Кто похитил Робинзона? - Сотников Владимир Михайлович - Страница 27
- Предыдущая
- 27/30
- Следующая
– Вы чего онемели? – ухмыльнулся он. – Думаете, не съедим? Я, например, еще не завтракал.
– Да что тут, – пролепетал Петич, – есть? На пятерых-то!
– На четверых, – поправил Ларик.
– Вилька за двоих считается, – невозмутимо ответил Петич.
Хорошо, что они находились в гостях. А Вилька умела себя вести в таких ситуациях. В другом месте полетел бы в сторону Петича какой-нибудь увесистый предмет!
В странном молчании проходила эта трапеза! Будто не подростки поглощали пирожные и фрукты, а чинные аристократы, которые ни за что не сболтнут что-нибудь во время еды!
Макс все чаще и чаще поглядывал на своих гостей. Наконец он не выдержал:
– Да вы что, в самом деле, говорить разучились?
– Действительно, – поддержал его Петич. – Вы что, сюда жрать пришли или культурно общаться?
Макс вкатил в гостиную тележку, уставленную сладостями и фруктами.
– Вы чего онемели? – ухмыльнулся он.
– А сам? – огрызнулась Вилька.
– Я вот общаюсь с тобой. Замечание тебе делаю за некультурное поведение.
– Спасибо. Яйца курицу учат.
– Чего?..
Пока Петич с Вилькой препирались таким образом, Ларик лихорадочно соображал. И успевал при этом завидовать друзьям. Это же надо, хватает их на перебранку! У него от телефонной новости замерло все внутри. Даже воздушные конфеты «Рафаэлло» не пережевывались и не таяли во рту.
Времени до пяти часов, конечно, целая уйма. Но что с того? Что делать в пять часов? Вот главный вопрос, который не давал сейчас покоя Ларику.
Одним словом, общения не получалось. Макс поглядывал на ребят, они на него... И молчали. Странно! И возраст у них был одинаковый, и две недели, проведенные вместе на далеком острове, казалось бы, должны были сделать свое дело. Но нет. Говорить почему-то было не о чем. Только Вилька спросила:
– А что ты больше всего любишь?
– Не знаю, – ответил Макс.
– А что не любишь? – усмехнулся Петич.
– Да... Тоже не знаю. Все зависит от обстоятельств.
– Да уж, обстоятельства! Вспоминаю, как ты там... – хохотнул было Петич.
Но Макс так посмотрел на него, что стало понятно: не хочет он вспоминать этот проклятый остров. И Петич чуть не подавился, заткнувшись в самом начале фразы.
– Пойдемте, я вам дом покажу, что ли, – вздохнув, предложил Макс.
Это «что ли» многое объясняло. Неинтересны были Максу гости! Он только и ждал, наверное, когда они уйдут.
Когда они поднимались на второй этаж, Вилька шепнула Ларику:
– Мне так его жалко. Представляешь, каково ему здесь одному? Если ему и с нами неинтересно, то наедине с собой, наверное, еще хуже.
Вилька была права. Это Ларик почувствовал еще раньше, но так сказать, как Вилька, он бы не сумел. Да ему сейчас было и не до того. Совсем не до настроения Макса ему было! Он кивал Вильке – мол, согласен с тобой, согласен, – а сам проталкивал ее вперед, чтобы перекинуться с Петичем несколькими фразами. Пока на втором этаже громко охала, восхищаясь чем-то, Вилька, мальчишки задержались на лестнице.
– Кто звонил? Не назвался? – спросил Ларик. – Быстро и коротко говори.
– Нет.
– Что еще сказали?
– Встречу назначили в сквере. Я понял, что недалеко отсюда. Чапаевский переулок, у бюста какого-то генерала. Что будем делать, Ларион? Как мы Максу скажем о звонке? Ведь ему плохо может быть! Вроде согласился прийти на встречу, а сам не явится. А?
Да, вопросов было много. И вот прямо сейчас Петич хочет, чтобы Ларик ответил на все?
– Тише, – успокоил Ларик друга. – Дай сообразить.
Он постучал по голове пальцем и прошел в холл на втором этаже. Не шушукаться же на лестнице бесконечно! Вот придет какая-нибудь мысль в голову, потом только и можно ее высказать. А не наоборот.
Петич тяжело вздохнул. И не только потому, что не знал, каким образом они будут действовать дальше. Его взору открылась целая картинная галерея! На стенах холла висели десятки картин, которые и вызвали такое восхищение Вильки. Вильки – но не Петича.
– Сейчас будет строить из себя знатока живописи, – недовольно проворчал он. – А нам терпеть.
– Вот на этой стене работы деда, – комментировал Макс. – А на этой так, просто коллекция.
Эта коллекция и привлекла Вильку. Видно, ей не очень понравились многочисленные портреты каких-то скучных людей, нарисованные дедом Макса. Все эти портреты казались похожими, хоть и разные люди были на них изображены.
– Дед коллекционировал картины всю жизнь, – заметив Вилькин интерес, объяснил Макс. – Что-то покупал, что-то ему дарили авторы.
– Художники? – переспросила Вилька.
Макс ухмыльнулся. А кто же еще? Кто может быть автором картин?
– Какая красивая! – Вилька подошла поближе к центральной картине. – А что это?
– А вот угадай, – улыбнулся Макс. – Представь себе, называется она «Мальчик на дельфине». Я всю жизнь пытаюсь разглядеть, где мальчик, где дельфин. Не то француз какой-то нарисовал, не то испанец. Я не помню.
– Пикассо? – спросила Вилька.
Конечно же, Петич при этом ехидно кашлянул. Задается, мол, девчонка! Делает вид, что все знает.
Макс неопределенно пожал плечами, не ответив ни да, ни нет.
– Между прочим, – сказал он, – эта картинка лично мне принадлежит. Мне ее дед подарил, когда я только родился.
«Ничего себе! – подумала Вилька. – Так равнодушно относится к искусству!»
– Какие краски... – прошептала она. – Да конечно же, это мальчик на дельфине! Неужели вы не видите?
– Видим, видим, – снисходительно произнес Петич. – Колечки и квадратики. Да я тебе такую же в два счета нарисую! Дай только краски поярче.
– Не оскорбляй мое эстетическое чувство, – оглянулась на него Вилька. – Если ничего не понимаешь, совсем незачем это демонстрировать.
– Чего? – возмутился Петич. – Какое чувство? Расчувствовалась... Да фотографии в сто раз лучше!
Тут уж и Ларику пришлось вмешаться.
– Не мешай, пусть любуется, – дернул он друга за руку. – И при чем тут фотографии?
Наверное, не только Вильку обидела Петичева реплика. Макс тоже как-то мгновенно посерьезнел, нахмурился. Он невпопад отвечал на Вилькины вопросы, и вид у него был такой, будто надоели ему ребята до чертиков.
– Уходить надо, – шепнул Ларик Петичу. – Хватит, погостили...
– Да ты что? – Петич украдкой крутнул у виска пальцем. – Мы же ничего не узнали! Слушай, – обратился он с улыбкой к Максу, – может, в баскетбольчик постучим?
– Не хочется, – вяло отмахнулся Макс. – Настроения нет. Наверное, акклиматизация. Никак не привыкну к Москве. Башка трещит... Вы-то, смотрю, бодренькие! Как-нибудь потом позвоните мне, ладно?
Это уже был прямой намек на то, чтобы гости уходили. Петич растерянно посмотрел на Ларика, но промолчал. А что тут скажешь? Если хозяин говорит: «Позвоните мне потом», – ясное дело, он считает встречу законченной. Тут говори, не говори...
Вилька с сожалением покидала холл. Даже оглядывалась беспрестанно напоследок.
– Странный тип! – воскликнул Петич, когда они вышли на улицу. – Ну и пусть сам разбирается со своими проблемами! Вот позвонят ему после пяти часов, скажут: что же это ты на встречу не пришел? Посмотрел бы я на него при этом!
Ларик шел в задумчивости.
– Нет, так нельзя, – вдруг уверенно сказал он. – Нельзя его так подставлять. Хоть он и... недружелюбный. Может, он такой из-за своих проблем. А мы ничем ему не помогаем.
– Да чем ты ему поможешь? – воскликнул Петич. – Индюку этому надутому. Картинки показывает! Да лучше бы в баскетбол сбацали. Во время игры и разговорились бы...
– Знаете что, ребята. – Вилька остановилась на всем ходу. Петич с Лариком даже наткнулись на нее. – Нам обязательно надо вызвать его на эту встречу. А я как-нибудь исхитрюсь, чтобы подслушать. Вот только как?..
– Ты что? – удивился Ларик. – А вдруг... Вдруг его таким образом из дома выманивают? Чтобы опять похитить? Нельзя, нельзя так рисковать. Тем более другим человеком! Это как-то по-бандитски получается. Будто мы Макса используем как подсадную утку.
- Предыдущая
- 27/30
- Следующая
