Дело о немом партнере - Гарднер Эрл Стенли - Страница 17
- Предыдущая
- 17/51
- Следующая
— Что за алиби? — сухо спросил Мейсон.
— Вы серьезно?
— А вы нет?
— Нет.
— Что ж, тогда давайте говорить серьезно. Где вы были?
— Так ведь я же была… Господи, какой абсурд! Ничто так не осложнило бы моих дел, как то, что с ним могло что-то случиться, прежде чем я… то есть мы… заберем у него сертификат моей сестры.
Она остановилась перед баром и достала из него бутылку коньяка.
— В качестве угощения для гостей виски подходит вполне, — сказала она, — но меня знобит, и все это такой удар для меня. Выпью-ка я, пожалуй, глоток коньяка. Хотите присоединиться?
— Нет, — отказался Мейсон. — К тому же, я думаю, вы не будете пить никакого коньяка.
Она уже приготовилась налить себе рюмку, но, услышав его слова, круто повернулась и в упор посмотрела на него.
— Думаете, что я не буду пить?
— Именно.
— Почему, позвольте спросить?
— Потому, что если вы сейчас выпьете коньяка, да еще после виски, минут через двадцать или полчаса вам будет уже затруднительно трезво оценить ситуацию. Вы решите, что вам удастся выйти сухой из воды, но это у вас никак не получится.
— Боже, да о чем вы тут толкуете?
— Где, — спросил Мейсон, — ваша шуба, та, в которой вы были у меня в конторе?
— В шкафу, конечно, где же ей еще быть?
— Там, в прихожей?
— Да.
Мейсон поставил свой бокал, поднялся с кресла и прошел к двери в холл, на которую она указала. Он открыл дверцу гардероба и снял с вешалки плечики с шубой.
Она вдруг бросилась к нему, выкрикивая:
— Нет, нет! Повесьте на место! Вы не имеете…
Мейсон опустил руку в правый карман шубы и извлек оттуда револьвер тридцать второго калибра.
— Когда вы вошли ко мне в кабинет, я сразу заметил, что в кармане у вас есть что-то тяжелое.
Она стояла молча, не двигаясь, как будто его открытие парализовало ее.
Мейсон откинул барабан и увидел, что был сделан один выстрел. Он понюхал ствол, вернул барабан на место, повесил шубу в шкаф, тщательно прикрыл дверцу, вернулся к своему креслу и сел. Револьвер он положил на квадратный столик рядом с креслом, взял бокал, посмотрел на Милдред Фолкнер и произнес:
— Вот так-то.
Она прошла туда, где оставила свой бокал с виски и содовой, не отрывая при этом от него настороженного взгляда. Взяв бокал, она шагнула к решетке обогревателя.
— Могу я… Могу я это выпить?
— Конечно, — ответил Мейсон. — Пейте смело. Это пойдет вам на пользу. Только не переусердствуйте.
Она осушила сразу добрую половину бокала и стояла, по-прежнему не сводя с него широко открытых испуганных глаз.
— Сегодня и в самом деле довольно холодно для этого времени года, — заговорил Мейсон. — Я заметил, что, когда дни стоят теплые и сухие, с пустыни, как правило, дует ветер, и ночью воздух быстро остывает. Хотя ваша шуба должна была бы согреть вас.
— Я ужасно з-з-замерзла. Меня и сейчас бьет нервный оз-з-зноб.
— Виски поможет вам успокоиться и согреться, — равнодушно обронил Мейсон. — Как давно у вас этот револьвер?
— Два года.
— Есть разрешение на него?
— Да.
— Купили его здесь, в городе?
— Да.
— Вы знаете, что эксперты по баллистике могут сделать с пулей?
— Нет. А что?
— Каждая пуля после выстрела имеет царапины, нанесенные нарезкой ствола. Это позволяет безошибочно определить, из какого оружия она была выпущена. Повторяю, ошибка исключается.
— Вы пытаетесь объяснить мне все это, как… как мой адвокат, с тем чтобы предупредить меня о…
— Я не являюсь вашим адвокатом.
— Разве? Но я думала…
Он покачал головой:.
— В этом деле — нет.
— А почему нет?
— Я еще не знаю о нем достаточно, чтобы согласиться вас защищать. Я не продаю себя направо и налево. Мой мозг — это не товар вроде легковой машины, которую может купить всякий, у кого есть деньги. Человек может купить себе пуленепробиваемый автомобиль, чтобы с его помощью ограбить банк, но нельзя купить мои знания законов и использовать их для совершения преступления.
— Мистер Мейсон, вы, конечно, шутите? Вы же не можете серьезно думать, что это я убила его?
— Не знаю. Даже если вы и убили его, это могло быть убийство, которому есть оправдание. Мои слова означают только то, что я не собираюсь представлять ваши интересы, пока не ознакомлюсь со всеми фактами.
— Вы хотите сказать…
Мейсон нетерпеливо посмотрел на часы и бросил:
— Я хочу сказать, что полиция появится здесь с минуты на минуту. Если я буду вас представлять в суде, я должен знать об этом до их прихода. Если в вашем рассказе есть слабые места, небольшая репетиция не повредит. Начинайте.
— Я не хочу, чтобы вы представляли меня.
— Вы не хотите?
— Нет. Я хочу, чтобы вы представляли Карлотту, мою сестру.
— Какое она имеет ко всему этому отношение?
Милдред помолчала несколько секунд, потом быстро заговорила:
— Послушайте, мистер Мейсон, если вы будете адвокатом Карлотты и я вам все расскажу, они ведь не смогут заставить вас рассказать все и им тоже, верно?
— Все, что вы мне скажете, дальше меня не пойдет.
— Но будет ли это законно? Я вам кое-что сообщаю, а вы как представитель Карлы…
— Да черт с ней, с законностью, — не выдержал Мейсон. — Что вы стоите и пытаетесь увильнуть? Если хотите, чтобы я смог что-нибудь сделать, рассказывайте, что, черт возьми, произошло.
— Ну, все очень просто. Сегодня вечером я заехала к Карле и Бобу. Я поговорила с Бобом и сказала ему, что хотела бы получить утром сертификат, поскольку Пивис заходил и сообщил, что приобрел те пять процентов. Боб отнесся к моей просьбе вполне нормально, но у него оказалось столько всяких причин, почему он не может передать мне сертификат, что у меня возникло подозрение, и… знаете, я не уверена, но мне кажется, что Карла могла слышать наш разговор с лестничной площадки у двери ее спальни.
— Так. Давайте покороче.
— Ну, вы представляете, как могли разворачиваться события. Боб заложил сертификат. Но в любом случае он должен был забрать его на время, чтобы показать мне. Он, видимо, бросился к Линку.
— Почему вы так думаете?
— Я… этот револьвер.
— Что с ним?
— Видите ли, после того, что узнала от Эстер Дилмейер, я долго размышляла и решила еще раз поговорить с Бобом. Я подумала, что все будет значительно проще, если я приеду к вам с рассказом о том, как в действительности обстоят дела, так что…
— Бог с ними, с вашими мыслями. Что вы сделали?
— Я поехала к Бобу.
— Что он вам сказал?
— Ничего. Его не было дома.
— А где была Карла?
— Ее тоже не было.
— Может быть, они уехали вместе.
— Нет, нет. Вы не понимаете. Карла никуда не выходила из дому вот уже много, месяцев. Два месяца назад она вообще еще не вставала с постели. Теперь она потихоньку начинает ходить по дому и изредка выезжает на машине вместе с ним.
— Может быть, Боб и поехал ее покатать.
— Нет. Она уехала на своей машине.
— Вы полагаете, она решилась сама сесть за руль?
— Я в этом уверена. Кроме нее, на ней никто никогда не ездил.
— Итак, Боб куда-то поехал. Вы считаете, что он направился к Линку. Хорошо, куда, по-вашему, могла поехать его жена?
— Думаю, она поехала следом за ним.
— Вы полагаете, Боб убил Линка?
— Я думаю, Карла… Я не знаю, что там в действительности произошло.
— Хорошо, где вы взяли револьвер?
— Видите ли, когда я приехала к ним во второй раз и никого не нашла, я быстро осмотрела дом. Револьвер лежал на туалетном столике в комнате Карлы.
— Но вы ведь говорили, что это ваш револьвер.
— Он и в самом деле мой, просто два месяца назад я отдала его Карле. Она надолго оставалась в доме одна, и я решила, что она должна иметь что-то для защиты.
— Значит, Боб во время ее болезни не сидел дома?
— Нет. Нельзя же требовать от него, чтобы он все забросил и превратился в домоседа только потому, что Карла не вставала с постели. Никто и не ждал от него, что… ну, вы знаете, как это бывает. Я полагаю, он… ну, он…
- Предыдущая
- 17/51
- Следующая
