Методика Наюгиры - Михайлов Владимир Дмитриевич - Страница 16
- Предыдущая
- 16/18
- Следующая
Кромин нажал выключатель. Без последствий.
– Света нет, – сообщил он оператору. Тот, присев на лежанку, старался привести в норму дыхание.
– Отключено, да.
– Откуда они узнали, что я здесь?
– Вряд ли они знают. Просто – этими постами давно не пользуются, я же говорил.
– Значит, и наблюдение тут не работает?
– Его тут никогда не было. В те времена, когда это устроили, телевидения ещё не существовало. Вы не обратили внимания: это не бетон, а кирпич и дикий камень.
– Да, в самом деле. Постой, а выход наверх можно будет открыть без тока?
– Если он только не завален. Попробуем… Доктор!
– Ну, вот он я.
– Когда вы отпустите меня?
– Отпущу, сказано же.
– Когда же?
– Спроси чего полегче.
Оператор вздохнул и больше вопросов не задавал.
Выход наверх удалось открыть без чрезмерных усилий. Просто с кряхтением подняли, толкая изнутри, массивную крышку, закрепили в вертикальном положении, пожмурились от яркого дневного света. Стоя на верхней ступеньке лестницы, Кромин огляделся.
– Да-а, – только и проговорил он. – Как на другой планете…
Ничего иного сказать было нельзя. Потому что здесь не росли развесистые деревья с ласковой тенью; твердая, как бетон, потрескавшаяся земля вряд ли могла бы вскормить хоть одну, самую ничтожную былинку. Лишь вдалеке, километрах в двух, виднелась зелёная заросль – скупо и резко очерченная безжизненным пространством. Над оазисом поднималось здание Базы – видны были его верхние этажи, и всё. Воздух здесь уже не радовал ароматом, не ласкал гортань, но скорее царапал её. Не было ни следа хоть какой-то жизни ни на поверхности, ни в воздухе; впрочем, нечто виднелось высоко над головой, но это не было птицей. И с первого взгляда становилось ясно: этим путём никуда не уйти. Под гневным солнцем Наюгиры, без пищи, без воды – да и будь она, много ли её запасёшь, если нести придётся на себе?
– И далеко тянется эта пустыня? – невольно спросил Кромин, хотя и сам уже всё понял.
Оператор ответил невесело:
– Так выглядят три четверти нашего мира. Наверное, увидеть это впервые и на самом деле страшно. Мы привыкли – за тысячи лет.
– До такого безобразия ваша цивилизация довела планету – со всеми вашими хвалёными методиками?
– Вовсе нет, – сказал оператор обиженно. – Когда-то она была такой вся – кроме узких полосок вдоль рек, но рек у нас мало. Вся история Наюгиры – это борьба за оживление её поверхности. Сейчас таких баз, как эта, уже много; но расширяются они медленно. Поэтому нам и нужна помощь других миров. Вот вашего, например.
– Но все почему-то отказываются сотрудничать с вами? Ничего удивительного; если только на Терре узнают о вас хотя бы то, что знаю я, то вряд ли найдётся хоть один человек, которому придёт в голову иметь с вами дело.
– Возможно, вы и правы, доктор Кромин, – если узнают только то, что знаете вы. Но вы успели узнать очень немного – а понять и того меньше. Вот если вы узнаете по-настоящему много о нас – тогда, я уверен, ваше мнение изменится и вы сможете показать нас так, как мы того заслуживаем. Впрочем, если даже вы не захотите… Благодаря визиту вашей делегации у нас уже есть некоторое количество наюгиров, владеющих терраной, а вскоре их будет ещё больше. Никогда не надо делать поспешных выводов, доктор Кромин; разве не этому учили вас, специалиста своего дела, на Терре? Я уверен, что и в вашем мире помимо мнений требуют ещё и доказательства, чтобы сделать вывод? Кстати, опустите оружие: оно здесь излишне. Думаю, что и вы сами поняли это.
Кромин медленно опустил оружие.
– Да, ректор, – ответил он. – Но у меня доказательств столько, что они убедят и самого нерешительного.
Он сказал «ректор», потому что именно этот наюгир только что поднялся к ним по лестнице, пройдя тем же путём, что и они сами. И сейчас стоял рядом – без охраны, без оружия, совершенно уверенный, видимо, в своей безопасности.
Порыв ветра налетел из пустыни, жаркий, шершавый и хлёсткий. Ректор поморщился. Сказал:
– Спустимся: думаю, разговор наш затянется, а этот ветер коварен и приносит болезни.
– Согласен, – ответил Кромин. – Но мне нужно несколько минут, чтобы вызвать с орбиты катер. Здесь прекрасные условия для посадки.
Он произнёс эти слова спокойно, тоном человека, владеющего положением. Да и в самом деле: он был тут единственным вооружённым, и если даже ректор привёл с собой охрану, да хоть солдат – с той позиции, что занял сейчас Кромин, можно было мгновенно поразить всякого, кто появится на нижней ступеньке узкой лестницы. А следовательно, можно было диктовать условия, одновременно дав понять, что он здесь не одинок: есть ещё некто на орбите.
– Предлагаю изменить последовательность, – невозмутимо сказал ректор. – Прежде всего наш разговор – переговоры, если угодно. А потом уже вы поступите, как вам заблагорассудится: вызовете катер или не вызовете, улетите или останетесь, сообщите вашим соотечественникам тот вывод или другой, противоположный. Заметьте: я прошу вашего согласия, хотя мог бы сказать и по-иному: в наших силах – распылить ваш катер, едва он начнёт сходить с орбиты, и это весьма затруднит ваше положение. Я даю вам возможность вести переговоры на равных; если вам угодно выбрать другой вариант – сделайте одолжение!
Ага, вот, значит, какова ситуация.
– Хорошо. Я согласен спуститься. – Кромин оглядел местность: нигде – никого, так что ждать удара в спину во время спуска вроде бы не приходится. – Вы пойдёте за мной, отставая на десять ступеней. Ступайте громко, чтобы я слышал каждый ваш шаг. На последней ступеньке остановитесь – я скажу, когда можно будет войти.
– Вы хорошо обучены, доктор.
Кромин не счёл нужным ответить. Вместо этого перевёл оружие в режим полной мощности, огня на уничтожение. И не сошел, а скатился по лестнице, прыгая через три-четыре ступеньки сразу и приземляясь на носки – чтобы железо не очень гудело. Палец лежал на клавише огня, готовый вжать её до предела, едва кто-либо промелькнёт внизу. Если его хотели захватить обманом – сейчас для этого был самый удобный момент.
- Предыдущая
- 16/18
- Следующая
