Джокеры Марса - Михайлов Владимир Дмитриевич - Страница 18

• Предыдущая
• 18/18

– Ну, допустим, – сказал директор, который вообще обожал дискуссии. – Но если так – почему же тогда они предпочитали и предпочитают вас другим?

– Потому что для них любовь, живущая в другом существе, не только в них самих, но даже в инопланетном человеке, как вот в нас, является ясным и недвусмысленным признаком, они, можно сказать, буквально видят её без всяких усилий – как мы без малейших трудностей определяем, скажем, рост или цвет волос собеседника. Психики, ментальности их и наши различаются практически во всём, и это понятно: иной возраст расы, иной исторический пройденный путь; мы никогда до конца не поймём их, они – нас. И единственное, что является для нас общим, – это любовь.

– Вы хотите сказать, что…

– Я, может быть, совершенно не хочу говорить этого, но вынужден. Да, мы, наша группа – все трое – именно такова. Как вы думаете, почему каждый из нас оказался здесь? Никто из нас не был на Матушке лишним, невостребованным, неудачником. Но, директор, бывает такое состояние души, когда вы всё на свете посылаете подальше – карьеру, уровень жизни, всю цивилизацию – и бежите куда глаза глядят, и это состояние называется – безответная любовь. Это – единственное, с чем ни одному из нас не повезло на старой родине; во всяком случае, так мы полагали до последних дней, но вот коллега Тендер решился на ретерризацию – значит, у него появилась надежда…

– Тут не обо мне речь, – проговорил Тендер негромко. – Давай по делу.

– Ты прав. Мы на Земле не знали друг друга, встретились только здесь. И быстро ощутили то общее, что было у каждого: то, о чём я уже сказал. А едва мы впервые спустились в карст – уже на уровне Средних пещер Нижние заметили нас. И ощутили, как своих, – со всеми выводами.

– Допустим, так оно и было, – проговорил директор, хотя были в его голосе и обертоны сомнения. – Но какое отношение всё это имеет к Зеро Хулогу?

– Господи, директор, – удивился на этот раз Голенах, – неужели вы этого не поняли? Вы же только что наблюдали за ним, видели его, пусть и на мониторе – но это же так очевидно! Вы думаете, чего ради он всё это затеял? Чтобы крупно заработать? Я тоже так думал, но сейчас, увидев его, готов держать пари: если бы ему удалось действительно вывезти на Землю оригиналы – а ему удалось бы, не подмени мы вовремя содержимое второго контейнера, – всё равно ни единого экспоната не появилось бы на рынке. Ему они нужны были не для торга. А для того, чтобы бросить их к ногам его любимой женщины, Рамиры, и сказать: «Вот, я сделал для тебя то, чего не смог бы никто в обоих мирах и никогда больше не сможет – потому что такого больше не существует во Вселенной!» Какая женщина устоит перед этим? Он любит, директор, всем своим существом, сильно, очень сильно – и Нижние ощутили это ещё тогда, когда он только приближался к пещерам в первый раз. И они просто не могли не сделать для него всего, что было в их силах; а отдать клад было как раз в их силах – и они это сделали. Вот и всё.

Директор только покачал головой.

– Таким образом, – снова вступил в разговор Усяго, – какие обвинения можно было бы выдвинуть против него на этом самом процессе? Состав какого преступления определит суд? Жульничество? Нет: он ни в чём их не обманывал. Хищение? Ничего подобного: они отдали ему всё по своей доброй воле и без малейшего принуждения. Остаётся разве что преступное намерение: вывезти с Марса то, что к вывозу запрещено. Однако намерения не караются, всё, что лежит сейчас в подменённом контейнере, – те же ремесленные фигурки, изготовленные нашими соотечественниками вовсе не из природного марстекла, иными словами, то же самое, что он тут предъявлял вам. Конечно, замысел его был изящен – но это вряд ли подсудно. С другой же стороны, власть у него в долгу: это ведь он – пусть и против своего желания – передал бесценный клад властям. Теперь понимаете, почему мы были против его задержания?

– Ну, а вы, Тендер, тоже придерживаетесь такого мнения? – обратился директор к молчаливому сегодня третьему члену группы. Тот пожал плечами, прежде чем ответить:

– Я не понимаю, почему вы считаете, что Зеро, если мы его сейчас не задержали, ускользнул от наказания. По-моему, наоборот: оно неизбежно постигнет его, и такое, какому вы не могли бы подвергнуть его, даже применив самые жесткие санкции. Тягчайшее, какое я только могу представить.

– Не очень понятно. Объясните, пожалуйста.

– Да. Предпосылка ясна: Зеро хотел устроить так – а мы немного помогли ему в этом, – чтобы открыть контейнер, лишённый энергии, было невозможно, пожелай вы ещё раз произвести досмотр. Но тем самым он лишил и себя самого такой возможности. И он благополучно улетит в уверенности, что увозит для своей дамы сердца то, что он хотел – может быть, даже обещал – бросить к её ногам. Он – любитель эффектов и наверняка постарается обставить всё как можно пышнее. А она, между прочим, дама неглупая – во всяком случае, так о ней говорят. И – будьте уверены – с первого взгляда отличит халтуру от подлинников, поскольку их изображения и описания были сделаны уже при том единственном осмотре, который разрешили Нижние. Увидит и поймёт, да. И если вас интересует моё мнение, то я предпочёл бы встретиться лицом к лицу с палачом, чем с пережившей жестокое разочарование, а значит – обманутой и оскорблённой женщиной. Не дай Бог! Знаете, в чём я совершенно уверен, директор? В том, что в скором будущем мы вновь увидим Зеро здесь – ведь несчастливые влюблённые бегут именно на Марс, пока не начато освоение хотя бы Титана. И на этот раз он осядет здесь надолго. Может, и навсегда.

– Ну, ты-то его тут не увидишь. Зато сможешь сообщить нам с Земли, произойдёт ли всё так, как ты только что описал, – улыбнулся Усяго.

Тендер покачал головой:

– Нет. Я только что сдал билет.

– Ты?!

– Я получил ответ; не такой, какого ожидал.

– От неё?

– От кого же ещё? Так что на Земле мне делать нечего. А на этой планете, при всех её недостатках, хотя бы понимают, что такое любовь. Пусть и в Нижних пещерах. Но это уже всего лишь детали.

• Предыдущая
• 18/18