Игры в личную жизнь - Романова Галина Владимировна - Страница 24
- Предыдущая
- 24/62
- Следующая
– Или что? – Я ворочалась под ним, словно гигантская гусеница, вся взмокла, покраснела, футболка самым безобразным образом задралась почти до пупка, но я продолжала бороться. – Или что?
– Или я буду к вам приставать, уважаемая Александра Васильевна, – прожурчал его отвратительный голос у самого моего уха, и следом его руки полезли туда, куда им вход был заведомо заказан. – И, может быть, даже изнасилую вас. Хотя, признаюсь, мне бы этого очень не хотелось. И это крайняя мера, поверьте мне... У вас три минуты на раздумье.
Мне хватило одной.
«Что я теряю, в конце концов? – запрыгали, словно блохи, шальные мысли в моей разгоряченной голове. – Как выглядит эта пуговица, я запомнила. Более того, уверена, что уже видела ее у кого-то. Как улика, она мне без надобности, потому что в милицию я с ней не явлюсь. Если не отдам ему, то не увижу и кассеты. По крайней мере, до тех пор, пока не вернется Славка. А за это время столько воды утечет! К тому же это животное грозит мне и, кажется, уже приступил к приведению приговора в исполнение...»
– Я согласна! – заорала я не своим голосом, поняв, что футболку он с меня уже снял. – Я отдам вам это!
Последовал очередной, невероятной ловкости кульбит, и я вновь очутилась на ногах. Футболка также самым немыслимым образом оказалась на месте. Мне оставалось лишь отдуваться и безмолвно сходить с ума от ярости.
– Итак, я жду. – Полковник как ни в чем не бывало протянул ладонь ковшиком и шевельнул пальцами. – Давайте...
Я метнулась к сумочке и протянула ему злосчастную пуговицу. В лицо ему при этом я старалась не смотреть. Мне было стыдно и обидно до слез. Мало того, что приходилось расставаться вот так, за здорово живешь, с единственной зацепкой в этом запутанном деле, так меня еще при этом подвергли такому унижению, которому я не подвергалась в своей жизни ни разу.
– Пуговица, значит... – пробормотал задумчиво Иван Семенович, пристально разглядывая ее на ладони. – Знаете, чья?
И вот тут-то мой неосторожный язык вкупе с помутившимся рассудком совершил очередную глупость.
– Именно это я и хотела бы узнать, – брякнула я и тут, заметив торжествующий блеск в его чернильных глазищах, примолкла.
Но было уже поздно.
– И именно для этого вам потребовалась кассета, – закончил за меня догадливый полковник. – Вы предполагаете, что кто-то из моих гостей совершил это злодеяние? Не мотайте головой, не надо. Я и так знаю, что предполагаете. Смею вас разочаровать, дорогая моя Александра Васильевна, потому что никому из моих гостей эта пуговица принадлежать не может. И вы сами сможете в этом убедиться... завтра.
– Почему завтра? – Обеспокоилась я, мгновенно уловив подвох в его многозначительной паузе. – У вас что же, нет с собой кассеты?
– Конечно, нет! – Он, кажется, даже обиделся немного. – Свадьба закончилась всего лишь несколько часов назад. Оператор не готов представить ее нам. Будет еще монтаж и все такое...
– Ах, вы!.. – Поняв, что облажалась, я кинулась на него разъяренной фурией и попыталась выбить из его руки пуговицу. – Вы нагло обманули меня! Вы предложили мне обмен? Предложили!
– Ну и что. – Полковник ловко уворачивался от моих оплеух, медленно продвигаясь к входной двери.
– Но вы умолчали, что предмет обмена не имеется у вас в наличии! Вы наглец! Лжец и потаскун! – Последнее слово выскочило как-то само собой и жутко его развеселило, потому что он тут же прекратил свое бегство с поля брани и расхохотался. – Вы! Вы еще и издеваетесь надо мной? Я вас сейчас...
Разумеется, я ничего не смогла и не успела. Потому что он потрепал меня, как шелудивую псину, по загривку и выскочил пулей из гостиничного номера. Одним словом, получил то, что хотел, и смылся. А я в результате осталась с носом. То есть с его обещанием, верить которому – себя не уважать.
Я бесновалась достаточно долго. Пыталась пинать предметы мебели, но тут же остановилась. Ущерба для деревяшек никакого, а мне больно. Пробовала швырять об пол подушки, подняла целое облако пыли и в результате нещадно расчихалась. В конце концов влезла под ледяные струи воды в душевой кабине и, стуча зубами от холода и ненависти, попыталась успокоиться.
Ладно, решила я, заворачиваясь с головой в легкое гостиничное одеяло, до завтра не так уж далеко. Оно вон уже и наступить успело, поскольку стрелки часов миновали половину третьего. Подождем... А ну как полковник не такой уж и мерзавец, каковым пытается себя представить, и завтра, то есть уже сегодня, принесет мне видеозапись?
Он не принес. Ни наутро, ни к обеду, ни к вечеру. Я, как последняя идиотка, сиднем просидела весь день в номере, боясь высунуть нос на улицу и, не дай бог, пропустить его визит. Кофе, бутерброды и супы в пакетиках таскал мне дежурный по этажу – молодой мальчишка-практикант – за мои обворожительные улыбки и пару рублей сверху. В перерывах между ожиданием и легкой закуской я досаждала медицинской сестре приемного покоя областной больницы, куда вчерашним вечером доставили мою соседку Настю. Ее состояние оставалось крайне тяжелым, но угроза для жизни миновала. Ответом на мое осторожное: «Когда ее можно будет навестить?» – было возмущенное фырканье все той же дежурной медсестры.
– Побойтесь бога! – заявила она, еле сдерживаясь. – Ей бы в себя прийти дней через пять. Чудо, что жива осталась!
Медсестра бросила трубку, а я продолжила томиться в ожидании. Ближе к шести вечера до меня наконец начало доходить, что полковник не придет. Он обманул меня, и теперь мне ничего не остается делать, как достать эту злосчастную видеокассету самостоятельно. Жаль, что эта мысль не посетила меня с утра. Сказалась, видимо, жара, да еще напряженный вчерашний день, закончившийся так трагически.
Перво-наперво я позвонила своей знакомой, ресторанной администраторше, и попросила достать мне координаты студии видеозаписи, чей оператор вел вчерашнюю съемку. Та долго жеманилась и ломалась, пыталась язвить что-то на предмет моей неосведомленности. Типа – уж кто-кто, а мамаша жениха просто обязана была об этом знать. Всю ее ехидную болтовню я без лишнего душевного волнения пропустила мимо ушей, а когда заполучила нужный мне адрес, горячо и вполне искренне ее поблагодарила.
Почти все телефоны, по которым я начала неистово названивать, не отвечали. Что было неудивительно, учитывая воскресный день. Наконец, когда гостиничный телефонный аппарат почти накалился докрасна, мои усилия увенчались успехом.
– Да...
Я скорее догадалась, чем услышала это краткое «да».
– Здравствуйте, простите, что беспокою вас, – затараторила я. – Вчерашним днем один из ваших сотрудников вел видеосъемку свадьбы...
– В ресторане? – перебил меня все тот же безликий голос.
– Да, да, именно. Кажется, вашего сотрудника звали...
– Колька, – вновь вклинился мой собеседник. – Это я.
– Ой, как славно! – заорала я обрадованно.
– Кому как, – не разделил Николай моего веселья. – Мне вот что-то не очень славно после вашей вчерашней свадьбы. Вы ведь мамаша со стороны жениха? Хотя о чем это я! Невеста была при одном папаше, мамки у нее не значилось.
– А вы наблюдательны, – польстила я ему.
– Это моя профессия. – Голос оператора Коли немного окреп. – Мне положено по должности все подмечать...
– Да? – насторожилась я мгновенно, уловив в его последней фразе вполне непрозрачный намек. – И что же вы сумели подметить вчера, кроме того, разумеется, что со стороны невесты был один папа без мамы, а со стороны жениха одна мама без папы?
– Я много чего подметил, – хмыкнул Коля. – А потом, елки-палки, отметил...
Он снова обреченно вздохнул и несколько долгих изнуряющих минут рассказывал мне, как напился вчера до бесчувственного состояния. Как потом решил переночевать в студии, чтобы с утра не тащиться на работу через весь город для монтажа, сделать все прямо на месте, а в понедельник предстать перед начальством свежевыбритым и трезвым, с готовым материалом на руках. Но случилась накладка, он проспал незапланированный на выходной день визит начальника на службу. И начальник его взгрел по первое число и отослал домой отсыпаться. К вечеру же этого воскресного дня, когда весь нормальный люд отдыхает, ему надлежало явиться в студию и смонтировать кассету с вчерашним торжеством.
- Предыдущая
- 24/62
- Следующая
