Кормчая книга - Прашкевич Геннадий Мартович - Страница 31
- Предыдущая
- 31/40
- Следующая
– Не примиряет, – холодно ответила Хунни. – Так могут думать только земляне. Прорыв сквозь пространство всего лишь увеличивает объем клетки. Ничего принципиально нового. Просто открывается более легкий доступ к сырью, необходимому для существования все тез же бренных тел. Газовое, пылевое, минеральное, какое угодно, но сырье, всего лишь сырье, Смут. Капризные человеческие тела требуют внимания. Они легко разрушаются, они требуют тщательного ухода. Но сколько бы сырья вы ни добывали, как бы вы, земляне, ни гордились своей экспансией, ваши тела остаются клетками… А гордиться клеткой, – она взглянула на Смута с непонятным укором, – может только варвар…
– А наш дух?
– Он не работает вне тела… Пока… – Она вдруг оборвала себя: – Пытаясь дотянуться до звезд человечество устает и погружается в очередную спячку. На Земле такое уже не раз случалось, вспомните хотя бы эпоху общин. К тому же, резерв человеческих тел слишком ограничен, он слишком мал для того, чтобы освоить Вселенную. Разве легко жить, Смут, осознавая, что ты всего лишь ничтожная пылинка, которую поднимает и несет любой вихрь, и которому ты ничего не можешь противопоставить… Понимаете, о чем я?
– О предопределении?
– Да нет. Скорее, об обреченности.
– Никогда не смотрел на историю человека это с такой точки зрения.
– Неужели никогда? – в голосе Хунни прозвучало явное разочарование.
– Космониты слишком склонны к философии, – усмехнулся Смут. Он уже не пытался скрыть своих мыслей, Хунни слышала каждое их движение. – Наверное, это от вашей уединенности. Но ведь уединенность присуща и самому Космосу. Он – самая большая клетка, которую мы знаем. Он – исполинская клетка, из которой нам вот уж точно никогда не вырваться. Разве можно мечтать о силе, которая поставила бы нас над уединенностью Космоса?
– А почему нет?
– Вы можете назвать такую силу? – удивился Смут.
– Вы сами ее назвали… Хунни долго смотрела на землянина. Казалось, она колеблется. И все же решилась: – Человеческий дух… Сущность, не нуждающаяся ни в какой клетке… Даже в такой огромной, как Космос…
– Не понимаю.
– Космониты смотрят на мир не так, как вы, Смут. Мы осознали бесперспективность разрешенного пути к звездам. Разрешенный путь страшен и мучителен. Он никуда не ведет. Мы заперты в своих технологиях… Пока не взломана клетка тела, ничего не изменится… Ну да, эти ваши попытки достичь звезд… Но сколько можно загружать пространство трупами? Все ваши подвиги – дикость! Пристало ли в Космосе размахивать дубиной предков? Когда-то такая дубина действительно являлась символом высших достижений, но Космос слишком велик, чтобы бороться с ним по старинке… Вас просто не хватит, Смут… Вас не хватит чисто физически… Когда земной корабль терпит аварию в открытом Космосе, вдалеке от баз, даже с Пояса не успевает приходить помощь. Какое-то время мы слышим голоса членов экипажа… Сами знаете… Это кричат тела, Смут… Они не хотят разрушаться… Это кричит дух, не находя выхода… Но почему так должно быть всегда? Разве путешествия в грязных герметичных клетках, делают жизнь счастливой?…
VI
Зеленое небо.
Корни деревьев, сосущие свет звезд.
В кабинете экзобиологов Смут снова вспомнил станцию Калхас.
В тот день станцию окружили потоки лавы, выдавленной вулканом Аббас, а с востока мощные поля серных выходов вспыхивали густой сеткой мгновенных молний – зеленых и желтых.
Станция, впрочем, выстояла. Клетка оказалась прочной.
А вот многонаселенной станции Рюттель (Южный Марс) повезло меньше… Там не помогли скафандры и умные роботы. И капитану Ивену Пирсону на «Лире-II» умные машины не помогли. Клетка корабля, потеряв ход, долго еще дрейфовала в сторону Сатурна. Почти год радиомаяки Пояса ловили слабые сообщения пилотов.
Может, Хунни права? Может, незачем рваться за орбиту Солнца? Может, действительно хватит загружать Космос трупами? Человеческое тело – очень ненадежная клетка. Оно легко уничтожается. Нечего надеяться, что, оставаясь самим собой, человек когда-нибудь достигнет края Вселенной.
А космониты? Они добились чего-то?
Вряд ли, покачал головой Смут. Даже проект «Юпитер», сулящий Поясу и Земле столь невероятные перспективы, воспринимается космонитами сдержанно. Глоцер и его помощники потратили на изучение деталей почти десять лет. У них иное ощущение времени. Хунни права. Наверное, нельзя платить за новые знания цену, обессмысливающую это знание?
Звезды.
Мириады звезд.
Зачем природа спрятала нас в клетку тела?
– Могу я воспользоваться внешним Инфором?
«Через два часа.»
– Почему не сейчас?
«Все Инфоры тора задействованы в эксперименте.»
– Могу я обратиться лично к Глоцеру?
«Через два часа.»
– Он тоже задействован в эксперименте?
«Разумеется.»
Этого не могло быть, но Смуту показалось, что в металлическом голосе плектрона проскользнула ирония.
Наверное, мы впрямь опоздали, покачал головой Смут. Слишком долго космониты ждали нас. А мы не приходили. Нас не было несколько сот лет, пока угасающие НТЦ пытались выстоять в разливе колоний. А когда мы пришли, космониты уже научились обходиться без нас. «Все мы тут – близнецы, даже больше, чем близнецы», – вспомнил он слова Хунни. Такое впечатление, что она пыталась ему подсказать что-то. «Не надо искать ту, которую вы не увидите… Можете считать, что это я… Мы все в Поясе сестры… Даже больше, чем сестры… Если не слышать мыслей, нас вообще легко перепутать…»
Что она хотела этим сказать?
– Полгода назад Глоцер и его сотрудники встречались с землянами на станции Калхас. С какого тора стартовал челнок Глоцера?
«С Шестнадцатого.»
– Где сейчас находится этот челнок?
«На Церере.»
– На нем постоянный экипаж?
«Сменный.»
Смут покачал головой.
Космонитка, которую он запомнил, могла быть членом команды челнока. Она вполне могла быть приписана к Шестнадцатому тору, но это совсем не означало, что она здесь.
– Кто сопровождал Глоцера на Ио?
«Айрон.
Дин Лин.
Гувер.
Ситора.
Голдвин.
Капитан Е.»
– Спасибо.
Смут задумался.
Космониток в окружении Глоцера оказалось две – Ситора и Дин Лин. Обе могли находиться в Шестнадцатом торе, а могли находиться на Церере. Почему нет? На берегу вдавленного центробежным разбегом озера или на ледяных скалах, разрабатываемых сложными роботами.
Дин Лин… Ситора…
Чья грудь обожгла его руку?
Почему Хунни говорила о ненависти к собственному телу?
Да, ребенок видит звезды и не может дотянуться до них, но это не вызывает в нем ненависти к собственному телу. Ситора или Дин Лин? Смешение мыслей раздражало Смута. Он был уверен, что смешение это вызвано словами Хунни. Он начинал понимать скрытую горечь ее слов. За тысячелетия истории мы действительно добрались только до Юпитера. Неужели у нас нет шансов добраться когда-нибудь до квазаров?
Он вспомнил Большой музей Мегаполиса.
Там в специальной витрине можно было увидеть древние школьные учебники.
Именно на таких выросло человечество. Они печатались еще на бумаге. Хрупкие, ломающиеся под пальцами листы, пропитанные пересохшим клеем. Из пункта A в пункт Б… Вечность пропитана горечью. Что бы ни происходило в вечности, из пункта А в пункт Б всегда выходил путник…
- Предыдущая
- 31/40
- Следующая
