Дело небрежной нимфы - Гарднер Эрл Стенли - Страница 15
- Предыдущая
- 15/20
- Следующая
— Потому что существуют прилив и отлив.
— А сколько эта сумочка могла бы пролежать на одном месте? Не забывайте, что вы под присягой.
— Э-э… ну… не могу сказать.
— Я так и предполагал, — улыбнулся Мейсон. — Итак, поскольку вы честно сказали, что по сумочке нельзя было определить, когда ее уронили, то это мог сделать любой, включая подзащитную, которая могла уронить ее в субботу вечером.
— Вы говорите сейчас о самой сумочке?
— Именно о ней, — подтвердил Мейсон.
— Ну, если говорить только о сумочке, то тогда возможно и такое предположение. Но если посмотреть на содержимое…
— Я говорю только о сумочке, — перебил его Мейсон.
— Но содержимое сумочки показывает, когда ее уронили, — сказал шериф.
— Когда мы посмотрели, что было внутри, то нашли вырезку из утреннего выпуска газеты «Экспресс» за третье число. В этой вырезке рассказывалось о похищении драгоценностей и о том, что Элдер…
— Одну минуту, шериф, — сказал Мейсон. — Я возражаю против любой газетной вырезки, которая может настроить присяжных против подзащитной, ведь неизвестно, кому принадлежит эта сумочка.
— Дайте мне пакет, — сказал судья Гарей. — Я взгляну на содержимое.
Шериф достал пакет и подал его судье. Судья сунул в него руку, выложил содержимое на стол и взял вырезку. Прочитав ее, судья Гарей сказал:
— Эта вырезка имеет отношение к делу. Разумеется, она будет представлена лишь с целью доказательства времени, когда уронили сумочку.
— Ну хорошо, — проговорил Мейсон, — Только прежде чем суд позволит приобщить к делу сумочку и ее содержимое, я бы хотел задать шерифу еще несколько вопросов.
— Задавайте.
— Итак, шериф, вы сказали, что сумочку достали и поместили в один пакет, а ее содержимое — в другой и оба пакета опечатали.
— Да, сэр.
— И на них расписались?
— Да, сэр.
— Когда это было сделано?
— Почти сразу же, как только сумочку достали.
— Что значит «почти сразу же»? — спросил Мейсон.
— Это значит в короткий промежуток времени, — ответил шериф.
— А конкретнее?
— Я не ношу с собой секундомера.
— И все же мне бы хотелось знать поточнее, когда это было сделано.
— Я уже ответил на этот вопрос. Другого ответа у меня нет. В тот вечер у меня было много дел, и я не засекал время по секундомеру.
— Я вижу, — продолжал Мейсон, — что подписи на пакетах сделаны карандашом и чернилами.
— Совершенно верно. Я расписался чернилами, некоторые — карандашом.
— Но все подписи поставлены в одно и то же время?
— Да, сэр.
— Сразу же после того, как сумочку достали?
— Да, сэр.
— А вы не могли бы сказать, как именно эти подписи были сделаны?
— Ваша честь, — вставил Глостер, — вопрос не по существу дела.
— Если ваша честь позволит, — сказал Мейсон, — я докажу, что это очень важный вопрос, имеющий непосредственное отношение к существу дела.
— Хорошо, — проговорил судья.
Мейсон взял пакет, засунул туда сумочку, положил сверху чистый лист бумаги и подошел к шерифу.
— Поставьте на листе вашу подпись, шериф, — сказал Мейсон.
Шериф достал из кармана ручку, положил пакет с листом на колено и расписался.
— Благодарю вас, шериф, — произнес Мейсон и, взяв еще один лист чистой бумаги, положил его на стул судьи. — А теперь сделайте то же самое здесь.
Шериф, недоуменно пожав плечами, расписался и на нем.
— Я так и знал, — сказал Мейсон, взяв оба листа в руки, — подписи отличаются друг от друга.
— Ну, конечно, отличаются, — раздраженно проговорил шериф. — Сумочка ведь мешает…
— Совершенно верно! — воскликнул Мейсон. — Именно поэтому я и попросил вас расписаться на двух листах. Подписи на пакетах четкие и правильные, а это значит, что их ставили на пустом пакете. И кроме того, шериф, не забывайте, что сумочка была промокшей и она наверняка бы промочила пакет. Так что чернила на нем должны были расплыться. Но этого не произошло. Как вы все это объясните суду?
— Разумеется, я все объясню, — ответил шериф. — Мы не могли поставить подписи на пакете с сумочкой. Мы расписались на нем до того, как поместили туда сумочку.
— Ага, — сказал Мейсон. — Значит, вы и другие джентльмены подписывали пустой пакет, так?
— Я этого не говорил. Я сказал, что мы расписались на пакете, прежде чем поместить туда сумочку.
— Ну хорошо, — согласился Мейсон. — А как же получилось, что мокрая сумочка не оставила никаких следов на пакете?
— Я э-э… могу сказать…
Шериф с беспокойством взглянул на Глостера, потер рукой подбородок.
— Я жду ответа, — настаивал Мейсон.
— Ну, само собой разумеется, — сказал шериф, — нельзя было засовывать мокрую сумочку в бумажный пакет. Это было бы глупо.
— И что вы сделали?
— Я… э-э… Когда ее достали, я сказал, что мы могли бы подписать пакеты, а я потом положил бы туда сумочку и ее содержимое. Но я, естественно, не мог положить в пакет мокрую сумочку. Поэтому подождал, пока она высохнет.
— И сколько вы ждали, шериф? — спросил Мейсон.
— Ну, я не знаю. Мне доверили положить ее в пакет, а его опечатать, и я взял на себя эту ответственность.
— Одним словом, — сказал Мейсон, — все эти подписи говорят лишь о том, что люди, находившиеся вместе с вами, расписались на пустых пакетах и оставили сумочку у вас в надежде, что вы положите ее с содержимым в пакеты и опечатаете их сами на другой день.
— Не в другой день, а просто позднее.
— Другими словами, — пояснил Мейсон, — вам отдали пустые подписанные пакеты, а их содержимое вы вложили гораздо позже.
— Не гораздо позже, а вскоре.
— Но вы же сами сказали, что положили сумочку в пакет после того, как она высохла.
— Сумочка находилась у меня, и с ее содержимым ничего не случилось.
— А где вы сушили ее?
— В своем кабинете.
— И сколько она сохла?!
— Не знаю, я не засекал время.
— Значит, могло пройти два дня, прежде чем вы положили все в пакеты?
— Я уже ответил, что не хожу с секундомером.
— Итак, ваша честь, — проговорил Мейсон. — Нельзя с уверенностью утверждать, что эту газетную вырезку не положили в сумочку в то время, пока она сохла. Суд увидит, что вырезка не подвергалась воздействию воды.
— Вырезка была в коробочке, — сказал шериф. — В маленькой коробочке, похожей на пудреницу.
— Я не думаю, что суд пытались ввести в заблуждение, — после некоторой паузы произнес судья Гарей, — и все же это дело с подписями на пустых пакетах, шериф, не проясняет сути. Суд не готов сейчас принять окончательное решение о приобщении сумочки в качестве вещественного доказательства, по мы обсудим этот вопрос.
— У меня есть еще несколько вопросов к свидетелю, — сказал Глостер.
— Спрашивайте, — сказал судья Гарей, — а то пора прекращать заседание.
— А что еще вы делали на яхте обвиняемой, шериф?
— Я ее осматривал.
— И что вы нашли?
— Я нашел мокрую юбку. А впереди, на уровне правого колена, было небольшое розоватое пятно.
— И что вы предприняли?
— Я отдал его в лабораторию, чтобы проверить, не кровь ли это.
— А теперь, ваша честь, можно и закончить заседание, — сказал Глостер, улыбаясь.
— Итак, — произнес судья Гарей, — суд прерывает заседание. Оно возобновится завтра в десять часов утра.
Дороти Феннер огляделась, ища глазами смотрительницу.
— Минуточку, — ответил Мейсон. — Я хочу задать вам один вопрос… Дороти, посмотрите на меня…
Она медлила, потом губы у нее дрогнули.
— Только не плакать! — приказал Мейсон. — Что за глупости! Вокруг люди. Скажите, вы ходили туда? Ходили?
Она опустила глаза.
Он достал из портфеля письмо:
— Делайте вид, будто его читаете. А теперь ответьте, вы ходили туда?
— Да, — ответила она почти шепотом. — Я сделала, как он просил. Ворота были открыты. Когда я вошла в кабинет, он лежал на полу в луже крови.
- Предыдущая
- 15/20
- Следующая
