Будьте бдительны! Сборник рассказов - Верещагин Олег Николаевич - Страница 3
- Предыдущая
- 3/56
- Следующая
- Олег Николаевич, - парнишка с лампой выпрямился. - Вы приказали разбудить, когда вернётся разведка. И соберутся командиры сотен.
- Все живы? - на плечах камуфляжа рывком поднявшегося человека вздыбились мягкие чёрные погоны с продольной алой полосой и восьмиконечной звёздочкой - знаками различия надсотника РНВ. Под левый погон был заткнут чёрный берет. Надсотник Верещагин вжикнул молнией "тарзана", щёлкнул ремнём, на котором выделялась большая кобура старого "маузера" и, забросив на плечо АК-103 с прилаженным подствольником ГП-30, коротко сказал своему вестовому: - Пошли.
- Все живы, - ответил тот уже на ходу. Надсотник кивнул.
Двери в комнатке, где он спал - бывшей щитовой гостиницы - давно не было. В довольно широком подземном коридоре в нескольких местах прямо на полу горели костры, сидели и лежали вооружённые люди, слышался негромкий разговор и даже песня:
- Берега, берега…
Берег этот и тот…
Между ними река нашей жизни…
Песня была из прошлой жизни, кончившейся всего три недели назад, но казавшейся чем-то древним, как история первобытного общества.
Надсотник на ходу кому-то кивал, кому-то улыбался, кому-то бросал пару слов. Он делал это не для игры и не по обязанности. Просто… а что - "просто", он бы не взялся объяснить даже за полный цинк патронов. Но, вглядываясь в лица дружинников, он ощущал одно чувство - единство с ними. И с теми ста с небольшим, что ещё оставались в строю. И с теми шестью десятками, которые сейчас лежали в госпитале на Правобережье, на Ростовской. И с теми полутора сотнями, которых больше не было… но странным образом они были. Были здесь. С живыми.
Большинство дружинников - молодые крепкие мужики по 25-35 лет. Но мелькали лица 18-20-летних, тех, кому уже перевалило за сорок (и даже сильно), а иногда - мальчишеские физиономии 15-16-летних. Это всё были его бойцы. Не убавить, не прибавить.
- Прибавить я бы не отказался, - пробормотал он, поворачивая на лестницу.
- Что? - спросил вестовой.
- Ничего, Паш, это я так, - мягко ответил надсотник. Помедлил и спросил: - Паш… Ты не жалеешь, что увязался со мной?
- Нет, - коротко ответил вестовой.
Наземные полуразрушенные этажи гостиницы в предутренний час караулили только пулемётчики и снайперы, лежавшие неподвижно в своих гнёздах - там, где отсвет многочисленных пожаров надёжно ослеплял вражеские приборы ночного видения. "Батька", немало сделавший для формирования РНВ, не поскупился - войско было хорошо вооружено. В дружине были три 82-мм миномёта, 12 "утёсов", столько же АГС-30. Правда - это было в начале боёв. Сейчас миномёт оставался один, "утёсов" - десять (хотя враги за ними охотились специально и упорно - их пули поджигали даже БМП), гранатомётов - семь. И ко всему этому - всё меньше и меньше боеприпасов. Правда, в сотне были теперь ещё трофейные "браунинг" и Мк-19.
Около одного из снайперов Верещагин присел - в стороне от пролома, который миновал, привычно пригнувшись. Снаружи пахло гарью, тленом, взрывчаткой.
- Что там? - спросил он. Снайпер был одним из тех, кто просматривал Елецкую дорогу. Оттуда могли придти поляки - если части, держащие оборону вдоль водохранилища, не выдержат натиска.
- Тихо, - буркнул, не двигаясь, боец.
Компьютерный центр гостиницы уцелел чудом. Уцелел даже автономный генератор, но машины уже давно никто не запускал, а генератор переключили на фельшпункт в подвале, чтобы хотя бы там можно было дать нормальное освещение. На стульях-вертушках сидели трое офицеров, командиры сотен - сотник Земцов, подсотник Басаргин и сменивший недавно убитого командира второй сотни Демидова надурядник Климов, командир разведчиков. На сухом горючем кипел котелок с чаем, лежали рассыпанные галеты.
Поприветствовав командира кивками и взмахами рук, офицеры дождались, пока он усядется на один из стульев, вытянув ноги. Земцов передал Верещагину никелированную кружку с чаем.
- Я слушаю, - буркнул надсотник.
- В общем, так, - невысокий, широкоплечий, бритый наголо Климов был, как всегда в мирной обстановке, нетороплив. - В районе ксюшкиной церкви - никого. На Бульваре Победы, на Жукова - пусто. Отошли. А вот на Невского стоят "паладины". Двенадцать штук… - он засмеялся, как будто говорил что-то весёлое. - С самоходками штатовские морпехи. Настоящие. Улица 60-й армии забита поляками. Штурмовые группы в полной готовности.
- Так, - сказал Земцов - тоже невысокий и крепкий, но белобрысый, с густой короткой бородой и длинными усами. - Вот и подарок.
- Пашка, - Верещагин повернулся к вестовому. - Садись на скутер. Дуй в "Буран". Ромашову скажи - с рассветом нас атакуют. Пусть подкинет огонька по Невского, по 60-й армии… если пришлёт хотя бы одну "шилку" - будет великолепно.
- Не пришлет, - сказал высокий, кавалергардски изящный, чисто выбритый Басаргин. - Скажет - одна уже есть.
- Дуй и проси, что я сказал, - повысил голос Верещагин, и вестовой выбежал в коридор.
Офицеры какое-то время молча пили чай, слушая, как где-то на юге то разгорается, то затихает бой.
- Опять на Вогрэсовский мост ломятся, - сказал Земцов. Поставил пустую кружку, с сожалением вздохнул. - Ладно, пойду к своим.
- Угу, - кивнул Верещагин. - Клим, иди тоже, поспи.
- И то дело, - согласился надурядник, ловко закидывая за спину "сайгу" 12-го калибра, а АКМС со сложенным прикладом беря в руку.
Басаргин, облокотясь на компьютерный столик, играл златоустовским "бекасом" - нож порхал над пальцами, крутился между ними… Верещагин долго и бездумно следил за движением ножа. На юге стали бить орудия.
- "Спруты", 125-миллиметровки, - сказал Басаргин, с размаху убирая нож в ножны. - Отобьются… Хорошо, что склады тут Вовочка с Медведом не успели ликвидировать.
- Хорошо, - согласился надсотник. - Слушай, Басс… а ты не чувствуешь себя мерзавцем?
- Чувствую, - сердито ответил подсотник. - Чувствую за то, что ничего не сделал, чтобы прекратить этот бардак года три назад.
- Я не об этом…
- Я знаю, о чём ты. Самоед ты, Олег.
- Самоед? - усмехнулся командир дружины.
- Самоед. Ты же этой войны хотел. Ты вообще её последним шансом называл!
- Предыдущая
- 3/56
- Следующая
