышит о каком-то двоюродном брате. И соседи, наверное, в курсе, что родственник оказался липовым. Надо срочно заглянуть туда, выяснить, как вести себя в гостинице.

Черный город – район, частично застроенный “хрущобами”, частично старыми домишками и получивший свое наименование еще до революции из-за близости нефтехранилищ и нефтеперегонных заводов. Колодцеобразный двор напротив почты. Уже в третий раз он здесь появляется и во второй по своей воле. Белье, как и раньше, сушится на веревках, натянутых между противоположными стенами. Не видно только кошки возле мусорного ящика – наверное, отобрала уже все пригодное в пищу.

• Предыдущая
• 19/57
• Следующая