Рабы свободы - Вольнов Сергей - Страница 7
- Предыдущая
- 7/110
- Следующая
Не-ет уж! Не дождутся...
Я решительно купирую приступ саможаления и припадок мировой скорби по поводу незавидности собственной участи. Выстаивать на морозе в серёдке незнакомого центра практически незнакомой планеты можно хоть до следующего вселенского взрыва. Эффекта никакого от стояния такого... стойкости то бишь.
Нужно что-нибудь немедленно предпринимать. Пока не труп – активно шевелить конечностями. Там, глядишь, и Госпожа Удача подсуетится в ответ... «Где наша не пропадала? Наша пропадала везде!»
Это у меня такой риторический вопрос-ответ, ритуал как бы. Всегдашний. Я вначале должен себя ощутить полным кретином. Этаким опупевшим дилетантом, которого случайно втянуло в круговорот событий. Накрутить, значит, самого себя до озверения полного, от чего испытать состояние души в угол загнанной крысы. И уж потом рваться напролом. Отчаянно надеясь на удачу, сметать все засады. Мой док говорит, что эта миленькая преамбула-накрутка вполне укладывается в параметры моего психотипа. Он прав, между прочим.
Итак, что же мы имеем в наличии?..
Осматриваюсь по сторонам.
Интерпорт как интерпорт. Хотя, конечно, интерпорт интерпорту рознь. Например, Змееносца не сравнить с Меченосцем, хотя номенклатура у этих мирков почти идентичная. И даже в мегалополис пытались оба вмуровать. Но не похожи они совсем. Один – порождение тенденции тотальной урбанизации, а другой – успешно удавшийся возврат к традициям постготического мастерства...
Да ладно, было б о чём думать. Вонючие дырки от задницы – оба. Я-то знаю... Лучше уж потренировать наблюдательность в фиксации окружающей среды. На деталях самой что ни на есть суровой действительности.
Во-первых: высоченные мраморные колонны, залитые старомодным люминесцентным покрытием. Метров тридцать, не меньше. На капители опирается массивный с виду потолок. Вглядевшись пристальнее, отмечаю, что на самом деле полнейшая фикция; скорее всего светонепроницаемая голограмма. Иначе как бы сквозь него преспокойно, не встречая ни малейшего сопротивления, просачивался снег?..
Ну и чёрт с ним. У меня ещё пункт второй есть: буквально впритирку ко мне с утробным рыком проползает заполненная белой гадостью выше крыши мобильная асс-махина, с жадно разинутой пастью мусоросборника, в обществе игриво припрыгивающих роботов-помощников. Раздумчиво провожаю весёлую компанию взглядом, невольно прикидывая вероятность того, что ретивые снегоуборщики сочтут меня за снежную бабу какую-нибудь да утилизируют, ничтоже сум-няшеся... И наконец-то полный абзац, номер три: на платформе ни единой живой души, кроме моей собственной, и та вскорости вымерзнет в окаменелость, аки древнеземной динозавр.
Такие вот дела.
Суро-ово. А ведь меня якобы должны были встретить. Шеф недвусмысленно велел: на месте – ни шагу без сопровождения!
НИ ШАГУ. Стою потому, терплю. Жду профессионально-героически. И обескураженно начинаю понимать, что подвижные части моего тела уже вовсю «звенят». Попытки отогреть их энергичными растираниями – смехотворны, ибо безуспешны. В буквальном смысле тщетны, как ночные поиски чистокровного негроида в джунглях.
Неужто я себе в прошлой жизни наворотил настолько глупую карму: подохнуть от холода на олмопластовой платформе интерпорта заштатной планетки, настолько незначительной, что здесь даже филиала вездесущей «ТаксиКорпо-рейтед» нету?! В этой связи лихорадочно припоминаю, сколько часов здоровый человеческий организм способен сопротивляться минусовым температурам...
Но, между прочим, другой полученный мною приказ не менее категоричен: сориентируешься на месте, вдруг что не так, вдруг не по душе тебе что – хватай инициативу в свои бестрепетные лапы. Но, добавил Командир, гляди не перестарайся, а то знаю я тебя, инициативного и энергичного...
Да, конечно же, в любой момент я могу вернуться. Вскочу вот в «нору» мультихода да и вывалюсь обратно, прямо в горячие объятия Сайлы. Уж она-то меня ОТОГРЕЕТ, можно не сомневаться!.. Но представляю, что мне споёт хором начальство, командиры мои дражайшие, во главе с... С-спецвызов – это не шуточки. Это вам не рутинный рейд и не дежурное приглашение на тошнотворно-скучное официальное мероприятие. Его не скомкаешь раздражённо, его не скормишь всеядному ассу. За таким вот невзрачным листиком писчего пластика обычно делишки кроются – серьёзней просто некуда.
Потому: здоровей буду, если всё-таки не возвернусь взад, а обожду, не сходя с места ни шагу. Как говорится, от мороза череп не расплавится. Потерплю. И не такое терпел. Где только моя не пропадала...
– Субполковник Илия Перстынов?.. – интересуется чей-то голос, возникая из снежной круговерти за моей спиной; вопрошает осторожненько, с интонацией усомнения.
Я, понятное дело, оборачиваюсь на голос шустрее некуда. Из снега, не иначе, материализовался настоящий снежный дед: громадных размеров, шкаф «два на два», тип в белой прессерской униформе зимнего фасона. С круглым, как у доисторического космонавта, шлемом, в комбинезоне с внутренним подогревом и внешним термоизоляционным слоем, и в шикарных сапожищах на шипованной подошве. Живут же некоторые. Аж завидно!
Дед подносит ручищу к скан-сенсорной пластине на забрале шлема. Он уже готов сделать скан-снимок моей сетчатки, мульт-слепок моей психосоматики, саунд-анализ моего голоса и так далее и тому подобное... Недоверчивый парень, ну что ж, не самое последнее качество для агента нашей доблестной спецслужбы. Специализированной донельзя.
Только вот одной лишь профессиональной осторожности теперь совершенно недостаточно. Темп, с которым разрастается смертельная зараза, таков, что вынуждает искать замену осторожности. Что-нибудь патологически нетрадиционное. Заставляет интуицией руководствоваться, например. А что нам, напрочь сбитым с панталыку искоренителям тоталитаристской инфекции, ещё остаётся, спрашивается?! Там, глядишь, и до какого-нибудь шаманизма на кофейной гуще докатимся.
Представляю, как оно может выглядеть! Таскаешь, значит, с собой портативный кофейник и чашку, да перед каждой встречей по зловещим очертаниям пятен мучительно гадаешь: «ям», искусно прикинувшийся человеком, тебя встретит, или пронесёт-избавит, всё же не с Ямой столкнуться довелось, а с нормальным человеком, индивидуумом?..
Так точ-чно, Илья Перс-стынов, суб-бполковник, – чуть ли не азбукой Морзе выстукиваю я зубами ответ. При этом геройски стараюсь развязать прилипшие к груди переплетённые ручонки. С намерением уставно выровнять их по швам тоненьких шёлковых брючек из летней коллекции Иену Стейлиса, популярного кутюрье родного мира Сайлы.
Я суперлейтенант Драгоманович. Личным составом локального представительства уполномочен приветствовать вас, сударь.
Изъясняется встречающий меня офицер на сербохорватском диалекте панслава, похоже. Но с непривычным искажением произношения и заимствованными лексическими вкраплениями. Это вот церемонное «сударь» – явно выхвачено из русского диалекта панславянского языка.
А по голосу судя – дядя не молоденький, сороковник ему, как минимум. И до сих пор всего лишь суперлей?..
Круглый поляризованный аквариум, насаженный на его голову, колеблется вертикально. Вниз-вверх. Громадный мужик удовлетворенно кивает. Видать, его персональный компут стопроцентно подтвердил, что я это я. Местный прессер протягивает широченную ладонь – для рукопожатия. Перчатку даже снимает. Холодину проигнорировав.
Окажись ямом я, он бы ни за что не позволил мне прикоснуться к его оголённой коже. А будь ямом он – тут бы моё Я вполне могло бы и финишировать, не сходя с утоптанного места. С немалой долей вероятности (по свежим сводным оценкам уровня инфицированности миров, шанс человеческого индивида «провалиться» при рукопожатии более сорока процентов). Но никакой он не ям – решаю окончательно. Вняв шепотку внутреннего голоса (за безошибочность советов коего шеф меня и ценит, помимо прочих качеств!), с удовольствием отвечаю на красивый жест. Оценив доверие по достоинству, крепко пожимаю руку коллеги. Восхитительно горячую, сухую и твёрдую на ощупь.
- Предыдущая
- 7/110
- Следующая
