Загадка подзабытого убийства - Гарднер Эрл Стенли - Страница 13

• Предыдущая
• 13/50
• Следующая

Бликер повесил трубку, вышел из кабинета, быстрыми шагами пересек приемную и, свернув направо по коридору, вышел в длинный душный холл, в котором с левой стороны располагался склад, а справа в большом помещении с несколькими темными комнатами размещались фотографы. Миновав еще одну комнату, откуда доносился стук пишущей машинки, он толкнул дверь кабинета Кенни и вошел.

— Я созвонился с Бикли из «Ривервью кроникл», — сказал он, — по поводу информации о Кэттее. Он мне, кстати, рассказал, что Кэттей вдруг вчера утром неожиданно серьезно заболел и с тех пор не встает с постели. Я попросил его проверить, так ли это. А то ведь что-что, а больным сказаться легко. Мы даже врачам не можем до конца доверять. Кэттей ведь довольно значительная фигура, но я надеюсь, мы сможем что-нибудь узнать от медсестер. Бикли обещал нам помочь.

— Вы думаете, что у Кэттея с Морденом была где-то назначена встреча? — спросил Кенни.

— Я пока ничего не думаю, — ответил Бликер. — Я просто собираю факты. Кстати, у меня сегодня на половину девятого назначена встреча с Сиднеем Гриффом. А в полиции удалось что-нибудь выяснить? Или совсем ничего?

— Убит действительно Морден, в этом нет никаких сомнений, — угрюмо сказал Кенни. — Им до сих пор пока не удалось точно установить время смерти, но приблизительно его могли убить вчера днем около двенадцати, может быть, сразу после полудня. А ночью, около трех или четырех часов, тело привезли и бросили в этих трущобах, где его позднее и обнаружила полиция. Никто не может сказать, как он иначе мог попасть туда.

Громко зазвонил телефон на письменном столе Кенни. Тот вздрогнул от неожиданности и поднес трубку к уху.

— Кенни слушает, — механически сказал он, а затем кивнул Бликеру: — Это вас, — и передал ему трубку.

— Бликер слушает, — отозвался тот и, повернувшись к Кенни, буркнул: — Междугородный… звонит из Ривервью. Сейчас, минутку… — Еще раз добрый день, Бикли… Да… Так вы уверены в этом… Возможность ошибки исключена… Понимаю… Хорошо. Большое спасибо. В любом случае, — в конце концов, из всего этого выйдет хорошая статья для вашей газеты… Да, мы пока будем здесь. Если, что-то узнаете еще, позвоните. Я почти уверен, что в Ривервью скоро будет большой скандал… Хорошо, держите нас в курсе всех событий и увидите, как мы это используем. Выясните все, что только возможно, и, как что-то узнаете, немедленно позвоните нам. Если получится, лучше всего в пределах часа. Вы снабжаете нас информацией, а уж мы ее используем как можно лучше.

Он передал трубку Кенни. Тот повесил ее и, сдвинув телефон в сторону, вопросительно взглянул на Бликера.

— Что-нибудь удалось узнать? — поинтересовался он. Лицо Бликера превратилось в бесстрастную маску.

— Фрэнк Б. Кэттей, — объявил он, — умер примерно двадцать минут назад. По каким-то причинам о его смерти никому не сообщили. Бикли послал к нему домой самого опытного репортера, который собаку съел на этом деле. Тот-то все это и разнюхал. В доме у тела покойного двое докторов, и, похоже, назревает скандал. Один из врачей уверен, что Кэттей был отравлен.

Кенни широко раскрытыми от изумления глазами воззрился на Бликера.

— Отравлен, — пробормотал он. Бликер молча кивнул.

— Для его жены, — сказал Кенни, — это слегка усложняет дело. По-моему, он был весьма состоятельным человеком, если не ошибаюсь.

— Думаю, что все его имущество к моменту смерти должно было оцениваться не меньше чем в два миллиона.

— И как долго болел Кэттей?

— Он неожиданно почувствовал себя плохо. Это случилось вчера утром. Вначале речь не шла о чем-то серьезном, предположили, что это просто случайное недомогание. Случилось это, когда он был у себя в офисе. Его отвезли домой и уложили в постель. Как это обычно бывает, вызвали сразу нескольких докторов, которые, тоже как обычно, разошлись во мнениях, и тут вдруг Кэттей потерял сознание. Это случилось вчера около трех часов дня. С этой минуты он больше не приходил в сознание. Так и умер.

— Но если он страдал каким-то серьезным заболеванием, — настаивал Кенни, — тогда его жене должно же быть что-нибудь известно об этом.

Бликер уныло кивнул, молча согласившись с этим.

— А потом, подумайте, — продолжал Кенни, — ведь получается, что как раз в то время, когда Кэттей лежал на смертном одре, его жена с адвокатом примчались сюда, к вам, из Ривервью, чтобы договориться о прекращении дела о клевете. Зачем нужно было так торопиться, особенно если Кэттей умирал? Ведь мертвые не могут обратиться в суд. А было непохоже, чтобы они боялись, что пострадает их репутация.

— Может быть, — предположил Бликер, — они просто не отдавали себе отчета, насколько серьезно он болен.

Кенни саркастически хмыкнул.

— Если это она подсыпала ему яд, — сказал он, — тогда уж она точно знала, насколько серьезно он болен. А если этот яд должен был подействовать не сразу, то у нее вполне оставалось достаточно времени, чтобы спокойно навести красоту в косметическом салоне, а потом отправиться очаровывать вас, чтобы уговорить поехать вместе с ней в отель и там дать возможность своему адвокату как-то договориться с вами. Если вы можете придумать более хладнокровное убийство…

Бликер нетерпеливо перебил его.

— В вашей гипотезе слишком много предположений, — сказал он. — В действительности же, если она на самом деле пошла на то, чтобы подсыпать ему яд, то уж наверняка такая хладнокровная женщина позаботилась бы о более убедительном алиби, чем приезд сюда с адвокатом. А то, что она затеяла этот разговор со мной, скорее говорит о том, что дела мужа были ей небезразличны, что она была в достаточной степени предана его интересам. Она вполне могла отнести внезапное недомогание мужа за счет нервного перенапряжения, поскольку видела, что эта статья, угрожавшая его репутации, безумно его волновала. И вряд ли она могла выбрать более верный способ быстро вернуть его к нормальной жизни, чем уладить это дело. Кстати, ее отъезд как нельзя более убедительно доказывает, что она не восприняла серьезно болезнь мужа.

Кенни не сводил задумчивого взгляда со своего издателя.

— Но послушайте, — сказал он, — ведь, если Кэттей действительно был отравлен, то тогда человек, давший ему яд, был совершенно уверен в его скорой смерти. Если же он был настолько уверен в этом и мог не беспокоиться на этот счет, то зачем понадобилось убивать Чарльза Мордена?

— Я ведь уже говорил вам, — раздраженно сказал Бликер, — что вы делаете выводы и задаете вопросы, на которые невозможно сейчас ответить, потому что у нас нет на руках всей информации. Сначала нужно выяснить все, а уж потом появится и версия.

— Я как раз тем сейчас и занимаюсь, что собираю информацию, — хмуро буркнул Кенни.

— Вот и продолжайте в том же духе, — и, выйдя из кабинета, хлопнул дверью.

Сиднею Гриффу было уже под сорок. Шерстяной купальный халат, в который он был закутан, доходил ему почти до пяток и хлопал по ногам, когда он расхаживал по комнате. А он почти все время находился в движении.

Дэн Бликер удобно расположился в низком кожаном кресле, стиснул в зубах черенок обкуренной трубки, его темные горящие глаза с молчаливым неодобрением следили за беспокойными движениями Гриффа.

— Вы все мне рассказали? — спросил Грифф.

— Абсолютно все, — ответил Бликер. — И ради всего святого, перестаньте метаться из угла в угол. Вы меня просто нервируете.

— Извините, — сказал Грифф с усмешкой, опустился в кресло, подтащил к себе поближе табурет и, закинув на него ноги, прикрыл их теплым халатом. Затем он откинулся на спинку кресла и с удовольствием закурил.

— Я страшно беспокойный субъект, — заявил он.

— Мне это известно, — сказал Бликер, — но я и сам такой. Вам удалось что-нибудь узнать в связи с этим делом?

Сидней Грифф был от природы длинноногим и долговязым. Его худые длинные руки свободно свисали с подлокотников кресла, а пальцы слегка шевелились, как будто их колебало дуновение воздуха.

• Предыдущая
• 13/50
• Следующая