Любовные чары - Арсеньева Елена - Страница 48
- Предыдущая
- 48/62
- Следующая
О господи! Да ведь это пятна от краски, которой Марина перемазалась в комнате Джессики. На кровь они, может быть, и похожи, но… Чепуха! Пятна-то каким образом участвуют в паутине ужаса, которой опутана Марина?
– О чем вы говорите, в толк не возьму! – выкрикнула она и сама поразилась тому, как хрипло, неуверенно звучит ее голос. – Какое платье? Какие пятна? О чем вы говорите, когда кто-то убил Урсулу!
– Кто-то? – повторил Десмонд, отшвыривая платье. – А сегодня утром в лесу нашли чуть присыпанное песком тело капитана Вильямса с перерезанным горлом. Агнесс, Вильямс, Урсула… Кто будет следующим, Марион? Может быть, я?
И это были не последние его слова. Он еще успел сказать: «Ваш любовник схвачен и во всем признался!» А потом вышел, так ни разу и не посмотрев на Марину.
Джессика не удержалась и бросила торжествующий, но в то же время и опасливый взгляд: вдруг Марина примется оправдываться и не дай бог сможет разубедить или хотя бы разжалобить Десмонда. Но та не шелохнулась, и Джессика удалилась в окончательном убеждении, что накрепко пригвоздила свою жертву. И чем дольше она будет в таком убеждении пребывать, понимала Марина, тем лучше.
Стало быть, Хьюго схвачен. Джессика и его не пощадила… Он признался. В чем, интересно знать? Уж, конечно, не в том, как ненасытная любовница в восторге скребла его спину ногтями! Небось нагородил целую гору вранья, очернившего Марину.
Урсула… Урсула погибла!
Марина прижала кулаки к глазам. Глаза болели, но слез не было.
Любопытно бы узнать, сама-то Джессика, обвиняя Марину, верила в то, что говорила, или просто нагло, вдохновенно лгала, как она лгала всем и всегда? Жаль, что она нашла дурацкий балахон за шкафом, а не то еще вопрос, какое «роковое» доказательство приберегла бы она для Десмонда. То-то небось возликовала, увидев, что жертва клеветы избавила ее от хлопот по подтверждению обвинения!
Марина покачала головой. Нет, не так. Она опять недооценивает Джессику. Уж если она или Хьюго, а может быть, оба вместе следили вчера за Урсулой, то прекрасно знали: войдя в спальню Марины в белых тряпках, в образе леди Элинор, Урсула вышла оттуда одетая как обычно. Да, Джессика играла наверняка. Она знала, что искать.
Ну разумеется! Ни Урсуле, ни Марине мысль о слежке и в голову не могла прийти. Расставаясь нынче перед рассветом, все наконец выяснив, обо всем договорившись, они чувствовали себя победительницами, не сомневаясь, что теперь-то уж с «проклятием Макколов», как говорила Урсула, будет покончено. И где они теперь, победительницы? Одна мертва, другая заточена. Что-то еще сказал Десмонд… Ах да: ее будут охранять. Нет, не жизнь ее – будут охранять преступницу, пока коронер, пристав или кто там еще не арестуют ее как убийцу. Надо думать, их еще нет в замке, не то Марину сдали бы им с рук на руки. Значит, еще есть время… хотя бы хорошенько подумать.
Ей послышался какой-то шорох в углу комнаты, за шкафом, и Марина опасливо оглянулась. Нет, никого и ничего. Да и чего ей бояться? Пожелай Джессика прикончить ее, она уже сделала бы это давно, с такой же легкостью и дьявольской изобретательностью, с какой прикончила всех мешавших ей людей: Алистера, Гвендолин, Урсулу… Нет, Марина нужна ей живая. Убей ее – и она станет еще одной жертвой, смерть которой вызовет вопросы. А на вопросы надо отвечать. А вдруг чей-нибудь пытливый ум докопается до истины, как докопалась до нее Марина? Ведь она и без помощи Урсулы поняла, кто главный виновник кошмаров, которые обрушиваются на Маккол-кастл. И все-таки в полном выявлении истины она не обошлась бы без помощи Урсулы… хотя теперь опять придется рассчитывать только на себя.
Бедная Урсула! Изо всех своих душевных сил Марина взмолилась о том, чтобы сэр Брайан, ежели он все-таки не сбежал коварно из-под венца, а все долгие годы пребывал на небесах, встретил свою невесту у райских врат, чтобы хоть там, в заоблачных высях, они обрели счастье и блаженство, которые не были суждены им при жизни. И все-таки Марина чувствовала: даже повстречавшись с женихом, леди Урсула не обретет покоя на том свете, пока не будут наказаны убийцы, пока не восторжествует справедливость, а ее ненаглядный Десмонд не обретет счастья.
Марина угрюмо покачала головой и слабо усмехнулась. Не зря им с Джессикой приходила мысль об их удивительной схожести. Мариной движет любовь, Джессикой – алчность, но обе думают о собственной пользе, хотя цель у них одна – Десмонд.
А тот мечется в этой круговерти, как щепка, не замечая, какие интриги закручиваются, какие сети плетутся. Десмонд непоколебим в своем милордском самодовольстве и занят только хозяйством и заботами о процветании замка, как будто его брат и тайная его жена не погибли, не находится под угрозой их ребенок, а его «подружка детства» не оплетает его все крепче и крепче своими губительными тенетами.
Что случилось с Десмондом в родовом замке? Где тот неистовый, неугомонный и одновременно хладнокровный Десмонд Маккол, который поцелуями свел с ума испуганную девчонку, а потом приставлял ей пистолет к голове? Хотя Марина тогда и думала, что ненавидит его, но ведь на самом-то деле именно из-за таких вот безумных поступков она и влюбилась в него! А теперь из прежних качеств Десмонда осталось одно спокойствие. Ну ничегошеньки вокруг себя не видит! Или… не хочет видеть?
Ну вот, опять она вернулась к той мысли, которую прежде тщательно обходила и наедине с собой, и в ночном разговоре с Урсулой. Не хочет видеть… А почему? Потому что тогда рухнет весь привычный, вековой, любимый, «милордский» образ жизни. Скандал в Маккол-кастл! Да ведь Десмонд лучше застрелится, но не допустит скандала. А может быть, застрелит всякого, кто будет скандалом угрожать.
Не нужна ему правда про Алистера, Джессику, Гвендолин, Алана! Ведь по правде Маккол-кастл принадлежит именно Алану, а Десмонд может быть только кем-то вроде регента при несовершеннолетнем принце. Пример Джаспера, человека на вторых ролях, у него перед глазами, и такой судьбы Десмонд себе не желает.
О нет, он не поглупел в Англии. Пожалуй, напротив – поумнел, надышавшись английского воздуха, насквозь пропитанного здравым смыслом. Может быть, если бы права Алана были восстановлены сами собой, Десмонд принял бы это стоически и с достоинством. Но докапываться до справедливости, чтобы ущемить себя, Десмонд не способен. И он не будет искать подтверждение факта венчания Алистера и Гвендолин, а значит, законность рождения Алана останется под вопросом. Хотя зачем их искать? О том, где хранится заветная бумага, знала Гвендолин, что стоило ей жизни; знала Урсула – теперь и ее нет, но еще знает Флора…
Марина вскочила и кинулась к дверям, забыв, что они заперты. По плану, разработанному с Урсулой, ей столько предстояло сегодня сделать! А она сперва преступно проспала, а теперь сидит взаперти. Неужели так и придется предаваться бесцельным размышлениям, в то время как волосок, на котором висит жизнь Алана, становится все тоньше. Джессика подбирается к нему все ближе, и теперь не осталось никого, кто способен остановить ее. Десмонд – считай, вообще пустое место. Урсулы нет. Джаспер? О, если бы… Марина огляделась. Ужасно захотелось что-нибудь сломать… нет, долго и яростно бить, крушить, чтобы дать выход накопившейся ярости. Ну как Десмонд мог поверить всей той грязи, которую вылила на нее Джессика? И Урсулу-то Марина задушила, и даже ни в чем не повинного капитана Вильямса отправила на тот свет! Ноготком, что ли, по горлу полоснула? А Джессика словно бы заранее знала, что ей все с рук сойдет, и разошлась в своих измышлениях. Даже пятна на платье в ход пошли!
Марина с ожесточением покачала головой. Сейчас она жалела только об одном: что не вылила всю ту распроклятую краску за окошко или еще куда-нибудь. Неизвестно, открытие каких своих тайн подозревала Джессика, однако ей и в голову не пришло, что Марина додумается до главной тайны. Собственно, она и не додумалась – Урсула сообщила ей, что за таинственная краска хранилась в бутылочке. Да, жаль, что Марина не уничтожила тот состав. Любопытно было бы поглядеть на полинявшую Джессику, чьи прекрасные каштановые волосы постепенно приобрели бы тот первозданный уныло-белобрысый цвет, в который их изначально окрасила матушка-природа. Ведь руки и платье Марина перепачкала в краске для волос, которой постоянно пользовалась Джессика. И как ни была разъярена в ту минуту Марина, она не смогла удержать презрительного смешка.
- Предыдущая
- 48/62
- Следующая
