Передай мне соус - Гарднер Эрл Стенли - Страница 1

• 1/36
• Следующая

Проблема совершения преступления гораздо более серьезна, чем кажется на первый взгляд. Преступления не только уносят огромное количество человеческих жизней, отнимают и разрушают нашу собственность; количество их за последние годы, к сожалению, неуклонно растет.

Эксперты-криминалисты, занимающиеся этой проблемой, понимают, что она очень сложна и ее надо рассматривать комплексно, в совокупности с другими, сопутствующими.

Иные представители нашего общества даже полагают, что суровое наказание за содеянное должно положить конец преступности. Когда человек совершает преступление, функция полиции – поймать виновника; суд же должен его осудить, заключить на определенный срок в тюрьму, где он отбывает положенное время в качестве наказания.

Эта мера необходима, дабы провинившийся перед законом и обществом был выведен на время из жизни и общения, – наказание должно служить предупреждением для других, склонных к совершению подобных злонамеренных поступков.

К сожалению, данная система существует лишь в теории, на практике многое нередко не срабатывает.

Около девяноста восьми процентов осужденных, отбыв срок, оказываются на свободе и вливаются в общество. С собой они несут только то, что обрели во время пребывания в тюрьме.

Наказание необходимо, но оно не может изменить, реформировать человека, оно в состоянии лишь озлобить, ожесточить его. В результате возникает серьезная актуальная проблема: как перевоспитать тех, кто попал в места заключения?

Каждый из них – это просто номер в тюремных документах, но каждый камерник – это еще и личность: он ею являлся и до тюрьмы, остается ею и там, где отбывает срок. Поэтому возникает немало сложных проблем по содержанию преступников: ведь существует множество типов заключенных, и каждый тип содержит в себе множество индивидов. Одни становятся озлобленными. Другие спокойно и меланхолично отбывают свой срок. Некоторые способны подавлять сексуальные желания во время длительного периода лишения свободы, когда общение с женщиной невозможно, другие с этим не могут справиться. Часть из них становятся тайными, трусливыми и подлыми оппортунистами. Другие – просто побитыми жизнью людьми, которым больше подходит определение «отверженные, изгои общества».

Некоторые известные ученые, занимающиеся пенологией, наукой о тюрьмах, пытаются подсказать в той или иной форме, что же д?лжно делать с преступниками. Но, похоже, приемлемыми, правильными решениями этих проблем не владеет никто.

Трудность заключается еще и в том, что «среднестатистический» горожанин, незнакомый с этими «подсказками» ученых, чаще всего мстителен и обладает непререкаемой логикой: с преступившим закон общество должно свести счеты.

Этот «мстительный» подход к наказанию за преступление, как правило, не срабатывает: зло лишь преумножается злом.

Последние десять лет я серьезно занимался проблемой тюрем и заключенных, все больше осознавая, как трудно найти выход из этих проблем. Как их решить, не знаю, но настоятельно стараюсь привлечь к ним внимание общества, выдающихся ученых в области пенологии.

Мой друг Роберт А. Хейнц прослужил в тюрьме около тридцати двух лет. Начинал первым заместителем шерифа по условному освобождению заключенных, а позже, в течение двух лет, занимался тем же в Сан-Квентине. В 1944 году стал надзирателем в калифорнийской тюрьме особо строгого режима в Фолсоме. Я знал Боба Хейнца многие годы. У этого человека были огромные кулаки, и он умел ими пользоваться. С крутыми парнями он сам становился таким же. Но под суровой внешностью билось большое доброе сердце, и Боб прекрасно понимал, что каждый заключенный – тоже человек, всегда был готов протянуть руку помощи, сказать ободряющее слово, исполнить данное обещание.

Строгая тюремная дисциплина требует адекватного надзирателя, чтобы уметь поддерживать ее на этом уровне. Но Боб Хейнц исповедовал идею, выдающуюся для всех времен и тюремных порядков: в местах заключения, считал он, должна существовать справедливость. Основные принципы человеческого общения должны распространяться на всех, в том числе и на закоренелых преступников, за которыми тянется длинный хвост нарушений законности и порядка, если государство заинтересовано, чтобы большая часть людей за решеткой перевоспиталась. С другой стороны, и сам преступник должен проникнуться идеей собственного перевоспитания, иначе этот принцип гуманности окажется невыполнимым.

Для этого государство должно предоставить все имеющиеся у него средства, но этот процесс возможен, повторяю, только в том случае, если заключенный сам проникнется идеей перевоспитания.

Мне бы хотелось в этой книге дать миллионам моих читателей представление о сложнейших проблемах пенологии, рассказать об одном из самых замечательных практиков-исследователей в этой области.

Я посвящаю эту книгу моему другу

Роберту А. Хейнцу,

надзирателю тюрьмы штата Калифорния в Фолсоме (обычно называемой Фолсомской тюрьмой штата).

Девчонке было около пятнадцати. Она изо всех сил старалась держаться храбро и выглядеть старше своих лет, напуская на себя вид взрослой, опытной женщины. Берта Кул норовила от нее отмахнуться. Я стоял в дверях ее кабинета, держась за ручку двери.

– Извини, я не знал, что ты занята, Берта.

– Все нормально, она уже уходит, – ответила миссис Кул.

Девочка часто заморгала, сдерживая слезы. Ей не хотелось уходить, но просить она не собиралась и с достоинством поднялась.

– Спасибо вам большое, что уделили мне столько времени, миссис Кул.

Она направилась к двери, а я продолжал стоять в проеме. Словно оправдываясь, Берта представила меня:

– Это мой партнер, Дональд Лэм, Сандра. Нам надо обговорить с ним одно важное дело.

Большие голубые глаза снова наполнились слезами, но девочка силилась улыбнуться.

– Как поживаете, мистер Лэм? – спросила она с показной вежливостью и хотела было пройти мимо, но я не посторонился.

– Что-то вас беспокоит, Сандра? – спросил я.

Девочка кивнула, потом внезапно попыталась все-таки проскользнуть мимо.

– В ее деле для нас нет ничего интересного, – объяснила Берта. – Мы не заработаем на нем ни цента.

Я обнял девочку за плечи.

– Подождите, Сандра. Расскажите мне, что случилось.

Берта посмотрела на меня с недоумением.

– Она мне уже все рассказала. Говорю тебе, что мы не сможем ей ничем помочь.

– Так что же все-таки произошло, Сандра?

Теплота моей руки, обнимавшей ее за плечи, и простая человеческая симпатия оказались выше ее сил. Она припала лицом к моему плечу и заплакала, вздрагивая от всхлипываний.

– Черт возьми, я ненавижу слезы и сцены! Уведи ее отсюда! – не выдержала Берта.

– Мы уходим, – ответил я.

– Я хочу с тобой поговорить! – закричала Берта мне вслед.

– Говори сейчас. Садитесь, Сандра. – И я подвел девочку к креслу. Она с сомнением посмотрела на миссис Кул, потом села на самый его краешек.

– Поверь, там нет ничего такого, что могло бы нас заинтересовать. Она хочет найти своего дядю Эмоса. Если Эмос еще жив, то должен унаследовать деньги, и в этом случае часть их даст матери Сандры, если, конечно, не передумает. Ее мать тогда сможет оплатить свои медицинские расходы: похоже, она больна и не в состоянии больше работать. Даже в том случае, если вы найдете ее дядю, нет никакой гарантии, что он вообще собирается выделить ее матери какие-либо деньги. Я уже сказала, гонораром для нас здесь и не пахнет. Поэтому, ради всего святого, позволь решать все мне и уведи отсюда этого ребенка.

Я взял Сандру за руку и вывел из личного офиса Берты Кул, направляясь в свой офис, расположенный по другую сторону коридора.

Элси Бранд, мой секретарь, посмотрела на девочку, и в ее глазах сразу затеплилась симпатия.

• 1/36
• Следующая