Вдовы носят траур - Гарднер Эрл Стенли - Страница 7

• Предыдущая
• 7/32
• Следующая

— Это какие же неприятности?

— За такое отношение к клиенту вы можете потерять лицензию.

— Делайте что хотите. Неприятностей у нас и так хватает. Мы к этому привыкли.

На этом разговор закончился. Баффин о чем-то задумался, глубоко и надолго. Мы расстались с ним без прощальных поцелуев.

Как только я вбежал к себе в кабинет и бросил на стол свой чемоданчик, я сразу же позвонил в отель «Монарх».

— Соедините меня с номером четыреста пять.

— Там никого нет, — ответила телефонистка.

— Вы ошибаетесь. Я недавно был в нем и…

— О, мисс Констанция Алфорд сняла этот номер только на сутки. Ее неожиданно вызвали, и она уехала час назад.

Я поблагодарил девушку и повесил трубку. Потом достал из чемодана большой коричневый конверт и запер его в сейф.

В девять утра я позвонил Элси Бранд.

— Берта пришла?

— Она у себя.

— Рвет и мечет?

— Наоборот, очень приветлива. Даже улыбнулась мне, когда здоровалась.

— Увидим, какая она будет через час. Думаю, что полезет на стену. Я приеду только к десяти. Если она спросит обо мне, скажи, что у меня срочная работа.

Я поехал в отель, где мы встречались с Калвертом. Он сдал номер в тот же вечер. Тогда я отправился по разным театральным агентствам. В некоторых из них Констанция Алфорд была зарегистрирована недавно как начинающая актриса, ищущая работу в кино. Ни одна киностудия, разумеется, и ломаного гроша не дала бы, чтобы «защитить ее доброе имя».

Потом я приехал в «Рэстебит-мотель», показал свои верительные грамоты и спросил, не могу ли я взглянуть на их книгу регистрации за пятое число. Никакого Николаса Баффина с женой там не оказалось. При этом администратор мотеля утверждал, что все регистрационные карточки остались на месте, ни одна не пропала, все они подшиты в папке. Конечно, его уверения могли не соответствовать истине. Но зачем бы это ему потребовалось врать мне?

У администратора было кислое настроение. Напротив мотеля строился десятиэтажный жилой дом. Жильцы мотеля жаловались на шум стройки, на то, что вся улица целый день запружена грузовиками и бульдозерами. Я вернулся на стоянку машин, расположенную перед входом в мотель, и мысленно реконструировал обстановку, при которой шантажист мог сделать фотографии. По снимкам можно было определить, где стоял его автомобиль. Отсюда хорошо просматривался и вход в мотель, и строящийся дом. Тут я вспомнил, что в агентстве меня ждет Берта. Ее челюсть, наверное, негодующе выпячена, а зубы сжаты от возмущения. Я знал, что когда вернусь в офис, то мне придется несладко.

Туда я попал только в 10.30. Телефонистка сразу сказала мне:

— Миссис Кул велела передать, что хочет вас видеть сразу, как только вы появитесь. Что-то очень важное.

Я неохотно отправился в кабинет моей старшей партнерши, внутренне приготовившись к нападению. Берта улыбнулась мне как Чеширский кот.

— Где, к черту, ты пропадал? — спросила она, приветливо улыбаясь.

— Работал. Бегал по делам.

— Каким именно?

— По делам Баффина.

— Заплатил вчера шантажисту?

— Да.

— Получил документы?

— Да.

— Думаешь, он еще раз попытается куснуть Баффина?

— Нет.

— Хорошо. Я связалась с сержантом Селлерсом и сказала, что мы выполнили работу для ресторана Баффина и получили приглашение прийти туда с гостями на шикарный бесплатный обед. С шампанским. И вообще — заказ без ограничений.

— И что ответил Селлерс?

— Он сказал, что это звучит привлекательно. Но он хочет знать, будешь ли там ты.

— Что вы на это сказали?

— Я сказала: «Конечно». Ведь именно ты сделал эту работу.

— Ему это понравилось?

— Он признался, что предпочел бы пообедать со мной вдвоем. Но совесть немного беспокоит его: он говорит, что пару раз неправильно судил о твоих деловых и человеческих качествах. Ему не нравится только, что ты иногда режешь углы… Намерен ли ты привести с собой на обед свою волоокую секретаршу?

— Вряд ли. Думаю, это не доставит ей удовольствия.

Я как-нибудь приглашу ее на обед за свой счет.

— Держу пари, что пригласишь!

— Есть еще причина, по которой я не собираюсь приглашать ее на этот раз.

— Какая?

— Та же, по которой вам скоро придется позвонить сержанту Селлерсу и сказать, что обед отменяется.

Улыбка сошла с ее лица. Рот затвердел. Глаза замерцали мрачным светом.

— Что за дьявольщину ты несешь? Ты же только что сказал, что хорошо выполнил работу для Баффина.

— Работа в порядке.

— Ну а обед входит в оплату за услуги.

— Баффин еще не звонил вам?

— Нет.

— Скоро позвонит. Он позвонит и скажет, что приглашение отменяется. Что я такой-рассякой. Что наше агентство ведет с ним двойную игру. И он еще потребует деньги назад.

— Что случилось?

— Я играл не так, как он хотел.

Ее лицо потемнело.

— Черт возьми, Дональд! — прорычала она. — Ты ведешь себя чересчур вольно. Баффин — хороший клиент. Мы же хотели развивать такого рода деятельность. Мы…

Но тут зазвонил телефон. Несколько мгновений Берта колебалась. Потом сняла трубку. Она слушала, что ей говорили, и смотрела на меня. Постепенно к ней возвращался нормальный цвет лица. Потом губы растянулись в улыбке.

— Это очень мило, мистер Баффин, — заговорила она. — Мы будем. Около восьми? Подходит… Прошлым вечером все было сделано как надо? Отлично?

Нет, я еще не видела его. Он только что появился в офисе… Понимаю… Да, сержант Селлерс придет с нами. Я сказала ему, как было: мы сделали для вас работу, и вы пригласили нас на обед… Ну и прекрасно…

Да, я скажу… Да, он любит поступать не совсем обычно, но его методы всегда приносят хорошие результаты. Да, конечно… Ну, тогда до восьми? О, пара коктейлей — этого достаточно… — Повесив трубку, Берта посмотрела на меня с таинственным выражением лица. — Какого черта ты решил, что Баффин скис?

— Когда мы вчера прощались, он назвал меня сукиным сыном.

— Чем ты ему насолил?

— Ничем. Просто поступил не совсем так, как он хотел.

— Он мне так и сказал. Но тут же добавил, что ты работал блестяще. Сумел полностью исключить возможность нового шантажа. И чем больше он думает, тем лучше понимает, что дело было сделано великолепно. Ну, в общем, ты слышал наш разговор…

— Только с одной стороны.

— С другой стороны прозвучала сердечность. Огромная сердечность.

— Мне это не нравится, — сказал я.

— Почему?

— Вчера вечером он бесился всю дорогу.

— По какой причине?

— Женщина дала мне деньги, чтобы добыть документы. Я их добыл. Баффин заявил, что наш клиент — он, Баффин, и документы должны быть вручены ему.

Я ответил: «Не пойдет!»

— Где сейчас эти документы?

— В моем сейфе.

— Но ведь верно, что платил нам за работу Баффин.

Почему бы не отдать ему документы?

— Нас нанял Баффин, но нанял для того, чтобы защитить женщину. Она дала мне десять тысяч, и ей я отдам документы.

— Понятно, — сказала Берта. — Но если они любят друг друга и идут рука об руку, какая разница, кому их отдать?

— Любовь скоротечна, — сказал я. — Иногда очень даже скоротечна.

— Пожалуй, ты поступил неглупо. Возможно, Баффин за ночь понял это. Он сказал мне, что ты очень ловко провел всю операцию.

— Не нравится мне все это, — повторил я.

— Что не нравится?

— Что он говорит, как я ловко действовал.

— А ты действовал ловко?

— Вроде бы так.

— Тогда что же тебе не нравится?

— Он слишком резко изменил мнение. Это не к добру.

— А что не к добру?

— Не знаю. Это всего лишь подозрение. Званый обед, который он устраивает, возможно, не так уж невинен, как мы полагаем.

— Обед за счет ресторана! — воскликнула Берта. — О Господи, Дональд! Я пытаюсь сбросить свой вес.

Сижу на диете, как бы ни была голодна. Но тут я решила немного расслабиться, поесть вкусно и вволю.

• Предыдущая
• 7/32
• Следующая