Ночь с роскошной изменницей - Романова Галина Владимировна - Страница 37

• Предыдущая
• 37/57
• Следующая

– Он мог вернуться давным-давно, а в кафе начать ходить недавно, – резонно парировала Соня, едва поспевая за сумасшедшим Максом, мчавшимся к автобусной остановке едва ли не бегом. – Разговор с официантками и барменом нам ничего не даст.

– Даст, даст, поверь. Я хоть имя его красавицы узнаю, – на ходу обернувшись, радостно сообщил ей Дворников.

– Это-то тебе зачем?! – тут же перепугалась за бедную девушку Соня.

Вцепится в бедняжку Макс – той точно не поздоровится. Этот псих еще, чего доброго, проболтается про измену Никиты. Это ведь сущий пустяк для него. Это же для него мелочь, не заслуживающая внимания.

Вот Макс возьмет и все испортит в своем сумасшедшем желании свести концы с концами в этой расползающейся по всем швам истории.

– Не собираюсь я с ней разговаривать. Что я, дурак, что ли?! – возмутился Дворников и даже сделал вид, что обиделся.

Отошел на остановке подальше от Сони. Оперся костлявым плечом о пыльный столб и, совершенно не заботясь о том, что стоит на самом солнцепеке, замер в ожидании автобуса.

Соня от подобных подвигов воздержалась. Она была измотана жарой и бесплодными поисками настолько, что с радостью забилась под куполообразный козырек остановки. Здесь было не намного, но все же прохладнее. Не жгло так макушку, не иссушало горло, не заставляло корчиться, пытаясь отстраниться от мокрой, прилипшей к телу одежды. Да и думалось в тени много лучше, и даже что-то складываться начиналось. Только вот Максу об этом знать было совершенно не обязательно.

Автобус подошел, когда она едва не задремала, сморенная ленивой оторопью и собственными странными мыслями, пришедшими ей на ум как-то вдруг и сразу поразившими ее почти до обморока.

До кафе «Дарена» они ехали в разных концах автобуса, так же делая вид, что совершенно друг друга не замечают.

Зато в кафе, нырнув в разбавленную кондиционерной заботой прохладу, Макс оживился, приободрился, подхватил Соню под руку и, кивая всем без исключения официанткам, потащил ее к дальнему столику в самом углу. Усадил, пододвинув стул с преувеличенной заботой. Тут же пристал с вопросами, что она хочет и что он может позволить себе за ее счет. Сделал заказ, снискав ее благословенное: «Отвали, делай что хочешь». Склонился над тарелками и принялся уплетать еду с ничуть не меньшим аппетитом. Будто голодал суток трое, честное слово!

Соня к еде не прикоснулась, хотя и заказала себе окрошку. Поплескала ложкой в глубокой тарелке. Тут же окрошку отодвинула, взяла в руки чашку с ледяным липовым чаем, пригубила и снова задумалась.

А могло вот случиться такое, что пришло ей в голову на остановке? Пускай это называется случайностью, совпадением, стечением обстоятельств, но могло или нет? Наверное…

Наверное, да. Ведь замечала же она кое-что прежде? Замечала! Закрывала на это глаза, делая гиперссылку на собственную усталость, раздражение и предвзятость? Закрывала!

А быть-то могло и в самом деле!

– У тебя такой вид, будто ты готова мне назвать все слово целиком, – фыркнул Макс, возвращаясь от барной стойки, куда он с дури поволок грязную посуду и застрял там минут на десять, болтая с Антошей.

– Что? Какое слово? – очнулась Соня от своих крамольных мыслей, которые вдруг начали прочно отвоевывать позиции в ее голове.

– Такое! – передразнил ее Макс, уселся за стол, вытянул под ним свои длинные ноги так, что ей стало некуда деваться, с довольным видом почесал пузо под футболкой и с премерзко хитрым видом сказал: – Ты сидела с такими вытаращенными глазищами, будто тебе уже известно имя!

– Чье имя? – снова переспросила Соня, почувствовав, что краснеет.

Нет, все-таки Дворников скотина! Самая отвратительная, самая догадливая, самая тонко чувствующая проницательная скотина – этот Макс! Не прошли даром его нацистские эксперименты над ее психикой, совсем не прошли. Он абсолютно четко и остро понимает, что именно она и о ком думает! И это было чудовищно…

– Ладно, не хочешь – не говори. Я не настаиваю, – вдруг очень быстро согласился Макс, демонически сверкнув желтыми глазищами из-под белесых ресниц. – Так даже интереснее будет искать. Я найду и спрошу тебя. А ты… А ты подтвердишь, правильно ли я догадался… – и тут же пробормотал безо всяких переходов: – Ее имя Кротова Алла.

Соня, хотя и растерялась, старательно попыталась это скрыть. Начни ведь сейчас переспрашивать, поднимешь целый шквал саркастических насмешек. И так через мгновение догадалась, о ком конкретно речь.

Так звали девушку, на которой собрался жениться Никита.

– И что дальше? Ну, Кротова, ну, Алла, что дальше?

– А что? – Дворников, выпятив нижнюю губу, с преувеличенно фальшивым недоумением помотал головой: – Ничего.

– Макс, не темни! – Соня с грохотом поставила на стол пустую чашку из-под чая. – У тебя такая довольная рожа, что, думаю, не в ее прекрасном имени и облике дело. Так в чем?

Дворников удовлетворенно прищелкнул языком, перегнулся через стол, чуть подобрав свои длинные ножищи, и доверительно шепнул:

– Дамочка-то скандально известная, знаешь! Я как имечко услышал, так и присел! Вот это, думаю, казус! Никитос, интересно, знает или нет?

И замолчал, скотина такая, удовлетворенно щурясь.

– Я сейчас ведь встану и уйду, – пригрозила Соня, пустив в ход последний аргумент. – Что за скандалы? Что такого пропустил Никита?

– Твой Никита, прежде чем жениться собираться, должен был для начала навести о своей нареченной справки, – зажурчал ей на ухо Дворников. – Личность Кротовой Аллы повсеместно известная. О ней частенько пописывает желтенькая пресса. К ней частенько приезжают залетные знаменитости, чтобы поразвлечься в ее особняке на мысе.

– Этим современных мужчин не удивить, – с некоторой долей разочарования пробормотала Соня.

Она-то думала, что там!..

– Дурочка ты моя непроходимая! Тундрочка ты моя неогороженная, – снова зажурчал ей на ухо Дворников и тут же получил ощутимый пинок по колену. – Ладно, ладно, молчу! Так ты не догадалась до сих пор, что с ней не так?

– Нет, а что?

– Знаменитости те все сплошь женского рода! Все, без исключения, моя ты дорогая Софи! И вот я хочу задать тебе вполне резонный вопрос: так ли уж хороши дела у нашего милого Никитоса, что он решил жениться на обеспеченной лесбиянке со стажем, а? – выговорил на одном дыхании Дворников и тут же премерзко захихикал.

Олег сидел в мягком кресле в просторном холле одной из крупных компаний мобильных телефонных систем и с нетерпением ждал ответа на свой, казалось бы, простой вопрос.

Но это он так поначалу думал. На деле вопрос оказался совсем не простым. Для того чтобы узнать, с какого конкретно номера звонила в милицию в вечер убийства своего мужа Баулина Надежда, Снимщикову потребовалось обзавестись официальным запросом. А для этого пришлось идти на поклон к Веретину Игнату Степановичу.

Да-да, к тому самому начальнику, что выгнал его в отпуск едва ли не взашей. Шел и боялся, что визит этот может оказаться последним. Что после него – визита этого вынужденного – придется писать рапорт об увольнении. Слишком уж свежа была в памяти их последняя встреча.

Но, на удивление, Веретин встретил его весьма дружелюбно. И мало того, что не выставил из кабинета и не обругал за самодеятельность, так еще и заинтересовался, с какого это боку припека в деле об убийстве двух Сочельниковых может примоститься Баулина.

Олег выложил ему все как на духу. Вот как думал, так и сказал.

Игнат Степанович надолго задумался, потом указал ему на стул возле стола и сказал:

– Ты садись, Олег Сергеевич, садись. Давай подумаем вместе. В прошлый раз я очень крут с тобой был, но… Кто старое помянет, одним словом. Ты парень хороший. Профессионал, можно сказать. Да и… Да и нет теперь у этой Грищенко никакой защиты, так что…

Аргумент этот слегка покоробил Снимщикова, но он промолчал. И не стал рассказывать Веретину, что теперь как бы самолично выступает в роли защитника бедной Сони.

• Предыдущая
• 37/57
• Следующая