Игры в личную жизнь - Романова Галина Владимировна - Страница 36
- Предыдущая
- 36/62
- Следующая
– Вам надо взять себя в руки, Александра Васильевна! – вездесущий родственник укоризненно качнул головой, незаметно подойдя сзади и возвышаясь за моей спиной. – Для этого я и привез вас сюда.
– Для чего – этого?
– Для того чтобы вы привели себя в порядок. В гостинице это сделать почти невозможно. Да и опасно, если учесть, какие странности начали происходить вокруг вашей персоны. Дома, если у меня верные сведения, у вас побывала команда по уборке и выволокла на свалку всю раскуроченную мебель, оставив там голые стены. Соседка в больнице. Любовник тоже. Да к нему вы вряд ли бы пошли за утешениями, учитывая обстоятельства...
– Прекратите язвить, – устало пробормотала я и с облегчением, трудно поддающимся объяснению, начала стягивать с ног кроссовки. – Вам это не идет.
– А что мне идет? – тут же бодро подхватил Иван Семенович.
– Ну, не знаю... Командовать, наверное... Вы же военный, если не врете.
– Я не вру, – твердо ответил отставной полковник и едва не взял под козырек. – Я почти никогда не вру. Вам следует это запомнить и перестать считать нас своими врагами. Идемте.
Из прихожей мы попали в крохотную гостиную, обставленную старомодно, но с претензией на былую роскошь. Овальный полированный стол, инкрустированный серебром. Мягкие стулья с вычурно изогнутыми ножками. Огромный диван с валиками, кажущийся мягким даже на расстоянии. Большой шелковый абажур под потолком. Мне вдруг захотелось зажечь свет в этой гостиной. Вытянуться с ногами на этом диване. Укрыться шерстяным клетчатым пледом (почему непременно клетчатым, я не знала). И, откусывая от огромного пирога с корицей и лимоном, которым пахло даже в этой квартире, углубиться в чтение хорошей книги...
– Что с вами? – прокаркал за моей спиной полковник, сразу разогнав наваждение и вернув меня в суровый, непридуманный мир с исчезновением моего Славки, кучей проблем и неразгаданных тайн.
– Ничего... Это ваша мебель?
– Да. – Мне показалось, что он немного смутился. – Старомодно, конечно... Но я не любитель был всяческой рухляди. Это все мать Виктории... Накупила, когда я служил в Германии. Потом таскала все эти дрова по гарнизонам, пока... Пока ей это не надоело... У нас с дочерью другая мебель. Это добро я так и держал в контейнерах, не зная, как от него отделаться. Теперь, если придется уезжать, здесь все и оставлю. Так-то вот...
– Она что же, бросила вас?
Я думала, что после разговора с управляющим банком большего удивления за сегодняшний день я уже не испытаю, но оказалось, что я ошиблась. Потому что я была несказанно удивлена тем смущением, которое исказило лицо полковника до неузнаваемости. Куда подевалась его самоуверенность? Где, скажите, он «обронил» весь свой апломб? И тут я прозрела.
– Она вас бросила? Она вас бросила!.. И правильно, между прочим, сделала! – констатировала я, не без удовольствия мстя ему за его «любовника». – Кто это был? Молоденький безусый лейтенант, который, оказывается, знал, что в мире существуют звезды, на которые можно просто смотреть. И что цветы растут не только для процесса фотосинтеза, а также для того, чтобы их преподносить в качестве подарка любимой женщине... Так?
– Приблизительно. – Иван Семенович провел по покрасневшему лицу рукой, словно силился стереть с него следы своего неожиданного смущения. – Только это был майор, а не лейтенант, и к тому же... мой лучший друг.
– Понятно, – качнула я головой с мудростью столетней женщины и, пройдя без приглашения к дивану, с удовольствием на него уселась. – А где Виктория? Она же была с вами все время.
– Откуда вам это известно?
Господи, с этим человеком просто невозможно разговаривать просто так. С тем, чтобы не натолкнуться на его колючий взгляд или на целый каскад вопросов, на которые не всегда возможно ответить. Что, например, я ему должна была ответить прямо сейчас? Что следила за ними из кустов и видела, как он уводил безутешно плачущую Викторию?..
– Так вы это... Сами мне сказали... Что она вернулась к вам после того, как Славка ее оставил одну в поезде...
Я уже не помнила точно, так ли он мне говорил или нет. Но и признаваться я не собиралась. Полковник с минуту переваривал мое объяснение, потом согласно кивнул головой и пробормотал:
– Да, я, кажется, и правда вам это говорил.
С минуту мы молча буравили друг друга глазами. Я вопросительно, он с каким-то тайным неудовольствием, словно мне удалось поймать его на чем-то и теперь он этого не может себе простить. А может, мне все это только казалось? Но он все-таки соблаговолил мне ответить:
– Она уехала в город за продуктами. Обещала к пяти вечера вернуться.
– А если не вернется, что я должна думать? Должна ли я чувствовать себя в роли заложницы?
– О господи! – он вдруг пнул ногой стул, который до сего времени легонько потирал кончиками пальцев по спинке. – Прежде всего прекратите выставлять себя идиоткой! А потом...
– А потом? – Я нисколько не обиделась, а где-то даже порадовалась его негодованию, опровергающему мои опасения по поводу моего возможного похищения.
– А потом... Можете принять ванну, к примеру. Или умыться, на крайний случай. Выглядите вы, честно скажем, не очень-то...
Дважды повторять приглашение после такого вступления не было нужды. С оскорбленно-горделивым видом, который мне было очень трудно изображать, я приняла из его рук чистое махровое полотенце и скрылась в ванной, где пробыла – из вредности – целых сорок пять минут. А когда я вышла оттуда, то обнаружила отца и дочь сидящими плечом к плечу на диване и с вожделенным вниманием наблюдающими за моим появлением.
Огромный стол в гостиной уже был накрыт к чаю – с теми самыми пирогами с лимоном и корицей, чей запах так взбудоражил меня в подъезде. Ваза с печеньем и конфетами. Лимон в хрустальной тарелочке. Накрахмаленные белоснежные салфетки... Что же, хозяйкой она, может быть, была и неплохой. Женой вот хорошей у нее стать не получилось. Правильнее сказать, у нее не получилось стать вообще никакой женой, поскольку ее семейный стаж насчитывал всего каких-то несколько часов.
Снова вспомнив о Славкином загадочном исчезновении, я горестно вздохнула и перевела взгляд с накрытого к чаю стола на Викторию.
Надо было признать, она сильно изменилась со дня свадьбы, хотя минуло не так уж много времени.
Ее огромные фиолетовые глазищи, которые прежде смотрели на меня с незабываемым вызовом, казалось, потухли. Исчез девичий румянец. А пухлые губы, особенно мне не приглянувшиеся, заметно поблекли и не выглядели уже так вызывающе сексуально.
Переживает – сделала я вывод и молча кивнула ей в знак приветствия. Она ответила мне тем же. Ишь, ты! Гордая...
Я отодвинула первый попавшийся мне под руку стул и уселась напротив этой загадочной парочки. Почему загадочной? Да потому, что, невзирая на неожиданное участие в моей судьбе господина полковника, я не переставала воспринимать его с недоверием. Слишком уж много было вокруг них наворочено непонятного, слишком! И, провалявшись сорок пять минут в пенной горячей ванне, я снова и снова ловила себя на мысли, что настораживающей необъяснимости в их действиях куда больше, чем простой человеческой сердечности.
Зачем, к примеру, было спешить со свадьбой, если невеста не беременна? Откуда папе так много известно, к примеру, о Наталье и ее любовнике? Зачем он добывал сведения, опять же неизвестно каким путем? Почему он отобрал у меня пуговицу, которая принадлежала человеку, напавшему на Настю? Собрался сам найти злоумышленника или, наоборот, скрыть его от справедливого возмездия? И вообще, мне было непонятно: какой у него во всем этом имеется интерес?
Да, пожалуй, это и есть один из самых важных вопросов, на который бы мне не терпелось получить ответ: зачем ему все это?..
«Он мне ни за что не скажет, – мелькнуло в мыслях, когда полковник в очередной раз скривил губы в ехидной ухмылке, оглядывая меня с ног до головы. – Он наверняка опасен. И дочка его не лучше... Где гарантия, что это не они что-то сотворили со Славкой, а теперь вот добрались и до меня?»
- Предыдущая
- 36/62
- Следующая
