Зеркало старой ведьмы - Бабкин Михаил Александрович - Страница 35
- Предыдущая
- 35/38
- Следующая
Боня поглядел на друзей, остановился и сел, а затем чисто человеческим движением озабоченно потер голову лапой.
– Что же это получается? – возмущенно спросил тигр сам себя. – Вечно мне, что ли, хищником теперь быть? Я же и есть по-людски не смогу. Да и не хочу! Чаю не хочу, от пирожных меня воротит, колбаса чесноком воняет… Мяса хочу, с кровью!
– Эй-эй, ты потише! – Ворча отскочил от него в сторону. – Я невкусный, учти.
– Что же делать? – тигр с тоской посмотрел на Тима.
Мальчик подошел к Хозяйственному, взял его за лапу с браслетом и поднес ее к тигриным глазам. Прощелкнув браслет на пару оборотов, Тим нашел то, что искал – костяшку с изображением голого человечка.
– Попробуй надавить, – посоветовал Тимыч тигру, – хуже не будет.
– Ну… – Боня замялся, мельком глянул на Ворчу.
– Дави, – кивнул карлик, – может, и станешь опять нормальным. А то мяса он, понимаешь, свеженького хочет…
Тигр зажмурился и осторожно надавил когтем на браслетную костяшку: превращение произошло так же быстро, как и из человека в тигра, только с точностью до наоборот. Через несколько секунд голый Хозяйственный, покрытый гусиной кожей от холода, выдергивал из рюкзака остатки своих вещей и быстро натягивал их на себя.
– Вот елки-палки, – только и сказал он, увидев, что осталось от брюк, – сплошное рванье, а не королевский походный костюмчик! Тим, у нас есть бечевка штаны подлатать?
– А ты, наше рваное величество, в следующий раз перед превращением одежку-то с себя снимай, – благодушно посоветовал Ворча, передавая Боне клубок, – так оно экономнее будет.
– Превращаться? Ни за что и никогда! – сквозь зубы отрезал Хозяйственный, одновременно пытаясь отгрызть кусок бечевки. – Такую глупость я повторно не совершу.
– Да ну! – ехидным голосом изумился карлик. – Так я и поверил. Иметь волшебный браслет и не пользоваться им – это… это все равно как голодному держать в руке колбасу и не есть ее! – довольный удачным сравнением, Ворча широко заулыбался.
– Кстати, о колбасе, – Тим порылся в Бонином рюкзаке, – колбасы нет.
– Как… нет? – у Ворчи отвалилась челюсть.
– Вот так, – Тимка развел руками, – всю крысам скормили.
– Ненавижу, – с чувством сказал Ворча, – крысюки поганые! – и скорбно замолчал. Даже сник весь.
– Не беда, – хохотнул Боня и повел плечами, наслаждаясь ощущением здоровья и силы: почему-то последнее время он чувствовал себя просто великолепно. – Тимыч, организуй нам пару консервочек и не забудь галеты! Чай тоже пригодится.
– Чай! – посветлел лицом Ворча. – Хоть что-то осталось в этом мире, ради чего стоит жить!
– Пошли на сцену, – предложил Тим и показал рукой на возвышение. – Там, по-моему, как-то уютнее будет. Безопаснее, что ли.
Они взобрались на «сцену». Здесь явно кто-то побывал до них – остатки костра черным пятном выделялись посреди площадки. Возле пятна комом валялось старое тряпье, чья-то убогая постель. Закопченный котелок сиротливо лежал на боку, полный костровой золы.
– Обжитое место, – Боня носком сапога отбросил котелок в сторону, – хороший признак. Значит, чудища сюда не часто шастают. Я сейчас спиртовку подготовлю, а ты, Ворча, поищи воду. Она должна быть где-то поблизости, раз тут готовили.
Ворча взял чайничек и неторопливо побрел в сумерки зала искать воду. Тим достал консервы, открыл их ножом, высыпал на скатерку галеты; Хозяйственный зажег спиртовку. Прошло минут пять, но Ворча все еще не возвращался.
– Куда он запропастился? – Хозяйственный спрыгнул с возвышения на пол. – Пойду-ка я его поищу, а то мы так без чая останемся. Хоть бы голос подал, что ли, – с досадой сказал Боня. – В какой стороне мне его искать?
– А-а-а! – далеким криком истошно заголосил из темноты Ворча, словно услышал слова Хозяйственного. – Спасайте! Убивают! Съедают! Чайника лишают!!!
Дробный топот маленьких ножек эхом отдавался под сводами зала – невидимый Ворча бежал к свету изо всех сил.
– Ворча, кто там? – Хозяйственный выхватил меч, повернулся на крик. – Кто?!
Карлик вылетел из темноты, прижимая к животу полный чайник: вода фонтанчиком выплескивалась из носика ему прямо в перепуганное лицо.
– Там оборотень! – он возбужденно потряс чайником, вконец облив себя с ног до головы. – С глазами и зубами! Чайник хотел отнять, мер-рзавец! Так я не дал.
– С глазами, говоришь? – Боня махнул мальчику рукой. – Тим, посвети туда, пожалуйста, где оборотень.
Тимка включил фонарик: в луче света возникла скрюченная древняя старушка в бесформенном сером балахоне. Неуверенно тыкая перед собой клюкой, она осторожно брела на свет, подслеповато моргая и закрываясь ладонью от фонарика.
– Так. Оборотень, – согласился Хозяйственный, пряча меч, – очень даже типичный. Можно сказать, самый натуральный. Эх ты, – он укоризненно смерил Ворчу взглядом, – трус ты, милейший.
– Были зубы, – убежденно сказал карлик, – и глаза были. Во какие! – он приложил две галеты к лицу и страшно сморщился, оскалив зубы. Тим покатился со смеху.
– Проходите, бабуся, – Боня вежливо протянул старушке руку, – ваше хозяйство? – он мотнул головой в сторону возвышения.
– Мое, – беззубо прошепелявила старушка, – мое, милые.
С кряхтением, в несколько приемов она забралась наверх и сразу уселась на тряпье, тяжело опершись на клюку и шумно вздыхая. Ворча спрятался за дальним краем возвышения и оттуда настороженно подсматривал за происходящим, то и дело пугливо ныряя вниз, стоило только старухе взглянуть в его сторону.
– И что же вы, бабуля, здесь делаете? – Боня пододвинул к старушке открытую консервную банку. – Одна, в таком месте?
– Живу, – равнодушно прошамкала бабуля, с недоумением обнюхивая шпроты в масле. Старуха отставила банку в сторону и замерла, угрюмо уставясь на Хозяйственного; Тимку она игнорировала – почему-то ее интересовал именно Бонифаций. Тим отвернулся от старухи и посмотрел на Ворчу – карлик отчаянно сигнализировал ему, пытаясь привлечь внимание: корчил несусветные рожи, закатывал глаза, растягивал руками свои уши. Видя, что Тим не понимает его, он снова приложил две галеты к глазам и оскалился. Тимка пожал плечами, но повернулся к гостье и пригляделся.
Старуха сидела каменным изваянием, все так же уставясь на Хозяйственного. Огонек спиртовки голубыми точками отражался в ее зрачках, и только сейчас Тим увидел, что глаза у нее и впрямь странные. Потому как не бывает у нормальных людей вертикальных зрачков! И острые уши, торчавшие из нечесаных волос, тоже не походили на человеческие.
Бонифаций хлопотал над спиртовкой – чайник начинал закипать – и дела ему не было до Ворчиных сигналов; Хозяйственный вынул из рюкзака пакет с сухим чаем, примерился и на глазок насыпал заварки в кипящую воду. Аромат свежезаваренного чая поплыл в воздухе.
– А вот и чаек подоспел, – обрадовался Боня и повернулся к бабке, – вам с сахаром?
Старуха резко встала, постукивая клюкой, быстро подошла к чайничку, принюхалась, затрясла головой. А после… После случилось неожиданное: старуха запрокинула голову и завыла оглушительным утробным голосом, сильно стуча себя в грудь рукой с зажатой в ней клюкой.
– Бабуля… вы чего… – попятился от нее Хозяйственный, – не хотите с сахаром, ну и не надо. Стоит ли так расстраиваться!
– Боня, – Тим вскочил на ноги, – Ворча прав, она – оборотень! В глаза ей посмотри!
Старуха взревела. Неуловимо меняясь, она вмиг стала выше ростом, налилась мускулами; серая распашонка туго натянулась на бугристом торсе, полосатый змеиный хвост задергался между ног – перед лицом Хозяйственного звонко щелкнула клыками громадная крокодилья пасть.
Боня попятился к спиртовке.
Чудовище, получеловек-полуящер, протянуло к нему жилистую лапу, выбросило из пальцев по-медвежьи длинные когти.
– Вот ты как, значит! – завопил Хозяйственный. – Тогда получай чаек! – и, схватив с огня чайник, швырнул его в голову оборотня. Монстр ловко поймал посудину в полете и, урча от удовольствия, припал к носику чайника, забулькал кипятком. Боня выхватил меч и напал на оборотня, раззадоривая себя громкими криками и руганью: чудище лениво отмахивалось свободной лапой от меча, не переставая потягивать чай из носика, словно коктейль через соломинку.
- Предыдущая
- 35/38
- Следующая
