Некоторые рубашки не просвечивают - Гарднер Эрл Стенли - Страница 1

• 1/27
• Следующая

В течение более тридцати пяти лет мой друг Джозеф Рейген имел дело с людьми, скажем так, не преисполненными уважением к закону. Вначале он был шерифом, затем начальником тюрьмы, работал в министерстве юстиции, потом снова возглавил исправительное учреждение. И при этом всю жизнь ему удалось хранить в своем сердце веру в человека и торжество справедливости.

Почти двадцать два года Джозеф Рейген был начальником государственной тюрьмы в Иллинойсе. Он инспектировал исправительные заведения в шестнадцати других штатах, и губернатор Массачусетса однажды назвал его лучшим тюремным администратором в Соединенных Штатах.

Однако в самом Иллинойсе деятельность Джо Рейгена не была оценена по достоинству до тех пор, пока в 1941 году он не подал прошение об отставке, после того как в штате на очередных выборах избрали нового губернатора.

9 октября 1942 года молодчики из банды Тоухи контрабандой передали в тюрьму оружие и устроили своим ребятам побег, в результате которого несколько охранников получили тяжелые ранения. Возмущение граждан не имело пределов.

Несмотря на некоторые политические соображения, жители штата хотели, чтобы Джо Рейген вернулся. И он вернулся, и занимает пост начальника тюрьмы в Иллинойсе по сей день.

Рейген убежден, что часто люди становятся на путь преступления по вине своих родителей. Он утверждает, что ребенок в семье должен обладать определенными правами и обязанностями. По его мнению, дети как можно раньше должны понять истинную цену денег, их необходимо приучать к порядку и дисциплине, им обязательно надо дать религиозное воспитание, приобщить к труду, а самое главное – внушить необходимость уважать интересы других людей.

Джо Рейген пришел к этому выводу, имея перед своими глазами тысячи разрушенных судеб, рассматривая истории преступлений от изнасилований и убийств до поджогов и мошенничеств.

После того как люди попадали в возглавляемую Рейгеном тюрьму, многим из них удавалось вырваться из бездны. Рейген помогал в этом своим подопечным, стараясь дать им то, что некогда они недополучили от родителей.

Он – сторонник железной дисциплины, основанной на абсолютном доверии и справедливости.

Он пользуется заслуженным уважением заключенных.

Рейген регулярно и без тени страха заходит в тюремную парикмахерскую, где около пятидесяти парикмахеров из числа заключенных держат в руках заточенные бритвы.

Это требует от человека недюжинной смелости и уверенности: не бояться ступить шаг за порог административного здания.

Заключенные нарушили закон, но они уважают справедливость.

Совершенно очевидно, что у начальника тюрьмы Рейгена есть некоторые идеи, реализация которых способствовала бы уменьшению преступности. Но так уж получается, что простые люди слишком погружены в свои собственные проблемы, чтобы беспокоиться по поводу тюрем.

Именно это равнодушие добропорядочных граждан и является подоплекой многих преступлений. Читатель, задумайся над этим, послушай, что говорят наши ведущие пенологи,[1] и тогда ты поможешь спасти многих людей, предотвратить возможные убийства и заставить кривую на графике преступности в твоем городе ползти вниз.

И я посвящаю эту книгу моему другу Джозефу Рейгену.

Берта Кул уверенно повернула ручку двери своей сильной рукой, унизанной бриллиантами, и ее крупное тело вплыло в мой кабинет. Сердитый взгляд предвещал бурю.

В тот момент мы – я и мой секретарь Элси Бранд – обсуждали до сих пор нераскрытое дело о киднеппинге годовой давности. Тому, кто обнаружит преступников, была обещана награда в сто тысяч долларов.

Бросив взгляд на Берту, я повернулся к Элси:

– Пока все.

Берта стояла, уперев в бедра мощные кулаки, и дожидалась, пока девушка выйдет из комнаты. Наконец она сказала:

– Дональд, я их не выношу.

– Кого?

– Хнычущих мужчин.

– А почему зашла речь о них?

– Потому что один такой сидит в моем кабинете.

– И он тебя раздражает?

– Да.

– Так вышвырни его вон.

– Не могу.

– Почему?

– У него есть деньги.

– Что ему нужно?

– Хороший детектив, разумеется.

– А чего ты хочешь от меня?

– Дональд, – произнесла Берта, придав своему голосу льстивые интонации, – мне нужно, чтобы ты поговорил с ним. Тебе удается в каждом человеке найти что-то интересное. А Берта – не может. Берте люди либо нравятся, либо нет, и если ей кто-то не нравится, она готова проклинать землю, по которой он ходит.

– Что тебя не устраивает?

– Все!.. За каким чертом он не подумал о том, как любит свою жену, прежде чем начал увиваться за той блондинкой! А теперь он приходит сюда и распускает сопли!

– Сколько денег он может выложить?

– Я сказала, что мы хотим пятьсот долларов в задаток даже до того, как его выслушаем. Я думала, это его отпугнет. Я бы, конечно, попереживала, но...

– Так что же он сделал?

– Представь себе, без звука достал бумажник и отсчитал пять стодолларовых бумажек. Сейчас эта кучка лежит на моем столе.

– Наличными?

– Да. Ему не хочется отмечать сделку в своих бухгалтерских книгах.

Я встал с кресла:

– Покажи мне его.

Лицо Берты расплылось в довольной улыбке.

– Я знала, что могу рассчитывать на тебя, Дональд. Ты чертовски отзывчивый малый.

Берта промаршировала через кабинет Элси Бранд, миновала приемную и вошла в свои владения.

Около стола в кресле для клиентов сидел мужчина, нервно вскочивший при нашем появлении.

– Мистер Фишер, – представила Берта, – это Дональд Лэм, мой партнер. Мне показалось, что вам будет полезно познакомиться с точкой зрения мужчины на это дело.

У Фишера были рыжие волосы, рыжие брови и бледно-голубые глаза. Выражение его лица было таково, словно он каждую минуту может зайтись в рыданиях. Мы пожали друг другу руки, и он сказал:

– Очень приятно, мистер Лэм.

Однако при этом он производил впечатление человека, которому ни разу в жизни не довелось столкнуться с чем-либо приятным.

Я взглянул на пять стодолларовых банкнотов, разложенных на белом листке.

Со вздохом облегчения Берта опустилась в кресло, затрещавшее под ее тяжестью, оглядела нас обоих с таким видом, который ясно говорил, что дальнейшее ее не интересует и она умывает руки, смела банкноты в ящик стола и закрыла его на ключ.

– Я уже рассказал миссис Кул о своих бедах, – начал Фишер.

– Расскажите еще раз, – попросила Берта. – На этот раз Дональду.

Фишер набрал воздух в грудь.

– Его зовут Баркли Фишер, – покровительственным тоном сказала Берта. – Он занимается недвижимостью. Женат, имеет полуторагодовалого ребенка. Две недели назад он ездил в Сан-Франциско на конференцию. Пожалуйста, Фишер, продолжайте.

– Трудно объяснить, что произошло. – Фишер нервно хрустнул костяшками пальцев.

– Не ломайте пальцы, – одернула его Берта. – Они могут распухнуть.

– Простите, плохая привычка, – ответил он.

– Надо избавиться от нее.

– Так что же произошло с вами в Сан-Франциско? – спросил я.

– Я... я напился.

– А потом?

– Очевидно, я... я провел ночь не в своей комнате.

– А в чьей же тогда?

– Очевидно, в комнате девушки по имени Лоис Марлоу.

– Где вы познакомились с ней?

– Она была в числе девушек, оживлявших своим присутствием конференцию.

– Что это была за конференция?

– Там собрались предприниматели, занимающиеся изготовлением яхт и моторных лодок.

– Какое отношение вы имеете к этому?

– Я финансирую одно предприятие, занимающееся изготовлением лодок из стекловолокна. Знаете, такой необыкновенной конструкции, с подвесным мотором. Мы делаем лодки разных размеров, но в основном специализируемся на пятнадцатифутовых. Возможно, вам это неизвестно, мистер Лэм, но наша компания имеет филиалы по всей стране. Полтора года назад я вложил деньги в это дело, и мои прибыли растут.

• 1/27
• Следующая