Комбат не ждет награды - Воронин Андрей Николаевич - Страница 11
- Предыдущая
- 11/76
- Следующая
«Наверное, отсылает машину. Хорошо ему – привезут, завезут…»
И Комбат вспомнил, как когда-то и у него была машина с шофером. Он даже вспомнил фамилию и имя своего водителя, естественно, последнего, молоденького паренька из-под Смоленска. Водителем тот был хорошим и машину любил. «Уазик.» Комбата выглядел как новенький, всегда вымытый, вычищенный. Хотя этому «Уазику» иногда и приходилось преодолевать километров по сто, сто пятьдесят бездорожья в день, сущего ада.
,"И как это Вася Перепелкин умудрялся проезжать по таким рытвинам, а иногда даже по пахоте – одному богу известно. И машина у него всегда была в порядке, и бензин никогда не кончался. В общем, водитель был что надо. Интересно, кем он сейчас?"
Комбат видел, как полковник Бахрушин вошел в подъезд и, посчитав до пятнадцати, направился к двери. Уже выйдя в прихожую, он услышал, как щелкнули створки лифта и повернул ключ в замке. Полковник Бахрушин, моргая глазами, явно удивился, не ожидая, что дверь вот так откроется прямо перед его носом. Комбат был на голову выше полковника и чуть ли не вдвое шире в плечах.
«Да, с физ-подготовкой в ГРУ явно не все в порядке», – подумал Комбат, протягивая руку для приветствия. Но рукопожатие полковника Бахрушина было сильным и уверенным. У Рублева даже захрустели суставы.
«А он ничего, силен! Старается мне руку жать изо всех сил», – мелькнула мысль в голове Рублева.
– Проходите, Леонид Васильевич, проходите. Вы знаете, я очень рад.
– И я рад.
– Правда?
– Я похож на человека, который врет?
– Честно говоря, да…
– Но не тебе.
– Вот этому я готов поверить.
Полковник прошел в квартиру Рублева и внимательно осмотрелся по сторонам.
Со времени последнего визита здесь абсолютно ничего не изменилось. Все сияло все той же военной чистотой и аккуратностью. Полковнику даже почудился запах дешевого одеколона и сапожной ваксы, хотя ни хромовых сапог, ни флакона с дешевым одеколоном он нигде не увидел.
– У тебя что, Борис Иванович, денщик есть?
– В каком смысле, полковник? – ухмыльнулся Рублев.
– У тебя так прибрано, как в казарме.
– А, это привычка, полковник. Не люблю беспорядка. Хотя иногда бывает, опускаюсь до того, что на телевизоре собирается пыль.
– Вот уж не поверил бы! – раздеваясь и проходя к дивану, буркнул Бахрушин. – У тебя чисто, как в аптеке. Правда, чистота какая-то мужская – без особой души.
– Что поделаешь, женой пока не обзавелся.
– Я тоже думаю, что пока. А ведь время, Борис Иванович, время. Хоть ты мужик и крепкий еще, а о потомстве подумать следует. Не быть же тебе век холостяком!
– Ладно, не надо об этом, полковник, не дави на больную мозоль.
– А что, еще кто-то давит?
– Давят, черти! Как соберутся мои ребята, так и начинают подначивать да подкалывать:
«И что это ты, Комбат, одинокий? Такой мужчина видный… Уж все-ли у тебя в порядке?»
– И что ты тогда делаешь, Борис Иванович?
– Посылаю их к едреной фене. А они, черти, лишь хохочут в ответ, да переглядываются друг с дружкой. Не очень-то…
– Правильно переглядываются, переживают за тебя. А ты, похоже, не переживаешь.
– Так можно и залететь. Женишься на какой-нибудь, а потом пилить начнет, никакого житья не станет. Ни мне, ни ей.
– Это точно. Бывает такое в жизни, случается… – и полковник Бахрушин, сузив глаза, горько хмыкнув, подумал о своей супруге.
И у него, у такого осторожного и неглупого человека, семейная жизнь сложилась не совсем так, как он мечтал. А исправлять уже было поздно.
– Садитесь, полковник, к столу, что ж вы какие-то разговоры завели, как поп на исповеди! Расскажите лучше, что новенького в мире, чем страна без меня живет.
– А то ты не знаешь! – ухмыльнулся полковник, ставя на стол бутылку «Столичной». – Еду я не брал, был уверен, что стол пустым не застану.
– У меня, полковник, стол никогда пустым не бывает. Ребята время от времени продукты подкидывают, да и сам я не бедный, поесть иногда люблю. Хотя, в общем-то, к еде неприхотлив, как волк. Могу один раз наесться до отвала, а потом дня три-четыре только сигареты покуриваю, да чай попиваю.
– Хорошо тебе. А у меня желудок, – и полковник Бахрушин похлопал по своему довольно-таки объемному животику. А потом вопросительно глянул на Бориса Рублева.
– Что такое, Леонид Васильевич?
– Ты что, майор, не знаешь присказки?
– Что? – насторожился Рублев.
– Легче на морозе три часа поезд ждать на заброшенной станции, чем в тепле, сидя на диване, десять минут – сто граммов водки, – абсолютно бесстрастно сказал полковник Бахрушин, Борис Рублев расхохотался, показывая крепкие белые зубы:
– Это точно, полковник, не в бровь, а в глаз, – и подхватив бутылку, которая уже успела покрыться капельками, ловко свернул сильными пальцами винтовую пробку и аккуратно положил ее в центр пепельницы. – За встречу, – предложил Комбат, разливая водку по вместительным рюмкам.
– За встречу, Борис. Сколько мы уже с тобой не виделись?
– Да уже месяца два. А если точнее, два месяца и десять дней.
– Ну, поехали. Считать ты умеешь…
Рюмки сошлись над серединой журнального столика. Мужчины набрали воздуха и проглотили сорокаградусный напиток.
– Первая колом, вторая соколом, а остальные мелкими пташками. Правильно я говорю, полковник? До четвертой мы тоже дойдем.
– Верно говоришь, товарищ майор.
– Не люблю я это слово – товарищ!
– Мне по-другому казалось, – Леонид Васильевич был искренен в своем удивлении.
– Не люблю, когда его за столом говорят, а не на плацу.
– Ладно, тогда не буду его больше употреблять. А как тебе нравится – «господин майор» или «господин Рублев»?
– И «господин» мне не нравится, – накалывая на вилку кусочек огурца, произнес Комбат и аппетитно захрустел.
То же самое сделал и полковник Бахрушин, правда, перед этим он успел водрузить на нос свои массивные очки.
– Полковник, а стрелять в очках, наверное, не очень?
– Можем попробовать как-нибудь.
– И что, нормально получается?
– Вполне нормально. Я даже привык. Как-никак – оптика – прицел.
– Ладно, поехали по второй, – Борис Рублев снова наполнил рюмки.
– Куда ты гонишь? Куда летишь? Бежишь, как голый в баню.
– Я привык все делать быстро.
– И с женщинами тоже?
– Это единственный случай, когда – поспешишь и людей насмешишь.
– Напьемся – и никакого удовольствия!
– А вот это уж нет. Напиваюсь я, полковник, крайне редко, лишь по важным поводам: как-то разжаловали, уволили…
– Лишили награды, да? – съязвил полковник Бахрушин.
– А вот и нет, – сказал Комбат. – Когда меня лишили звезды, я не напился. Я вообще не выпил ни грамма, словно бы это произошло не со мной, а с кем-то другим.
– Ясно с тобой все, Борис Иванович.
А знаешь, я тоже из-за этого не расстраиваюсь. Одной звездой больше, одной меньше…
– Не хочется иметь только одну звезду, полковник, на кладбище.
– Это точно. Ты как всегда прав. Лучше быть живым, но без медали, чем награжденным посмертно, не правда ли? Лежит звездочка на мягкой подушечке…
– По-разному бывает, – немного насторожился и даже болезненно поморщился Борис Рублев.
В общем-то разговор о наградах для него был не совсем приятным. И Бахрушин это почувствовал. Он взял бутылку, наполнил в рюмки.
– Ну ладно, Комбат, прости меня старика.
Не хотел тебя обидеть.
– Меня обидеть тяжело. Это я так, о своем…
– Закусь у тебя свежая, – перевел разговор в другое русло Бахрушин.
– Сам готовлю, для себя и для друзей. Потому и вкусно.
– Может, поделишься тайной армейской кухни?
– Как не фиг на фиг, – и Борис Рублев с энтузиазмом принялся объяснять полковнику, как из куска мяса можно приготовить такую вкусную вещь. Единственное, чего он не знал, так это, как назвать это мясное блюдо.
– Это же рагу!
– Рагу, так рагу, – с улыбкой махнул рукой комбат. – Правда, мои ребята называют это «баранина по Рублеву».
- Предыдущая
- 11/76
- Следующая
