Смерть на берегу Дуная - Андраш Ласло - Страница 4
- Предыдущая
- 4/26
- Следующая
- Знал. Вильма сказала.
- Как?
- Вечером, когда мы шли вместе с занятий.
- Я не об этом. Как она сказала?
- Очень горевала. Но сказала, что отец прав и на его месте она давно бы так поступила.
- Вон оно что! Значит, она не любит мать?
- Не знаю. Возможно. Во всяком случае, она не восторгается ею. Сказала как-то, что если бы она была мужчиной, то не смогла бы жить с ней…
- Понимаю. Она не говорила о том, что у отца есть женщина?
- Нет. Об этом не говорила. Но она очень любила отца.
- Он не предупреждал ее, что уйдет из дому?
- Нет, но на другой день он ждал ее у школы и они о чем-то говорили.
- О чем? Может, о том, почему он ушел из дому?
- Не знаю.
- Хорошо. Ну а по разговору ты мог догадаться, из-за чего он ушел?
- Да как… Не знаю… Должно быть, из-за того, что они часто скандалили. Вернее, мать скандалила.
- Ревновала?
- Откуда мне знать… Наверное. Этого я не знаю. А врать не хочу.
- Правильно. Врать не надо. Кого ты еще знаешь из их семьи? Дежёне Балог знаешь?
- Кто это?
- Сестра Хуньора. Его убили в ее домике.
- А-а… слышал. Я знаком с ее дочерью Бориш. Только не знал, что ее фамилия Балог. Она модельерша. Хорошая женщина. Видел ее один раз в университетском кинотеатре, когда смотрел фильм Янчо. Вильма подошла к ней, и они о чем-то поговорили. На ней еще была очень уж короткая мини-юбка.
- А у тебя хорошая наблюдательность.
- Да?.. Только не уверяй меня, па, что ты сам таких вещей не замечаешь.
- А разве я уверяю? Теперь скажи мне, почему моя болезнь оказалась так некстати.
- А, да… Это из-за Вильмы. Она знает, что ты мой отец, то- есть знает, что это по вашей части, что вы там занимаетесь расследованием…
- Ну и?..
- Просила передать, что хотела бы прийти к тебе.
- Но ее и без меня допросят. И уже, наверное, допросили.
- Да. Но она доверяет только тебе.
- Мне?
- Да. Я сказал ей, что ты предок очень порядочный.
- Благодарю. Это любезно с твоей стороны. Только будь добр, не делай мне больше рекламу.
- Хорошо, па. Значит, можно ей прийти?
- Сюда? На квартиру?
- Ну, раз ты не на работе…
- Как у тебя все просто, Андриш… Я ведь сейчас болею и не имею права вмешиваться в расследование.
- Да я и не думал об официальном расследовании. Только так, приватус.
- Приватус? А ты знаешь, что такое приватус?
- Латинское слово. Значит - в частном порядке.
- Спасибо за разъяснение. Хорошо, пусть приходит завтра к пяти.
- У нас до полшестого занятия в кружке.
- Тогда после занятий. Но твое присутствие необязательно.
- Я потерплю, па.
- А теперь убирайся, а то я чем-нибудь запущу в тебя… И прихвати с собой поднос!..
Это было еще в понедельник.
Первая половина вторника оказалась для Белы Келемена суматошной. Врач ушел в четверть десятого. Бела прочитал половину главы из романа «Случай с торговцем ковров из Алеппо», но чтиво было скучным, и он заснул. В четверть двенадцатого поговорил по телефону с Раудером, а через полчаса товарищ Банга принес огромный пакет с двумя папками, в одной из них были копии материалов расследования, в другой - фотографии. Манци угостила Бангу черным кофе, они поговорили, потом гость ушел, а Бела до обеда - Манци подала обед в четверть второго - изучал материалы. После обеда он принял лекарство и снова заснул. В полтретьего проснулся, встал, пошел в ванную, умылся. На столике нашел записку жены: «Ушла к вязальщице. Вернусь около пяти».
Бела надел телогрейку бордового цвета и, прихватив пачку новых салфеток, уселся в свое любимое кресло у печки, включил радио и под звуки программы «Только для юных» вновь просмотрел весь материал.
Допросили проводника электрички. Он точно помнил, что Хуньор был в электричке, отправлявшейся в восемнадцать пятьдесят пять. Поезд останавливается у рыбачьих домиков по требованию, следовательно, тот, кто хочет сойти, должен заранее предупредить проводника. Хуньор предупредил. Огромная охотничья сумка лежала на полу, у его ног. Проводник спросил его, почему он не положит ее наверх, на багажную полку. Хуньор ответил, что не хочет, чтобы угольная пыль сыпалась на головы пассажиров. Проводник помнит, что у него еще был туго набитый портфель, хотя, впрочем, он не уверен, что именно у него видел портфель и что это было именно в среду, во второй половине дня. У рыбачьих домиков, кроме Хуньора, никто не сходил. Проводник узнал Хуньора - из шести он выбрал именно его фотографию.
Допрашивали проводников и из других поездов, но все они в один голос заявляли, что у рыбачьих домиков никто не «ходил - иначе они бы запомнили, ведь поезд у рыбачьих домиков не останавливается, если пассажир заранее не предупредит проводника. И с ночных электричек никто здесь не сходил. Из таксомоторного парка тоже сообщили, что в тот день пассажиров на такое расстояние не было: сорок километров туда и сорок обратно - таких заказов не поступало.
Еромош и Дюри Сипек возили Дежёне Балог к месту происшествия на машине. Сначала они отправились на проспект Мартирок к дочери Балог за связкой из пяти ключей. Два ключа были от калиток со стороны Эрдёшора и Дуная, два от двери и еще один от летней кухни. У Хуньо-ра была такая же связка ключей, которую дала ему сестра, когда он уходил от нее. Другая связка всегда находилась у дочери Балог. Ключи, которые были у Хуньора, исчезли, поэтому надо было ехать к дочери Балог, двадцативосьмилетней модельерше, разведенной женщине, жившей в однокомнатной квартире.
Можно, следовательно, предположить, что в ночь со среды на четверг в домике могла побывать и дочь Балог. Тем более что у нее есть своя машина - «фиат» кофейного цвета,
Еромош работает обстоятельно, аккуратно. В мелкие детали пока не входит, но на всякий случай не забывает упомянуть в докладе и дочь Балог. Правильно.
По свидетельству сестры, когда Хуньор пришел к ней за ключами и рассказал, почему он хочет переехать, у него был черный лакированный чемодан, в котором, но ее словам, были его вещи. Балог тогда уже знала, что ее брат бросил семью; два дня назад к ней в слезах приходила его жена и все рассказала.
Хуньор не говорил сестре, что бросил семью из-за другой женщины. Он жаловался, что у него никого нет, но он не может примириться с мыслью, что жизнь для него закончилась в сорок пять лет. Жену он не выносит из-за ее вечной ревности, да и не любит ее; дочь выросла, и теперь нет нужды быть постоянно при ней; он хочет начать все заново. Разве это жизнь: с работы иди домой, ужинай, ложись спать, а утром опять иди на работу. «Нет у меня никого,- говорил он сестре.- Никого нет, но с Бёжи я разведусь». Это он повторил несколько раз. Сестра отдала ему связку ключей, рассказала, какой ключ от какого замка. Дорогу к рыбачьему домику он знал - летом по воскресеньям он иногда приезжал туда. Балог сказала брату, что в домике есть охотничья сумка, в ней он может возить уголь. Зимой они всегда так и делали.
Что ж, Хуньор мог говорить сестре правду. Но мог и не говорить. Или говорил нечто похожее на правду. Вполне вероятно, что у него было случайное знакомство с женщиной, на которой он и не помышлял жениться. О таких женщинах мужчина не вспоминает, когда говорит, что у него «никого нет». Но не исключено, что у него и была женщина и он скрывал это от всех. Над этим, однако, не стоило сейчас ломать голову.
Впрочем, и на службе говорят, что у него никого не было. Даже друзей. Работяга, человек воспитанный, хороший специалист, он вызывал симпатию, но дружбу заводил не особенно охотно, да п к нему не набивались в друзья. Шил он для себя, говорили о нем сослуживцы. К телефону его подзывали редко, а если он и разговаривал по личным делам, то только с семьей. Многие годы ходил обедать по абонементу в ближайшую столовую, как п все сотрудники, но вот с полгода его там перестали видеть, п никто не знал, где он теперь обедал. Однако к концу перерыва он, как всегда, был на своем рабочем месте. Два года он был профоргом, но, когда его назначили бригадиром, это общественное поручение оп больше не выполнял. Словом, был он каким-то обтекаемым, непонятным. В ящике его письменного стола, кроме служебных бумаг, нашли только фотографию дочери, две пачки «Симфонии» и коробку спичек. Одна пачка сигарет была открыта. В самой глубине ящика под бумагой оказался белый конверт с открыткой, на которой был изображен балатонфюредскпй курортный пейзаж. Конверт был адресован на работу, адрес напечатан на машинке, открытка содержала шифрованный текст в несколько слов и адрес, написанный тем же шрифтом, что и на конверте. Еромош передал их для расшифровки, предварительно сфотографировав конверт и обе стороны открытки. Хорошо. Итак, осмотр места происшествия был произведен в присутствии Балог, сестры убитого.
- Предыдущая
- 4/26
- Следующая
