Интендант третьего ранга - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 27

• Предыдущая
• 27/66
• Следующая

Там были люди. Много людей. Они стояли с винтовками наперевес и хмуро смотрели на Матвея. Трезвея, он огляделся. В стороне, в одном белье, жались друг к другу Петя и Вася. Ноги их были босы, но комсомольцы словно не замечали холодной земли. Мужчины, заполнившие двор, одеты были большей частью как крестьяне, на некоторых была советская военная форма, но у всех на рукавах белели одинаковые повязки.

"Полиция! - с ужасом сообразил Матвей. - Нашли!…"

От толпы полицейских отделился высокий, светловолосый мужчина лет тридцати. Подойдя в Матвею, он бесцеремонно залез в нагрудный карман френча третьего секретаря, достал документы. Партбилет он сунул в карман галифе, едва глянув, зато внимательно прочел выписку из постановления бюро райкома, которой Матвея предупредительно снабдили в Городе.

- …Является единственным представителем советской власти на территории Городского района… - звучным голосом зачитал светловолосый незнакомец. - Уполномочен создавать партизанские отряды, руководить ими. Приказы и распоряжения товарища Спиридонова М.Ф. должны выполняться беспрекословно всеми гражданами и организациями…

Незнакомец сложил бумагу и тоже спрятал в карман. Посмотрел на Матвея холодным взглядом серых глаз.

- Партизанствуем, значит? Грабим мирное население, избиваем детей?… Так, Матвей Фролович?

Светловолосый говорил вежливо, но презрительно, как имеет право говорить человек, в чьих руках находится жизнь и смерть окружающих. Бумага, которую он прочел, не произвела на него впечатления. Сомнений не было - полиция! Матвея затрясло.

- Виноват… Искуплю…

- Как? - поинтересовался светловолосый.

- Я… - Матвей понял, что ему представился случай, о котором он втайне мечтал. - Я ничего не сделал против немецкой власти, зато могу быть ей полезен! Знаю в лицо всех коммунистов и комсомольцев в районе. Многие из них сейчас прячутся. Я помогу найти, изобличить… - Матвей едва не сказал "врагов народа", но вовремя прикусил язык.

Незнакомец слушал, его, подняв брови домиком.

- Вы готовы предложить услуги немецкому командованию, я правильно понял?

- Правильно! - горячо заверил Матвей.

- А как же это? - светловолосый похлопал по карману, где спрятал документы Матвея.

- Меня заставили! Я не хотел. Они приставили ко мне этих! - Матвей ткнул пальцем в сторону дрожавших комсомольцев. - Они следили за мной! Это он, - Матвей указал на Васю, - стрелял в девку! Он!

- Я мимо выстрелил! - всхлипнул Вася. - В пол. Он приказал, - кивнул он на Матвея. - Наганом грозил, коли не подчинюсь…

Мужчины во дворе загомонили. Вперед выступил широкоплечий мужик с заметной проседью в бороде.

- Что с ними говорить, Савелий! Сволочи! К стенке!

Мужики одобрительно загудели, но Савелий глянул на сердитого мужика, тот потупился и отступил.

- Ваше счастье, что в пол! - бросил Савелий Васе. - Ты! - повернулся он к Матвею. - Готов письменно подтвердить, что сказал?

Матвей закивал.

Савелий достал из сумки на боку листок бумаги, карандаш, протянул сумку, что было на чем писать. Матвей взял и глянул вопросительно.

- В свободной форме! - подсказал Савелий. - Я, такойто, обязуюсь верой и правдой служить германскому рейху и беспощадно бороться с его врагами…

Руки у Матвея слегка дрожали, но он заставил себя собраться и четким почерком вывел подсказанные слова. Поставил дату и расписался. И даже расшифровал роспись в скобочках.

Савелий взял бумагу и глянул на комсомольцев:

- Вы?

Петя с Васей переглянулись и покачали головами.

- Мы клятву давали! - сказал Петя, нервно облизывая губы.

- Он - тоже! - кивнул Савелий на Матвея.

Петя снова покачал головой.

- Комбат! - позвал Савелий.

Из рядов мужиков выступил невысокий, коренастый мужчина в форме командира Красной Армии. Форма была ношеная, в некоторых местах залатанная, но чистая. Белой повязки на руке у коренастого не было. Савелий протянул ему листок, командир прочел и посмотрел на Матвея. Взгляд его был полон ненависти. Матвея колотнуло, и он вдруг с ужасом увидел в петлицах командира знаки различия - три кубика. Старший лейтенант… Кубики были матерчатые, самодельные, но цвет их отсвечивал зловеще красным. Ослабев от внезапной догадки, Матвей сообразил, что только что совершил самую большую ошибку в жизни. Говорил ему учитель: "Думай, прежде чем сказать!", но он не усвоил урок…

- Теперь ты единственный представитель власти в районе, - сказал Савелий старшему лейтенанту. - Решай!

- Что тут решать?! - огрызнулся командир. Он вытащил изза пояса пистолет и толкнул Матвея в шею - Пошел!

На подгибающихся ногах Матвей вышел на улицу. Подталкивая пленника в спину, старший лейтенант заставил его пересечь выгон и остановил у осинки, в которую Матвей столько раз целился из нагана, но ни разу так и не попал. Он стоял, сгорбившись, глядя на мокрый белесый ствол.

"Дождь, ночью прошел дождь, - вдруг подумал Матвей. - А я и не слышал…"

- Повернись! - раздалось позади.

Матвей послушался. Старший лейтенант стоял перед ним с пистолетом в вытянутой руке.

- Изза таких, как ты! - зло сказал он.

"Что изза меня?" - хотел спросить Матвей, но не успел. Грудь обожгло, невыносимая боль заполнила тело. Матвей коротко застонал и рухнул ничком - лицом в мокрую траву. Но влаги на щеках он уже не ощутил…

Саломатин вернулся к дому. Комсомольцы стояли во дворе, дрожа то ли от холода, то ли от страха.

- Оденьтесь! - бросил им Саломатин. - Клятву давали, так исполняйте!

К тому времени, как телега с самогонным аппаратом и вещами неудачливых партизан выехала со двора, комсомольцы стояли в строю.

- Винтовку вернете? - спросил Петя, осмелев.

- Посмотрим! - буркнул Саломатин.

- Зачем вы белые повязки надели? - не отстал Петя. - Вы же не полиция?

- Думали тут бандформирование, - непонятно отозвался Саломатин и бросил провожавшей их вдове. - Закопайте его!

"Кого?" - удивился было Петя, но вспомнил и замолчал. У околицы он обернулся. Вдова, упершись ногой в труп уполномоченного, стаскивала с него сапоги. Петя вздрогнул и больше не оглядывался…

Они стояли на подъеме и смотрели на поднимающуюся по дороге колонну.

- Глянь, как идет! - Ланге ткнул дымящейся сигаретой в старика, шагавшего во главе. - Моисей! Ведет богоизбранный народ в страну обетованную! - оберштурмфюрер хохотнул.

Крайнев присмотрелся. Дул встречный пронзительный ветер, люди внизу кутались в пальто и наклоняли головы, пряча лица. Лишь старик, высокий, костистый, с палкой в правой руке (она и впрямь походила на жезл пророка) шел распрямившись. Ветер трепал его длинную бороду: то подбивал ее под воротник, то вытаскивал наружу, то бросал на лицо; старик даже не отмахивался. "Мордехай!" - понял Крайнев.

- Сейчас я его!

Ланге достал из кобуры "парабеллум", прицелился.

- Не стоит! - остановил Крайнев.

- Почему?

- Люди закричат, начнут метаться… Собирай их потом!

- Соображаете! - хмыкнул эсесовец, пряча пистолет. - Я не собирался стрелять, Кернер! Шутил. Еврей вышагивает так нагло… Пусть идет! Карьер рядом… - Ланге снова хохотнул. - Приходилось участвовать в экзекуциях? - полюбопытствовал он минуту спустя.

- Что вы!

- Держитесь хладнокровно… Знаете, как расстреливают большевики?

- Довелось сидеть в камере с бывшим чекистом.

- Вот как? - заинтересовался Ланге.

- Он рассказывал.

- Что?

- Роют длинную яму. Приговоренных усаживают на краю, ноги свешиваются внутрь. Чекист стреляет из нагана в затылок, убитый падает вниз…

- Неплохо! - оценил эсесовец. - Если будет стоять, то упадет на спину - застреленный всегда валится на пулю. Придется сбрасывать, это лишняя морока. Сидящий пойдет вперед; особенно, если упереться сапогом в спину. Но мы не будем так усложнять. Загоним всех в карьер, охрана станет поверху. Ручной пулемет, двадцать винтовок… Можем и мы с вами присоединиться. У меня люггер, у вас - русский карабин…

• Предыдущая
• 27/66
• Следующая