Фотограф.Цикл рассказов - Шведов Сергей Владимирович - Страница 13

• Предыдущая
• 13/42
• Следующая

Я не мог промахнуться. Я был уверен, что попаду. Небольшое движение пальцем, и все. Вот только убить человека всегда непросто. Особенно когда он и думать не думает о смерти, вполне довольный жизнью и самим собой. Он не собирался умирать, этот чеченец, но он не со5ирался и убивать. И это было моей главной проблемой. – Стреляй, – прошипел теперь уже блондин.

Зря он это сделал. Его голос меня подхлестнул, я в секунду перекинул винтовку стволом назад, упер приклад в подоконник и действительно выстрелил. Отдача была такой сильной, что вывихнула мне кисть правой руки. Но закричал от боли не я – закричал блондин, роняя на пол пистолет. Я развернулся и ударил Сову ногой в плечо. Опоздал я буквально на мгновение – прежде чем рухнуть в провал этот сукин сын все-таки успел выстрелить. И к боли в вывихнутой руке добавилась еще боль в боку. Я очень надеялся, что пуля прошла скользом и рана не помешает мне двигаться. Надо было дотянуться до пистолета, утерянного вопящим блондином, и удержать его в левой руке.

Блондина я, кажется, попортил изрядно, правая рука его была красной от крови, и он держал ее на весу, глядя на меня обезумевшими глазами. Был он в шоке, и я без труда овладел его пистолетом. Откуда-то снизу вопил травмированный Миша. Потом к голосу Миши присоединился голос Николая, который ругался матом, пытаясь выпытать у Совы подробности случившегося, но тот лишь выкрикивал в беспамятстве:

– Нога, нога, моя нога…

Была у меня надежда, что Николай, бросив подельников, скроется на моем «Форде», дабы не искушать судьбу. Но это была тщетная надежда, мой противник не принадлежал к типу людей, которые прощают своих врагов.

– Зря, Игорек, ты это сделал, – раздался снизу его уверенный и почти спокойный голос. – Мог бы дожить до пенсии.

На помощь извне я не надеялся. Маловероятно, что в расположенном в полукилометре поселке могли слышать нашу стрельбу. А если и слышали, то вряд ли обратили внимание. Кому какое дело, что там происходит на давно заброшенном заводике.

А на заброшенном заводике два человека играли в прятки. В детстве это было моей любимой забавой. Я умел двигаться бесшумно и находить укромные уголки в самых неожиданных местах. Сейчас силы были явно неравные. У Николая две руки, а у меня только одна, да и та левая, и вдобавок ко всему – окровавленный бок с раной, пусть и неглубокой, но весьма болезненной, мешающей быстро двигаться. И в довершение ко всем неприятностям я родился правшой, и с левой руки если и мог попасть в цель, то с весьма небольшого расстояния. Зато Николай себя не стеснял и упражнялся в стрельбе с завидной регулярностью. Во всяком случае, он уже дважды мог в меня попасть, а моя пуля ушла так далеко от объекта, что исторгла из его груди откровенный смех.

– Кто учил тебя так стрелять, сержант?

Положим, стрелять меня учили грамотные инструкторы, просто силы у здорового поболее, чем у раненого. В дискуссию с Николаем я, однако, вступать не стал. Николай быстрее двигался, точнее стрелял, а потому у меня была только одна возможность уравнять шансы: сблизиться с ним до расстояния пяти-шести метров и выстрелить первым. Причем сделать это нужно было как можно скорее, ибо от потери крови у меня кружилась голова, а тело все неохотнее выполняло команды перевозбужденного страхом мозга.

Я стоял за углом и ждал, считая шаги уверенно передвигающегося Николая, по моим прикидкам ему оставалось сделать еще десять шагов до рандеву, но моего терпения хватило только на то, чтобы досчитать до шести. Я вывернул из-за угла и выстрелил почти сразу же, не целясь. А потом прыгнул вперед, вложив в удар рукоятью пистолета все оставшиеся силы. Кажется, я на минуту потерял сознание, возможно, беспамятство длилось дольше. Во всяком случае, очнулся я раньше Николая и успел ногой отбросить его пистолет в сторону, а потом отполз шагов на пять назад и сел, прислонившись спиной к стене.

Удивительно, но я попал в Николая, правое плечо его было темным от крови. А удар рукояти пришелся в челюсть. Во всяком случае, именно за челюсть он схватился левой рукой, едва успев открыть глаза. Впрочем, челюсть, кажется, не слишком пострадала – то ли удар пришелся скользом, то ли силы мне изменили.

– Ну вот и приехали, – сказал я ему.

– Куда? – спросил Николай, не успевший вырваться из пут беспамятства.

– К теще на блины.

Он наконец очнулся и взглянул на меня вполне осмысленными глазами:

– Ты не выстрелишь.

– Ну почему же, Коля. Я ведь солдат, а ты вышел на тропу войны. Здесь убивают, ублюдок, слышишь, убивают. Но тебе я дам шанс. У тебя в кармане мой мобильник. Набери номер милиции и расскажи все, как было. А иначе сдохнешь, понял, сволочь, сдохнешь! Звони, Коля, звони.

Сеня Шергунов притащился в Черновский офис в состоянии близком к истерическому. Всегда немного сонная его физиономия на этот раз могла служить моделью какому-нибудь скульптору-реалисту в эпохальной работе «Крушение надежд» или «Конец света в отдельно взятом регионе» Словом, Сеня был не в себе, и это сразу бросалось в глаза даже не слишком наблюдательному человеку. Собственно, детективное агентство для того и предназначено, чтобы людям было к кому обратиться в случае обострения шизофренической мании преследования или ревности, разросшейся до клинических масштабов. Иных клиентов у Виктора Чернова, этого Шерлока Холмса российского разлива периода реформ и всеобщих психических расстройств, практически не бывает. Говорю это со всей ответственностью, ибо имел уже неоднократно сомнительное удовольствие, исполнять при известном в нашем городе сыщике роль доктора Ватсона. А в офисе рыцаря плаща и кинжала я оказался по той простой причине, что имею слабость пить кофе перед началом рабочего дня, который у меня совпадает с обеденным перерывом у людей нормальных. Я, видите ли, свободный художник, в том смысле, что свободно выбираю сферу приложения своих усилий по добыванию хлеба насущного, прикрываясь не слишком престижной профессией фотографа. И черт бы с ним, с престижем, если бы профессия гарантировала приличный доход, но, увы, как раз с оплатой моих скромных трудов часто возникают проблемы. Клиент нынче пошел прижимистый и склонный к недооценке истинного таланта. Словом, очень часто приходиться подрабатывать на стороне, и побочные доходы, как ни прискорбно это осознавать, у меня превышают доходы от основного вида деятельности, что почему-то нервирует налоговые органы, которые никак не могут взять в толк, каким образом я за последний год умудрился обзавестись квартирой в целых две комнаты, не считая кухни, сортира и ванны, а также – автомобилем престижной модели. Словом, компетентные товарищи подозревают меня в чем-то нехорошем и, видит Бог, совершенно напрасно. Не то чтобы я ангел во плоти, но в крупных аферах и преступлениях века не замечен. Это мог бы подтвердить и детектив Виктор Чернов, но цена его слову в компетентных сферах – грош, несмотря на представительную внешность и даже наличие некоторых способностей в сыскном деле.

– Жена, что ли, изменила? – спросил Чернов у потенциального клиента, потягивая с наслаждением кофе, который он умел заваривать как никто в городе. Я неоднократно советовал ему сменить род занятий и открыть кафетерий, но резидент Шварц остался верен избранной стезе.

– Хуже, – вздохнул Сеня и даже не взглянул на чашечку кофе, которую я любезно поставил перед ним, желая подбодрить старого друга в минуту роковую.

– Любопытно, – пыхнул сигаретным дымом Чернов. – Что может быть для примерного семьянина хуже, чем измена жены?

– Вероятно, приезд любимой тещи, – попробовал я продемонстрировать дедуктивные способности, но, увы, без большого успеха.

– Вы можете выслушать человека, – рассердился Сеня. – Я здесь вполне официально и по очень важному делу.

– Клиент вправе требовать к себе уважения, – сказал я Чернову и тот со мной согласился – убрал длинные ноги со стола, привел в рабочее состояние компьютер, взял в руки авторучку, придвинул к себе лист бумаги, а пепельницу наоборот отставил под самый нос Шергунова.

• Предыдущая
• 13/42
• Следующая