Явление хозяев - Резанова Наталья Владимировна - Страница 25
- Предыдущая
- 25/37
- Следующая
Потом уста его снова отверзлись.
– Дитя варварского племени… последняя в своем роду. Эта история уже была рассказана, и еще будет рассказана, потому что там , где проходят войска Империи, всегда остаются сироты. И каждый раз у истории другой конец, а у загадки – иное решение. Но история эта едина… ибо слово порою подобно огню и страданию, а порою – сиянию и свету… какое же слово будет изречено?
– Он заговаривается, – сквозь зубы процедил Луркон.
– Его устами вещает бог, – слабо возразил Мимнерм.
– Или конопля.
Сальвидиен был склонен согласиться с последним утверждением наместника. Зрачки мага сузились до последней степени, превратившись в крохотные черные точки, язык заплетался. Адвокат не имел знакомых в среде любителей хиндской «травы забвения», но поведение Партенопея вполне соответствовало ходивших о них слухах.
К магу подбежало трое его длинноволосых учеников. Один из их, не страшась ползающего по груди Партенопея гада, набросил поверх тюрбана плотное льняное покрывало. Оно полностью скрыло и лицо мага и голову змея. Двое других подхватили ученика под локти и повели прочь с арены. Тот покорно следовал за ними.
– Общение с высшими силами утомило божественного Партенопея, – возгласил первый ученик. – Он должен освежить себя отдыхом, а затем удалиться в храм Сминфея, где его можно будет найти.
Публика оставалась в недоумении – есть ли это продуманный финал представления, или его непредусмотренный срыв. И будь здесь сегодня те, что шумели нынче на трибунах театра Астиоха, они не преминули бы выразить возмущение – и не только словами. Но в театре Хордоса проследовало лишь легкое волнение, которое довольно быстро улеглось. Зрители начали покидать ложи.
Так же поступил и Луркон со своими гостями, благо из почетной ложи, устроенной на манер императорской, имелся выход прямо на улицу. Наместник был недоволен и продолжал ворчать.
– Богоравный мудрец! Прорицатель! После хиндской травы, говорят, можно и Священную Гору увидать, и всех богов разом.
– Но, благородный Луркон, – Мимнерм смелел настолько, что позволил себе спорить с наместником, хотя обычно он был гораздо дипломатичней болтливого Феникса, – мы-то никакого дурмана не употребляли, а видение, вызванное магом, лицезрели! И все, бывшие в театре!
– Кто его знает, что он там жег на своих треножниках? И цвет у пламени был какой-то неестественный!
– Отравленные дурманом не могли видеть одно и то же!
– А одно ли мы видели? Вот ты, – Луркон обернулся к Сальвидиену, – что видел?
– Храм, – коротко ответил адвокат.
– И я тоже! – Мимнерм восторженно всплеснул руками.
Луркон с сомнением хмыкнул.
– Ну, можно назвать это и храмом. Хотя я бы сказал, что это дворец. Здание, одним словом.
– Во всяком случае, – примирительно сказал Апиций, – чем бы оно не вызвано, зрелище было преизрядное.
– Но Партенопей его испортил, – нарушила молчание Петина. – Я и впрямь на какой-то миг поверила в его магический дар. Но он решил, что произведет большее впечатление, выведав подноготную не только знатных зрителей, но даже их прислуги.
Когда Гедда помогала госпоже подняться в носилки, то Петина, не повышая голоса, но вполне категорично распорядилась:
– Скажи Фрасиллу и прочим привратникам – если кто-то из босоногих приспешников этого досужего собирателя сплетен появится у наших дверей – пусть его гонят палками!
Ночью прошел дождь, и сейчас облака еще не вполне развеялись. А Сальвидиен уже достаточно долго прожил в Арете, чтоб оценить прелесть подобной погоды. Особенно летом. И представить, какая радость царит в деревнях и загородных имениях. Хороший дождь – именно то, чего не хватало для хорошего урожая.
Но он – человек городской, и урожай свой собирает отнюдь не с полей и огородных грядок. Стоит надеяться, что урожай этот также будет неплох. Дело с завещанием Петины было завершено, свидетели заверили ее волеизъявление, Сальвидиен теперь реже посещал свою патронессу. Он вовсе не собирался порывать эту связь, по крайней мере, пока она не начнет его тяготить. Однако сейчас ему просто недоставало времени. Успех имеет свою оборотную сторону, а для судебного оратора по гражданским делам Арета – дивный город. Клевета, супружеская неверность, споры из-за наследства, застройка чужих земельных участков, – да что там, перечислять объешься, и все эти прелести процветали пышным цветом. Сальвидиен не ошибся, выбрав Арету местом жительства. И ведь нельзя сказать, что здесь было мало юристов! Но на Сальвидиена нынче был спрос.
Однако сегодняшнее приглашение Петины пришлось как нельзя кстати. Накануне Сальвидиена уведомили, что его собирается посетить некий Бакхид, гражданин Ареты, хорошего достатка и безупречного происхождения. В силу перечисленных обстоятельств, тяжба, которую он вел со своим тестем, приобрела в городе широкую огласку. И у Сальвидиена не было сомнений, что Бакхид хочет прибегнуть к его помощи.
Дел состояло вот в чем. Названный Бакхид отослал от себя жену, несмотря на то, что она славилась повсюду кротостью, деловитостью, добродетельностью и была матерью прекрасного, здорового сына. Возмущенный отец отвергнутой потребовал возвращения приданого, а оно было немалым. Тогда Бакхид обнародовал преступление супруги. Незадолго до того он отправился в деловую поездку, оставив жену в тягости, и высказал недвусмысленное распоряжение – если родится сын – вскормить, как должно, а буде на свет появится дочь – немедленно уничтожить. Дочь и появилась, но супруга, по женской слабости, пренебрегла мужниным приказом относительного нежеланного приплода, и отдала ребенка на воспитание в бедную семью, проживавшую за городской чертой, препоручив это испытанной рабыне. Бакхиду по возвращению она сказала, что девочка убита. Несколько времени спустя рабыня в чем-то провинилась перед госпожой, и та приказала ее высечь. Выпоротая рабыня вознамерилась отомстить, и обо всем рассказала Бакхиду.
Короче, дело было ясно как день, но почему-то Сальвидиену не хотелось за него браться. Он и сам не понимал, почему. Бакхид был вполне в своем праве, имперский закон безоговорочно подтверждал его, хотя уроженцы метрополии ни столь часто прибегали к нему на практике, как жители Апии и их провинциальные сородичи. Вдобавок жена его была повинна в двух непростительных проступках – неповиновении и обмане. А если Бакхид требует компенсации, и закон, и традиция должны встать на его сторону. И все же нечто в этом процессе было Сальвидиену неприятно. Не в состоянии объяснить, что именно, и не желая наживать лишних врагов, адвокат предпочел под благовидным предлогом уклониться от свидания с Бакхидом, неправедно оскорбленным непокорной супругой и жадным тестем . Все знают, что Лоллия Петина – патронесса Сальвидиена. Как может он пренебречь ее приглашением?
На самом деле он ничего особенного не ждал от этого визита. Петина писала, что устраивает « маленький пир для ближайших друзей», а Сальвидиен уже успел повидать их достаточно – и пиров, и друзей. Но почему бы и нет? Кухня Петины была хороша, и он распорядился, чтобы обед нынче дома не готовили. Вероятно, придется не готовить и ужина… и просто приятно было пройтись по прекрасным Сагиллариям, видеть деревья, отягощенные плодами, ибо лето уже миновало свой зенит, статуи в зелени, полноводный даже в эту пору Орфит с его островами и лодками под полосатыми парусами. Он шел по высыхающей дороге в сопровождении Руфа и не думал ни о чем дурном.
Когда Сальвидиен уже приблизился к воротам виллы Петины, за его спиной зацокали копыта. Адвокат обернулся.
Серая кобыла только что перешла с рыси на шаг. Гедду, сидевшую в седле, Сальвидиен узнал сразу, хотя на ней был плащ с капюшоном. Поравнявшись с Сальвидиеном, она соскочила на землю, ибо не подобает тем, кто принадлежит к рабскому сословию, возвышаться над свободными.
– Приветствую господина, – учтиво сказала она.
– Откуда ты?
– Из Гортин.
– Значит, выехала затемно? – Иначе по времени не получалось. Вдобавок, ее грубый плащ был пропитан влагой – значит, не один час ехала под дождем.
- Предыдущая
- 25/37
- Следующая
