Дело об искривленной свече - Гарднер Эрл Стенли - Страница 17
- Предыдущая
- 17/44
- Следующая
– Но у вас нет права владения этими восьмьюдесятью акрами земли.
– Пфу! Я получил это право, не сомневайтесь. Не волнуйте меня. Фрэнк Палермо сообразительный малый. Вы вот адвокат, но я знаю законы, может быть, лучше вас, ха! Вот уже пять лет я пользуюсь этой землей и плачу налоги… А раз так – никто ничего не может сделать. Ничего. Однажды я такое видел в суде. Мой брат, он поступил точно так же. И отсудил себе участок. Когда я приехал сюда, то решил, что я не глупее моего брата. И сделал то же самое!
– На этот раз, – сказал Мейсон, – вы действовали чересчур умно.
Маленькие, глубоко посаженные глазки сверкнули враждебностью, но тут же Палермо вновь стал шумно дружелюбным.
– Послушайте, мистер Мейсон, вы не знаете, что случилось? Два дня назад сюда приезжал человек, у него такая же шикарная машина, как у вас. Он говорит: «Палермо, сколько денег мистер Милфилд собирается дать тебе за твою собственность?» Я спрашиваю: «Зачем вам это знать?» Он отвечает: «Затем, что, возможно, я заплачу больше». – «Ол райт», – говорю я ему. Я составляю контракт. В контракте одна цена. Но Милфилд, он дает мне наличными. Я кладу их в карман, эти деньги, про них в контракте ничего не сказано.
– Сколько там было денег?
– Там была тысяча долларов, одна тысяча наличными. Его контракт ничего не говорит про эту тысячу. Потом Милфилд показывает этот контракт соседям, у которых есть земля, и все выглядит в полном порядке, ясно?
Мейсон кивнул.
– «Ол райт, – говорит мне этот человек. – Послушай, может, я дам тебе пять тысяч за твою собственность». Улавливаете? Вот это да! А я уже поставил свое имя в контракте. Но сомневаюсь, что этот контракт годится.
– Почему? – поинтересовался Мейсон.
– Нет свидетелей.
– Но вы же расписались.
– Конечно. Я написал свое имя. Черт возьми, почему бы его не написать? И я получил тысячу долларов за эту подпись, совсем неплохо, верно?
– Значит, вы желаете, чтобы я подал на вас в суд за то, что вы фактически не имеете права собственности?
Маленькие глазки заблестели.
– Правильно.
– Ну и что мы предпримем после этого?
– Господи, что предпримем? Потом получается, что я ничего не могу продать Милфилду, потому что у меня нет права на собственность, ясно? Свою тысячу он назад не получит, потому что у него нет свидетелей. Я побожусь, что никакой тысячи он мне не давал. Только сумма по контракту, столько он должен был мне заплатить. Ол райт. Вы получите землю. Я землю не получаю. Значит, я не могу ее продать. Контракт недействителен, потому что я не являюсь владельцем этой земли. Земля у вас. Вы продаете ее этому человеку за пять тысяч долларов. Берете половину себе, половину отдаете мне. Мы все при деньгах. Здорово?
Палермо нетерпеливо всматривался в лицо адвоката, пытаясь предугадать, как тот отреагирует на его предложение.
Мейсон покачал головой:
– Я сомневаюсь, чтобы мой клиент заинтересовался этим. А как, кстати, зовут того человека, который приезжал сюда?
– Черт возьми, он не пожелал сообщать мне свое имя. Сказал, что сделает это позднее. Но я сообразительный. Когда он отвернулся, я записал номер его автомобиля, у него такая же большая машина, как у вас. Зачем мне нужно его имя, если я записал номерной знак его автомобиля?
– Это было в пятницу? – спросил адвокат.
– В пятницу, да.
– В котором часу?
– Днем.
– Когда именно днем?
– Не знаю. Я не смотрел на часы. Но чуть позднее полудня. Вон, видите то дерево? Тень от него, когда приехал сюда тот человек, была как раз вот тут.
Палермо показал место шагах в сорока от толстенного ствола дуба. Он провел каблуком по земле, проделав в ней борозду.
– Вот здесь, – сказал он, – тень находилась на этом месте.
Мейсон запомнил дерево и угол падения тени и кивнул.
– А номер машины у вас сохранился?
– Конечно. Потом записал его карандашом на бумажке. У меня шарики хорошо работают, не сомневайтесь. Вы получите эту землю и быстро продаете ее за пять тысяч долларов. Мы делим их пополам.
– И мы так же поровну делим ту тысячу, которую вы получили наличными у Милфилда? – спросил Мейсон, бросив быстрый взгляд на Деллу Стрит.
Палермо попятился назад.
– О чем вы толкуете? Я никогда их не получал. Свидетелей нет.
Мейсон рассмеялся.
Палермо запустил негнущиеся пальцы в нагрудный карман и выудил оттуда сложенный вчетверо клочок бумаги. На нем корявым почерком малограмотного человека был записан номерной знак автомашины.
Палермо прочитал вслух:
– «8Р-3035».
Улыбнувшись, Мейсон покачал головой:
– Я здесь не для того, чтобы говорить о ваших имущественных претензиях, Палермо. Советую вам по этому поводу обратиться к адвокату. Я приехал спросить о том, что случилось утром в субботу.
Маленькие недоверчивые глазки прищурились:
– В субботу? Ничего. Я еду на яхту повидаться с Милфилдом. Он мертв. Вот и все.
– Как вы узнали, что Милфилд должен быть на борту этой яхты?
– Я просто знал, что он там.
– Откуда вы это знали?
– Потому что он сам сказал мне, что собирается туда ехать.
– Вы звонили Милфилду?
– Ну да.
– Вы ему рассказали о визите к вам этого другого человека?
– Конечно.
– Ну и что сказал Милфилд?
– Милфилд-то? Он говорит: «Приезжай ко мне завтра повидаться на яхту». Он очень быстро начинает сердиться.
– Послушайте, если вы должны были встретиться с Милфилдом в субботу утром на яхте, значит, вы собирались с ним договориться о каком-то деле?
Палермо выбросил перед собой обе руки, как будто отталкиваясь.
– Черт возьми! Нельзя же получить деньги с покойника! Я это знаю. Раз нигде ничего не написано, значит, и требовать не с кого. Адвокат все это подробно растолковывал моему брату.
– Значит, между вами и Милфилдом было какое-то соглашение? Вы предварительно договорились с ним, и, если бы Милфилд остался в живых, все было бы в порядке?
– Свидетелей нет! – упрямо повторил Палермо.
– Ол райт, вы отправились на яхту. И что было дальше?
– Яхту нашел без труда. Ее название у меня было записано на листочке, понятно? Я поплыл на своей лодке, увидел яхту, обогнул ее кругом. Что-что, а гребу я знатно! Быстро осмотрел яхту и убедился, что сойти с нее на берег невозможно.
– Что вы имеете в виду?
– Там же не было ни одной лодки… Ну как ты попадешь с яхты на берег, если нет лодки? Ол райт, сказал я про себя, шлюпки не видно. Значит, на яхте нет никого. Получается, что Фрэнк Палермо приехал в такую даль зря. Я огорчился. И стал кричать. Мне никто не ответил. Ладно, я поднялся на борт.
– Яхта стояла на якоре? – спросил Мейсон.
Палермо захохотал:
– Яхта, она застряла в иле. Когда яхта на мели, на ней никуда не двинешься.
– Но ведь кругом была вода?
– Вода, конечно, была. Но мелко.
– Вы же подплыли на лодке?
– Точно. На своей собственной лодке. На складной. Я вожу в этой лодке охотников на озере. Уж не воображаете ли вы, что я стану брать напрокат лодку, когда у меня есть собственная? Какого черта? Или вы считаете меня ненормальным, меня, Фрэнка Палермо?
– Я просто вспомнил про лодку, – объяснил Мейсон.
– Теперь вы знаете, это моя собственная лодка.
– Ну и что вы сделали?
– Спустился вниз по лестнице.
– Задвижка была отодвинута?
– Да.
– Ну и что вы обнаружили?
– Сначала ничего. Затем осмотрелся. Увидел мертвого Милфилда. В голове сразу мелькнула мысль: «Милфилд помер, значит, нет свидетеля. А контракт без свидетеля непригоден».
– Где находился Милфилд?
– Лежал у края кабины.
– У нижнего края?
– Ну да.
– Яхта была наклонена?
– Натурально, был же отлив.
– Что вы сделали?
– Поскорее оттуда убрался.
– Вы до чего-нибудь дотрагивались?
Палермо усмехнулся:
– Только ногами, я же не дурак!
– А вы дотрагивались до перил, когда спускались в каюту?
- Предыдущая
- 17/44
- Следующая
