Распутница - Роджерс Розмари - Страница 36
- Предыдущая
- 36/70
- Следующая
– Ну и ну! – зло процедил Блейз. – Значит, все по-старому? Однако, душа моя, вам можно было и не заходить так далеко, чтобы пробудить мою память. Достаточно было просто попросить меня, как вы это делали раньше, притом так очаровательно! Неужели вы думаете, что я обо всем забыл?
– О Боже, как вы отвратительны! Мне следовало помнить об этом! Вы столь развратны, так низки, что наверняка изнасиловали меня, пока я спала. Наверное, вы проникли сюда с помощью подкупа – я ничему не удивлюсь! Вы – вы заставили этого слизняка-стюарда подмешать мне наркотики! А кто меня раздел? Что еще тут случилось, пока я… пока я…
Триста закричала, когда Блейз внезапно, без предупреждения, рывком перекатил ее на спину и придавил так, что она едва не задохнулась.
– Что еще? – сквозь зубы процедил он. – И вы еще спрашиваете, развратная пьяная девка! Наверное, это я заставил вас напиться до потери сознания, а потом выставлять напоказ свои груди – так, как сейчас, – перед всеми, кто находился в столовой! Впечатление было такое, что вы рекламируете свой товар, чтобы за него дали наивысшую цену. А потом, должен добавить, вас рвало, и если бы я не был настолько глуп, что стал вас удерживать, то вы свалились бы за борт – и слава Богу! Господи Иисусе! Сколько неприятностей вы мне доставили, пока лежали здесь в пьяном забытьи! И позвольте мне сказать вам – нет, молчите, пока я не закончу, я вас уже выслушал, – что вы стали самой настоящей шлюхой! Пусть я не дал вам выпасть за борт, но мне нужно было позволить Прюитту или капитану Мак-Кормику вас поиметь – хотя капитану могло прийти в голову наказать вас за внезапную смену пола! Черт побери, да любой мужчина на этом корабле мог переспать с вами, а вы об этом даже бы и не узнали! – Не давая Тристе возможности возразить на эти резкие слова, Блейз коротко хохотнул, и смех его был похож на рычание, и добавил: – Портовые шлюхи, особенно пьяные, меня не привлекают, и единственная причина, по которой я разделяю с вами постель, – это то, что вы разлили на мою полбутылки рома или вина, а я не люблю спать на насквозь промокших простынях! Это-то хоть дошло до ваших пропитанных алкоголем мозгов?
– Нет, нет – вы лжете, лжете! Вы думаете, я вам хоть столечко поверила? Вы просто пытаетесь возложить на меня вину за ваше… за ваше…
Почувствовав, что Блейз зашевелился, Триста решила, что он без лишних церемоний собирается ее покинуть. Но он только протянул руку, чтобы поднять несколько плотных листов… Увидев, что он держит в руках, Триста почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Так вот какой он ее увидел – грязной шлюхой! Рот раскрыт, ноги раздвинуты… «О Боже, нет! Он все это придумал… это не я! Он…» И тут Триста вспомнила те, другие рисунки, которые были вполне реалистичны. Но эти – эти просто ужасны! Неужели он действительно увидел ее такой? Да, именно он поцеловал ее тогда на палубе – сейчас Триста была в этом совершенно убеждена. И прошлой ночью он не испытывал к ней физического влечения – теперь, когда Триста увидела рисунки, она могла сказать об этом с уверенностью. Так почему бы ему сейчас не уйти, оставив ее один на один со своим унижением? Только бы не вести себя как совершенная идиотка и не расплакаться!
Глядя на побледневшее лицо Тристы, на ее по-детски закрытые глаза, Блейз против своего желания начал чувствовать себя тем самым низким развратником, каким она его назвала. Проклятие! Ведь он только хотел преподать ей урок. И если бы она проявила хоть малейшие признаки раскаяния, а не стала вместо этого во всем обвинять его, Блейз скорее всего замолчал бы. А теперь у нее такой убитый, подавленный вид, как будто он нанес ей смертельный удар! И какого дьявола…
Боже, как он ненавидит хнычущих баб! Особенно таких хитрых сучек, которые притворяются, будто сдерживают слезы, позволяя лишь одной несчастной слезинке скатиться по щеке… Черт побери! Теперь он точно знает, что она ведьма, – иначе его не обманула бы ее игра. Он бы не чувствовал, что хочет ее утешить, что снова хочет ее, – несмотря на то что в мозгу раздаются сигналы тревоги, несмотря на все то, что он о ней знает или о чем догадывается! Несмотря ни на что! Блейз вполголоса выругался. Теперь, когда он доказал свою правоту, пусть ее мучает совесть!
Но тем не менее Блейз наклонил голову и очень нежно поцеловал закрытые глаза Тристы, а потом эту чертову одинокую слезинку, которая еще не успела сбежать с ее лица. Почувствовав на губах вкус соли, он повернул к себе голову Тристы и принялся целовать ее холодные, дрожащие губы до тех пор, пока они не потеплели, не раскрылись и из них не вылетел протяжный вздох.
Некоторое время Блейз только целовал ее. Медленно перемещаясь, он досконально исследовал строение и форму ее рта – каждую из губ, их уголки, крошечную впадинку над верхней губой. Потом он принялся целовать мокрые щеки Тристы, ее все еще закрытые глаза, виски с крохотными пульсирующими венами, затем шею, чувствуя, как внезапно участилось ее дыхание, стала быстрее биться жилка на ее горле.
Если она скажет хоть слово, даже пошевелится – все очарование исчезнет! В этот миг Триста не хотела ни о чем думать. Не стоит гадать, как и почему все вдруг изменилось. Они знают друг друга, помнят, что нужно сделать, чтобы доставить партнеру удвольствие, как будто всегда были любовниками… Только не думать ни о чем!
Тело Блейза двигалось очень медленно, а губы продолжали исследовать ее тело – его возвышенности, впадины, пики… Триста застонала, выгнулась и утопила свои пальцы в его волосах. Ищущие губы и язык Блейза уже дотронулись до всех самых сокровенных уголков ее тела, и Тристе казалось, что она вот-вот умрет от наслаждения. Уткнувшись лицом в его плечо, она дрожала и всхлипывала. Голос Тристы поднялся почти до крика, когда Блейз вошел в нее и застыл, чувствуя, как внутри волнами поднимаются и опадают волны напряжения. Очень медленно, очень осторожно он начал двигаться, не переставая покрывать ее лицо и грудь нежными короткими поцелуями. И Триста почувствовала, как откуда-то из глубины поднимается странное ощущение. Все ее тело, ее кожа запылали огнем. Но Тристу не заботило, сгорит ли она сейчас или умрет. В этот миг, когда Блейз принадлежал ей, а она ему, желание превратило их в одно существо и все остальное не имело значения.
Внезапно Триста почувствовала, как тело Блейза содрогнулось. Но она не отпустила его, а, наоборот, глубже вобрала в себя, снова и снова сжимая. Триста услышала его хриплое дыхание, и, вместо того чтобы покинуть ее тело, Блейз продвинулся еще глубже внутрь. Оставаясь единым целым, они бесконечно долго лежали без движения, тесно прижимаясь друг к другу.
Но, как это обычно бывает, сон, длившийся, казалось бы, целую вечность, на самом деле занимает считанные секунды. Вы просыпаетесь утром, моргая со сна, смотрите на часы – и это становится совершенно ясно! Должно быть, она снова заснула, говорила себе Триста; и может быть, ей действительно только приснилось то, что она будто бы пережила. Единственное, что можно утверждать наверняка – нравится ей это или нет, – но придется некоторое время терпеть присутствие Блейза Давенанта. Кстати, он уже постарался заверить, что ее общество будет ему тоже не слишком-то приятно.
Если у кого-то из них и были надежды – так только у нее, и то призрачные. Сначала он оскорбил ее, как только мог, а потом – наверняка потому, что Триста поставила под сомнение его мужские достоинства, – очень искусно совратил. Это лишний раз доказывает, какой он интриган. И в будущем ей надо быть крайне осторожной. Укладывая немногие вещи, Триста почти сожалела о том, что не может больше выдавать себя за мужчину. Она ненавидела платье, которое он велел ей сегодня надеть. Без всяких церемоний Блейз зявил, что после «вчерашнего представления» ей нужно выглядеть «скромно». Конечно, по его мнению, это значит, что она должна выглядеть как гувернантка. Хорошо еще, что Триста не взяла с собой платье из черного бомбазина, иначе ей, несомненно, пришлось бы облачиться в него: сей наряд как раз удовлетворяет его странные представления о приличиях!
- Предыдущая
- 36/70
- Следующая
