Игры в личную жизнь - Романова Галина Владимировна - Страница 42
- Предыдущая
- 42/62
- Следующая
Глава 15
– Это сумасшествие! – Я невидяще смотрела в потолок над диваном, ловила на нем неясные блики заходящего солнца и пыталась переосмыслить то, что только что произошло. – Вы это понимаете? Ну почему вы молчите! Что вы натворили?
– Творили мы это вместе, если я не ошибаюсь, – ответил он мне абсолютно ровным голосом, слез с дивана и, не стыдясь собственной наготы, вышел из гостиной.
Через минуту я услышала шум льющейся воды в ванной.
Сейчас он примет душ, наденет свой халат, что висит слева от двери на гвоздике. И вновь вернется сюда. И вернется он уже не таким, каким был двадцать минут назад: порывистым и неукротимым, не желающим слушать никаких возражений и протестов. Нет, он выйдет оттуда спокойным, может, чуть язвительным. Это нужно ему сейчас. Нужно, чтобы избежать неловкости после всего, что произошло. Чтобы избежать неизбежного объяснения, которое непременно должно состояться. Господи, сколько бы я сейчас отдала, чтобы этого ничего не было! Ни его возвращения, ни его холодных и насмешливых, все понимающих глаз. И уж тем более объяснений! Не нужно было этого ничего сейчас. Ни мне, ни тем более ему. Что произошло, то произошло.
Дикость? Кощунство? Может быть... Но никто из нас двоих, обезумев и шагнув за черту, не посмел остановиться. Мы ухватились друг за друга, как утопающий хватается за соломинку, как умирающий ловит последний глоток воздуха в надежде продлить свою жизнь. Наверное, нам тоже казалось в этот безумный миг, что в нас двоих – спасение друг для друга. Нам некогда было думать тогда, что отрезвляющая пустота непременно наступит и поглотит краткое мгновение сумасшедшего восторга. И вот она наступила. И я не знала теперь, что мне делать, куда девать глаза и что говорить, когда он выйдет из ванной. Так противно и мерзко на душе у меня не было никогда.
Бежать! Точно! Вот что мне сейчас поможет. К тому же то, что я задумала сделать, не терпит ничьего присутствия рядом.
Чутко прислушиваясь к звукам, доносящимся со стороны ванной, я пулей соскочила с дивана и принялась собирать свои вещи, которые господин полковник в пылу страсти раскидал по полу. Мне удалось одеться лишь наполовину, когда над ухом раздалось его раскатистое:
– Та-ак...
Он выхватил из моих рук бриджи, отшвырнул их куда-то к окну и, оставив меня стоять в одних трусах и коротенькой курточке, вновь улегся на диван. Был он, как мною и предполагалось, в своем полосатом банном халате. И взгляд у него был точно таким, каким его нарисовало мое воображение: спокойным, чуть снисходительным, с чем-то непонятно ядовитым, мелькающим на самом дне его непроницаемых фиолетовых глаз. Вот сейчас он откроет рот и скажет какую-нибудь очередную гадость в мой адрес... Ну и пусть! Может, оно и к лучшему. Не нужно будет тогда пытаться объяснять ему причину моего несостоявшегося бегства.
Полковник и в самом деле заговорил со мной, но сказал совсем не то, что я думала. Причем сказано это было так, что я мгновенно залилась краской по самые уши и в очередной раз кинулась подбирать свои бриджи с пола.
– Ты не ответила, Сашенька, – попенял он мне, не меняя положения и не делая попыток подойти ко мне.
Господи, лучше бы он нагрубил мне. Лучше бы оскорбил. Чем таким вкрадчиво ласковым голосом спрашивать о том, хорошо ли мне с ним было!
Что отвечать? Солгать или сказать правду? А если правду, то какую? Ту, что нужна ему, или ту, что есть на самом деле? Я выбрала последнее и честно ответила, что не знаю.
Я и на самом деле не знала, потому что не понимала, что со мной происходило в тот самый момент. Вспышка безумия? Да, скорее всего, потому что страстью это не назовешь. Это и в самом деле было безумием, во всяком случае, с моей стороны. Все горе, которое накопилось во мне за последние дни, сделало меня безвольной и безрассудной в тот миг. И я совершила то, чего не могла себе представить в самом страшном своем кошмаре еще неделю назад.
– Куда ты собралась? – снова пристал ко мне полковник и чуть привстал с места, облокачиваясь на локоть.
– Никуда. Просто оделась, – соврала я, кляня себя за малодушие. – Вдруг Вика вернется, а тут такое...
– Вика не вернется, – мрачно изрек он и встал-таки наконец. – И тебе это известно не хуже, чем мне. Она похищена... Похищена теми же самыми людьми, что и твой Славка. И теми же самыми людьми, которые до этого дважды навещали твою квартиру. В первый раз с познавательной целью, совсем не подозревая о том, на что они там наткнутся. Да, да, я диск имею в виду... Второй раз – за тем, чтобы встряхнуть тебя как следует. Думаю, это было сделано умышленно, чтобы побудить тебя к каким-то действиям. Каким – пока не знаю.
– Это вам что же, спички сумели нашептать? – съязвила я, игнорируя его «ты» и упорно отгораживаясь от него своим «вы». – И вообще, я представления не имею, о чем вы!
– Врешь! – Он встал сзади меня, и тут же его пальцы больно стиснули мои плечи. – Ты все врешь, Саша. Зачем? Разве мы теперь не по одну сторону баррикад...
– После того, как встали с одного дивана? – ехидно закончила я за него и тут же почувствовала, как полковник ослабил хватку, а через мгновение и вовсе убрал руки с моих плеч. – Я устала повторять, что не представляю, кому и что от меня нужно! Если эти люди, якобы охваченные жаждой мщения, нашли диск, то почему они не использовали его?
– Зачем? Если мне не изменяет моя интуиция, то под прицелом находились и находятся те люди, которые тебе в той или иной связи дороги. Тебя упорно и планомерно подводят к чему-то.
– К чему? Я не могу понять! – вскричала я, пытаясь попасть ногой в штанину и не упасть при этом.
– Я тоже... Да сядь ты, наконец! Что ты тут пляшешь со штанами... – не выдержал полковник и, подхватив меня с легкостью тростинки, в сердцах швырнул на диван. – Одевайся, если тебе так хочется. Только совсем необязательно казаться при этом смешной...
Вот опять! Опять он надо мной издевается! Ну разве можно оставаться спокойной рядом с этим человеком, когда каждое его слово направлено на то, чтобы высмеять меня? Я, видите ли, кажусь ему смешной! И это при всем при том, что я лишь пару раз оступилась и не попала ногой в штанину. Гад... Саркастический невоспитанный гад.
Снова покраснев до корней волос, я быстро оделась и тут же, насупившись, отвернулась от него, так как он соизволил усесться рядом.
– Расскажи мне все, что ты знаешь, – снова-здорово начал полковник и притиснулся ко мне так, что мне сделалось жарко.
– Я ничего не знаю, – упрямо твердила я. – Не могу понять, кому нужно во что-то меня втягивать. Единственное, что я знаю наверняка, – ответ нужно искать в Белореченске. Машина, сбившая Виктора, была с номерными знаками этого города.
– Номера могли быть поддельными... – тут же опротестовал мою версию полковник, снова шумно задышав мне в ухо.
– Пуговица, зажатая в руке моей соседки, могла принадлежать человеку, которого я видела в этом городе. – Согласен. Я наводил справки. Рубашки такой фирмы с такими пуговицами хоть и не редкость, но и не ширпотреб. Достаточно дорогие и продающиеся в основном в дорогих бутиках. В нашем городе таких не было, я знаю это точно. Потому что обошел все торговые точки. Что за человек?
– Милиционер, – сказала я и сразу почувствовала его недоверие. Конечно, трудно поверить в то, что милиционер может одеваться в эксклюзивные рубашки. – Он точно милиционер! Я сама видела удостоверение...
– В какой связи? – тут же ухватился полковник за мои слова и... за мою талию. – Я хотел сказать...
– Я поняла, – попытавшись было отодвинуться от него, я тотчас осознала бессмысленность этой затеи: держал он меня мертвой хваткой. – Я как раз гостила у подруги своей тетки. То есть продавала теткину недвижимость. Ну, и у тети Сони по соседству погиб человек. Вот этот милиционер и опрашивал соседей.
– В каком он был звании?
– Майор, кажется... Да, точно майор. Я еще удивилась тогда, что он так молод, а уже в звании майора.
- Предыдущая
- 42/62
- Следующая
