Счет девять - Гарднер Эрл Стенли - Страница 17
- Предыдущая
- 17/38
- Следующая
Селлерс поднял брови; я кивнул.
– Где же он? – поинтересовался Селлерс.
– Там, откуда я могу взять его, когда понадобится.
– Где ты его нашел? У кого он был?
– Это может иметь значение, – ответил я и, уловив его взгляд, медленно подмигнул, – а может и не иметь.
– Хорошо, Поллитровочка, – понял Селлерс. – До Будды доберемся позднее.
– Духовое ружье тоже было украдено, – напомнил Олни.
Вдруг сильно заинтересовавшись этим, Селлерс дернулся в кресле так, словно его током ударило:
– Духовое ружье?
– Точно.
– То, из которого его убили?
– Похоже, что так.
– И что же было дальше с этим духовым ружьем?
– Мистер Лэм нашел его. Вчера.
Селлерс посмотрел на меня и выругался:
– Черт!
– И, – продолжил Олни, – он отдал ружье миссис Крокетт. По крайней мере, так он сказал мне, и я ему верю.
– Что вы на это скажете? – спросил Селлерс, понаблюдав за мной и переведя взгляд на миссис Крокетт: – Вы получили его?
– Оно в моей студии.
– Вы имеете в виду это помещение внизу? – спросил Селлерс, показав туда пальцем.
Она кивнула.
– Что произошло там, внизу?
– Мистер Лэм пришел вчера повидать моего... моего мужа. Здесь, в квартире, в то время никого не было, и потому я сообщила дежурному на случай, если кто-нибудь позвонит, что я буду в своей студии. Мистер Лэм позвонил мне туда и сказал, что духовое ружье при нем. Я, кажется, подумала, что он просит разрешения подняться. Он хотел видеть мистера Крокетта. А может быть, он сказал об этом после того, как сообщил мне о духовом ружье. Последовательность я точно не помню.
– Неужели? – промолвил Селлерс, выказывая крайнюю заинтересованность, – это был его стиль. – И духовое ружье было при нем?
– Да.
– И что он с ним сделал?
– Отдал мне.
Селлерс почесал голову:
– Миссис Крокетт, я хочу у вас кое-что спросить. Я не хочу, чтобы вы волновались. Я ничего не предлагаю. Я просто задаю вопросы. Там, в вашей студии, имеется окно. Маленькое продолговатое окно, похожее на окно ванной. Оно почти прямо напротив этого открытого окна в тамбуре личной студии вашего мужа.
– Правильно.
– Теперь, – продолжил Селлерс, – я хочу, чтобы вы хорошенько подумали. Я хочу, чтобы вы ответили на этот вопрос и не изменили позднее свои показания. Я хочу знать истину прямо сейчас. После того как получили это духовое ружье, вы открывали или нет это окно?
– Ну конечно, – ответила она.
– Значит, открывали?
– Да, конечно. Вместе с мистером Лэмом.
– Ладно-ладно-ладно, – проговорил Селлерс, глядя на меня. – А что вы сделали вместе, открыв его?
– Она пыталась привлечь внимание мужа, – объяснил я. – Взяла карманный фонарик и...
– Не вмешивайся, Поллитровочка, – перебил Селлерс. – Я сам справлюсь. Так зачем вы открыли окно, миссис Крокетт?
– Я хотела привлечь внимание моего мужа. Чтобы он подошел к окну.
– И как вы собирались сделать это?
– С помощью карманного фонарика.
– Это было днем или вечером?
– Это было днем, но... ближе к вечеру.
– Вряд ли он отреагировал бы на таком расстоянии на свет карманного фонарика.
– Это был большой фонарь, – вмешался я. – Пятибатареечный.
– Да держись ты в сторонке, Поллитровочка! – рявкнул Селлерс. – Я... хм, что ты сказал?
– Пятибатареечный электрофонарь.
– Хорошо, – смилостивился Селлерс. – Для чего вам был нужен пятибатареечный электрофонарь там, внизу, миссис Крокетт?
– Я держала его там специально для этого, – ответила она. – Иногда, чтобы привлечь его внимание, я освещала фонарем окно в тамбуре или окно в студии. Если он хотел отозваться, то подходил к окну, открывал его, и я получала возможность передать ему информацию.
– Следовательно, вы держали там, внизу, этот электрофонарь единственно для того, чтобы сигналить своему мужу?
– Да.
В комнату вошел один из полисменов.
– Инспектор Гиддингс, – представил его Селлерс. – Как насчет того, чтобы дать мне ключи и разрешить осмотреть помещение там, внизу? – Этот вопрос относился к миссис Крокетт.
– Я думаю, будет лучше, если миссис Крокетт пройдет туда с вами, – предложил я.
Селлерс холодно посмотрел на меня:
– А вас, сыщик-недоучка, я попрошу оставить при себе ваши советы, которым красная цена – двадцать пять центов, и позволить мне, дураку, расследовать убийство самому!
Я с усмешкой посмотрел на него:
– Возможно, вы найдете там что-нибудь, прилепите на это ярлычок, притащите в суд как вещественное доказательство, и какой-нибудь неглупый адвокат поставит вас на место свидетеля для перекрестного допроса и спросит: «А почем мы знаем, что вы эту вещь не украли?»
– Учишь меня, как мне выполнять мою работу, сопляк?! – взревел Селлерс.
– Приходится...
Селлерс на минуту задумался и сказал:
– Следовало бы заехать тебе по физиономии, но я, пожалуй, прощу тебя на этот раз. Я возьму с собой инспектора Гиддингса – если, профессор, вы, конечно, соизволите одобрить это. И поскольку вы утверждаете, что некий умный адвокат сумеет придраться к тому, как я веду здесь расследование, я, пожалуй, отведу вас всех в контору, и мы с этим секретарем поговорим о его боссе. А затем мы оставим вас под надзором, чтобы вы тут чего-нибудь не натворили. Я полагаю, ваш выдающийся ум не обнаружит в этом плане никаких изъянов, мистер Лэм. Теперь, миссис Крокетт, если вы соизволите дать мне ключ от вашей студии...
– Вы не обязаны делать этого, – встревожился я. – Если он хочет осмотреть помещение, вы имеете право...
Для человека его комплекции Гиддингс двигался очень быстро. Он схватил меня сзади за шею, средним и большим пальцами надавил на нерв под ушами. Старый полицейский прием, применяемый с лицами, которые оказывают сопротивление; часто демонстрируется в кинофильмах.
– Еще одно неуместное замечание, – пообещал он, – и я тебя проучу!
Я извивался от боли, но все-таки сказал:
– Уберите руки, и я сам вас проучу.
Инспектор Гиддингс тряс меня, пока у меня не стало двоиться в глазах.
Селлерс наблюдал за ним и сказал небрежно:
– Я думаю, это лишнее, инспектор.
Гиддингс остановился и удивленно посмотрел на Селлерса:
– Вы собираетесь терпеть такие разговорчики? Вы позволите ему стащить эту вещь и уйти с ней?
– Не ошибись насчет парня, – предостерег Селлерс. – Он не дурак. Теперь поставим точки над «i», Лэм. Миссис Крокетт тебя наняла?
Из-за боли мне трудно было говорить.
– Я его наняла, – сказала миссис Крокетт.
– Для чего? – спросил Селлерс.
– Чтобы он постарался раскрыть, кто виновен в смерти моего мужа.
Селлерс сощурил глаза:
– Вы предоставляете ему обширное поле деятельности.
– Разумеется, – согласилась она. – Я предоставляю ему обширное поле деятельности. Я не прочь иметь дело с полицией, но я хочу выяснить, кто убил моего мужа.
– Именно за это нам и платят, – заметил Селлерс.
– Я знаю это, и мистер Лэм тоже знает. Я совершенно уверена, что вы будете продолжать расследование и за то же жалованье вести его с такой же интенсивностью. Ну а если хотите получить мои ключи от студии, вот они.
Она отдала ключи Селлерсу, тот кивнул инспектору Гиддингсу.
– Ладно, Тэд, – сказал он. – Пойдем-ка объявим новости Дентону, потом спустимся вниз и осмотрим то помещение. Вы понимаете, миссис Крокетт, что вы вольны пойти с нами, если хотите.
– Этого вполне достаточно, – сказала она. – Мне нечего скрывать. Я совершенно уверена в ваших честности и способностях, хотя, – она сердито взглянула на инспектора Гиддингса, – мне не нравится ваша грубость.
Гиддингс отпарировал:
– Ну, в законе не сказано, что какому-то частному детективу позволено совать везде свой нос, когда полиция расследует убийство.
– Я думаю, – холодно сказала она, – что мистер Лэм всегда будет строго придерживаться своих прав, как, впрочем, он делал и до сих пор. Он был вежлив, почтителен, готов к сотрудничеству. А ваше неспровоцированное нападение было, по-моему, запугиванием. Я впервые соприкоснулась с полицейской грубостью, и мне это не нравится.
- Предыдущая
- 17/38
- Следующая
