Дело об удачливом проигравшем - Гарднер Эрл Стенли - Страница 5

• Предыдущая
• 5/37
• Следующая

— Позднее.

— После того, как вы прочитали в газетах о случившемся?

— Да.

— То есть о трупе, найденном на дороге?

— Да.

— А перед этим вы в полицию не звонили?

— Нет.

— Почему вы записали номер машины?

Ее глаза победно сверкнули.

— Потому что я знала, что человек, сидевший за рулем, был слишком пьян для того, чтобы вести машину.

— Вы знали об этом, когда записывали номер?

— Да.

— Но почему вы все-таки его записали?

— Чтобы знать, что это за номер.

— Чтобы вы могли дать показания против водителя?

— Чтобы я могла выполнить свой гражданский долг.

— Вы имеете в виду позвонить в полицию?

— Я подумала, что это мой долг — записать этот номер на тот случай, если с водителем что-нибудь случится.

— О, чтобы вы могли давать показания?

— Чтобы я могла сообщить об этом полиции, да.

— Но вы не сообщили в полицию, пока не прочитали в газете о найденном трупе?

— Все правильно.

— Даже после того, как вы увидели таинственное отключение правой фары, вы не позвонили в полицию?

— Нет.

— Вы не считали, что есть повод позвонить в полицию?

— Пока не прочитала в газете о трупе.

— Значит, вы не думали, что имел место несчастный случай, когда вернулись домой, не так ли?

— Я знала, что что-то произошло. Я размышляла о том, что могло вызвать отключение той фары.

— Вы не думали, что имел место несчастный случай?

— Я знала, что что-то произошло.

— Так вы думали или не думали, что имел место несчастный случай?

— Да, я поняла, что, должно быть, произошел несчастный случай.

— Когда вы это поняли?

— Сразу же после того, как вернулась домой.

— И вы записали этот номер для того, чтобы сообщить в полицию, если произойдет несчастный случай?

— Я записала номер, потому что считала, что это мой долг… да.

— Тогда почему вы не позвонили в полицию?

— Мне кажется, что этот вопрос уже задавался несколько раз и на него несколько раз был получен ответ, Ваша Честь, — встал со своего места обвинитель. — Мне не хочется лишать адвоката защиты возможности проводить перекрестный допрос, но, несомненно, одно и то же повторяется снова и снова.

— Я согласен с вами, — кивнул судья Кадвелл.

— Ваша Честь, ее действия противоречат ее словам, а причины, которыми она объясняет свои действия, противоречат действиям, — сказал Хоуланд.

— Вам будет предоставлена возможность выступить в прениях перед присяжными, — ответил судья Кадвелл. — Факт, который вы хотели установить своим перекрестным допросом, уже установлен.

— Это все, — объявил Хоуланд, пожимая плечами и махнув рукой, словно отметая в сторону показания свидетельницы.

— У меня тоже все, миссис Хейли, — сказал обвинитель.

Миссис Хейли покинула место дачи свидетельских показаний, прошла по проходу и опустилась на свое место в зале суда.

Она повернулась к молодой женщине, сидевшей рядом с Мейсоном.

— Все было в порядке? — шепотом спросила миссис Хейли.

Молодая женщина кивнула.

Судья Кадвелл посмотрел на часы и объявил перерыв до двух часов дня.

Когда во второй половине дня заседание возобновилось, обвинение постаралось привести дело к логическому завершению, для чего были приглашены несколько свидетелей, дававших показания по техническим аспектам. К половине четвертого допрос свидетелей закончился и представители сторон перешли к прениям.

Обвинитель выступил коротко и сжато, требуя признать подсудимого виновным, и сел на место.

Мортимер Дон Хоуланд, адвокат по уголовным делам старой школы, с сарказмом охарактеризовал показания Миртл Анны Хейли, назвав ее «водителем-парапсихологом», «женщиной», которая в состоянии управлять машиной, даже не глядя на дорогу.

— Обратите внимание на то, как она ехала, — говорил Хоуланд. — Вначале она ведет машину, не смотря на дорогу, потому что достает из сумочки авторучку и блокнот. Затем она открывает блокнот и записывает номер идущей впереди машины. Дамы и господа присяжные, обратите также внимание на то, где она сделала эту запись. Она не открыла блокнот наугад и не нацарапала номер на любой первой попавшейся странице. Она пролистала блокнот до той страницы, на которой была сделана последняя запись, затем аккуратно записала номер движущейся впереди машины. Взгляните на это приобщенное к делу доказательство, — продолжал Хоуланд, взяв в руки блокнот. — Обратите внимание на то, как написан номер. Разве вам удалось бы так аккуратно написать его, если бы вы смотрели на дорогу, сидя за рулем? Конечно, нет. Точно также этого не смогла бы и мастер езды вслепую Миртл Анна Хейли. Она писала его, глядя на страницу, а не на дорогу. Если вы помните, то во время перекрестного допроса я поинтересовался, было ли у нее достаточно света, чтобы видеть то, что она пишет, и что она мне ответила? Она заявила, что включила свет в машине, чтобы получить нужное освещение. Зачем ей было нужно столько света? Потому что она смотрела на то, что пишет, а не на то, куда движется ее машина. Если бы ее глаза смотрели на дорогу, ей не потребовалось бы никакого света в самой машине. Фактически, свет внутри машины уменьшил бы возможности следить за дорогой. Ей нужен был свет для того, чтобы видеть страницу блокнота, куда делалась запись. Она ехала на более высокой скорости, чем машина впереди, потому что она признает, что проскочила мимо нее. Но, дамы и господа, она не смотрела на дорогу. Я согласен допустить, что какой-то несчастный попал под колеса автомашины на этом участке дороги. Кто является более вероятной кандидатурой, чтобы совершить наезд? Водитель машины впереди или женщина, которая признает под присягой, что она увеличила скорость, не глядя, куда едет, и смотрела на страницу в блокноте? А кто вел машину, номер которой так аккуратно записала Миртл Анна Хейли? Обвинение спросило ее о номерном знаке, но НЕ ЗАДАЛО ЕЙ НИ ЕДИНОГО ВОПРОСА О ТОМ, КТО СИДЕЛ ЗА РУЛЕМ! Обвинение даже не поинтересовалось, мужчина или женщина вели ту машину. Мы же не знаем, она могла и ответить, что за рулем впереди сидела женщина.

— Ваша Честь! — перебил адвоката защиты обвинитель. — Мне не очень хочется прерывать речь мистера Хоуланда, но, если мы не осветили один из аспектов, то я прошу разрешения заново открыть дело в настоящий момент. В таком случае я задам дополнительные вопросы свидетельнице Миртл Анне Хейли.

— У вас есть возражения? — обратился судья Кадвелл к Хоуланду.

— Конечно, есть, Ваша Честь. Это старая уловка, попытка прервать выступления адвоката защиты и представить дополнительные доказательства. Это попытка отвлечь внимание присяжных и нарушить порядок ведения судебного процесса.

— Я отказываю вам в ходатайстве, — сказал судья Кадвелл обвинителю.

Хоуланд повернулся к присяжным, развел руками и улыбнулся.

— Вы видите, дамы и господа, с чем нам приходится сталкиваться в этом деле. Не думаю, что есть необходимость выступать с дальнейшими аргументами. Я чувствую, что спокойно могу оставить вопрос на ваше усмотрение. Я верю, что вы вернетесь с единственным справедливым вердиктом, вердиктом, который позволит вам покинуть зал суда с чистой совестью после выполненного долга — НЕ ВИНОВЕН!

Хоуланд сел на свое место.

Судья дал указания присяжным. Присяжные удалились на совещание.

После того, как заседание было прекращено, Мейсон встал с места вместе с другими зрителями. Мортимер Дин Хоуланд протиснулся к Мейсону.

— Так, так, так, мистер Мейсон! Что привело вас сюда?

— Набираюсь опыта ведения дел — учусь у других.

Хоуланд улыбнулся, но его глаза остались серьезными и суровыми. Он смотрел на Мейсона оценивающим взглядом из-под густых бровей, пытаясь найти ответ на свой вопрос на его лице.

— Вам, Мейсон, никаких советов и подсказок не требуется. Мне показалось сегодня утром, что я заметил вас среди зрителей, и я абсолютно уверен, что вы просидели здесь всю вторую половину дня. У вас есть какой-то свой интерес в этом деле?

• Предыдущая
• 5/37
• Следующая