История Востока. Том 2 - Васильев Леонид Сергеевич - Страница 41

• Предыдущая
• 41/152
• Следующая

Отсутствие сильной политической власти, государства – второе, что сближает ситуацию на юге Азии и в Африке. Здесь имеется в виду не только и не столько океан первобытности, сколько слабость мелких и недолговечных государственных образований, зачастую враждовавших между собой и являвшихся сравнительно легкой добычей даже немногочисленного, но хорошо организованного и вооруженного противника, какими были колонизаторы. Это касается и государств Индокитая, Явы и Суматры, и арабских стран Магриба, и еще в большей степени полупервобытных протогосударственных структур Тропической Африки. Но случайно ли государства – речь не о полупервобытных – оказались столь слабыми в момент колонизации, будь то страны Магриба или даже Индия? Отнюдь. И здесь обратим внимание еще на одно важное обстоятельство, сближающее судьбы колоний Африки и юга Азии.

Речь идет о том самом пивилизационном фундаменте, которому было уделено уже немало внимания. Как о том говорилось, индуизм, равно как и буддизм в принципе отличаются социальной инертностью, политической нейтральностью, что на протяжении веков было фактором, внутренне ослаблявшим соответствующие государства. Правда, это не относится к исламу. Но в Индонезии и Малайе ислам, как упоминалось, оказался достаточно поверхностным наслоением на индо-буддийском религиозно-цивилизационном фундаменте и заметной роли в усилении административно-политической структуры не сыграл. Что же касается стран Магриба и особенно Египта, то там исламский цивилизационный фундамент был достаточно мощным, а основанные на нем государства в принципе сильными. Слабость же их была в том, что они оказались вассалами султана, точнее, одряхлевшей, пришедшей в состояние упадка Османской империи. Таким образом, слабость государств юга Азии была вполне закономерной, Магриба – с известным оттенком случайности, но тоже естественной в, сложившихся обстоятельствах. Что же касается государств Тропической Африки, то их слабость была настолько очевидной, что они порой рушились даже без воздействия извне, под влиянием изменившегося баланса транзитной торговли или иных случайных и внешних факторов.

Стоит оговориться, что именно там, где цивилизационный фундамент был наиболее мощным и ще государство оказалось достаточно сильным (имеется в виду Египет, особенно после правления Мухаммеда Али), колониальная экспансия в силу необходимости приняла настолько слабый, стертый облик, что есть основания вести речь скорее о полуколониальной зависимости, чем о колониализме, – как формально (Египет оставался вассалом султана), так и по существу. Это исключение из тех, что подтверждают правило. И хотя правило пока еще не очевидно (речь о полуколониях впереди), оно все же напрашивается, в том числе и из сравнения судеб Африки и юга Азии.

Кризис империи, становившийся все более очевидным с XVIII в., достиг своего апогея в начале XIX в. Реформы Селима III и Махмуда II на рубеже XVIII—XIX вв. были отчаянной попыткой покончить с пережитками тянувшей страну в средневековье военно-ленной системы. Кое-чего они помогли добиться, но последующий ход событий и, в частности, военные успехи Мухаммеда Али Египетского, поставившего Порту (этим термином в Европе обозначали султанское правительство и Османскую империю в целом) на грань военного краха, свели результаты второго тура реформ практически на нет. От полной гибели империя была спасена лишь в результате вмешательства держав, не желавших этого: неизбежно вставал вопрос об обширном наследстве владений империи в Европе, больной вопрос о проливах, на которые претендовала Россия, что категорически не устраивало другие страны, прежде всего Англию. Уже летом 1839 г. державы официально объявили, что берут Порту под свое «коллективное попечение», а Лондонская конференция, ультимативно потребовавшая от Мухаммеда Али отказаться от плодов его побед, в 1840 г. узаконила это коллективное попечительство, причем у нового султана Абдул-Меджида (1839—1861) не было иного выхода, как принять его.

Острый внутриполитический и экономический кризис, военное поражение, давление держав, успешно добивавшихся все новых уступок и льгот, – все это ставило перед новым султаном и его советниками, наиболее известным из которых был Решид-паша, нелегкие задачи, решить которые можно было только с помощью очередного тура реформ. Требовались радикальные преобразования, и именно к ним управители империи вынуждены были прибегнуть. Очередной тур реформ (1839—1870) получил наименование Танзимата («реформы», «преобразования»), Танзимат

Опубликованный в ноябре 1839 г. Гюльханейский хатт-и-шериф гласил, что новый султан ставит своей целью обеспечить всем подданным гарантии безопасности их жизни, чести и имущества, отменить систему откупов и упорядочить налогообложение, а также изменить порядок призыва на военную службу. Для осуществления этой программы в начале 40-х годов был проведен ряд реформ в сфере администрации (создание меджлисов, т. е. совещательных органов с участием немусульман при управителях вилайетов и санджаков), суда (составление уголовного и коммерческого кодексов), образования (создание системы светских школ), а также принят ряд мер для усовершенствования земельных отношений и развития экономики.

Реформы вызвали яростное сопротивление в стране, особенно со стороны духовенства, ревностных приверженцев ислама. В трансформации традиционной системы отношений они видели еще один шаг на пути к европеизации страны и соответственно к ослаблению своего влияния, что не могло не расцениваться ими как крушение основ. Одним из наиболее уязвимых пунктов всей программы Танзимата был вопрос о статусе многочисленных подданных империи, не принадлежавших к числу турок и вообще мусульман: попытка уравнять в правах немусульман с мусульманами встретила наибольшее сопротивление в стране. В результате так и не был изменен порядок призыва на военную службу (армия по-прежнему комплектовалась из мусульман). Более того, проблема статуса христиан вызвала конфликт с Россией, претендовавшей на покровительство по отношению к ним и к «святым местам» в Палестине, что в конечном счете явилось поводом для Крымской войны 1853—1856 гг. По итогам войны Турция оказалась в стане победителей, но эта победа была для нее пирровой, ибо истощила казну и положила начало драматически нараставшей внешней задолженности страны. Главным же результатом войны и связанного с этим очередного нажима держав было продолжение танзиматских реформ.

Реформы 50—60-х годов сделали еще один шаг по пути установления равенства всех подданных империи: был учрежден официальный статус немусульманских общин-миллетов (греческой, армянской, еврейской и др.), объявлено о допуске их представителей к государственной службе (вопрос об участии их в армии остался нерешенным). Был принят важный закон о земле, отменены цеховые регламенты в городах, упорядочена система налоговых откупов. Судебная власть была отделена от административной, а шариатские суды несколько потеснены. Было создано министерство просвещения, ведавшее светскими учебными заведениями, вплоть до высших. И наконец, реформы предоставили немало прав и льгот иностранному капиталу, прежде всего право на владение недвижимостью. Осуществление всех этих реформ было связано с деятельностью виднейших реформаторов второй половины XIX в. Али-паши и Фуад-паши, советников Абдул-Меджида и его преемника Абдул-Азиза I (1861—1876), руководивших правительством империи. Руководствуясь доктриной османизма (все подданные империи – османы), они стремились сохранить доминирующее положение турок в стране при формальном равенстве всех населяющих империю народов. Понимая необходимость дальнейшей европеизации страны, они делали соответствующие уступки иностранному капиталу, хотя и отчетливо осознавали, сколь непопулярна эта политика и какие мощные силы в империи противостоят ей.

• Предыдущая
• 41/152
• Следующая