10 писем Робинзону - Сафонов Владимир Иванович - Страница 4
- Предыдущая
- 4/19
- Следующая
Могут помочь сориентироваться и муравейники. Они, как правило, располагаются к югу от близстоящих деревьев, пней, кустов. Их южные склоны обычно более пологие, чем северные.
Легко определить где север в звездную ночь — по Полярной звезде. Подмечено, что ночью северная сторона неба светлее южной.
Зимой можно ориентироваться по снегу: он быстрее оттаивает к югу от камней, пней, деревьев.
Выбрав направление и следуя по нему, надо возможно чаще проводить его корректировку по тем или иным приметам, помня, что несимметричность строения нашего тела (внешне не замечаемая) приводит к тому, что одной ногой человек делает более широкий шаг, чем другой. В результате человек идет не прямо, а по кругу, о чем в старину говорили: «Бес кружит». Зная эту особенность и поглядывая на ориентиры, можно смело двигаться в выбранном направлении.
Мне лично торопиться было некуда, и, ведя «под уздцы» своего харьковчанина, я брел по лесам и перелескам, иногда на подъемах придерживаясь за багажник. Таким образом за час я проходил, изредка проезжал, этак по три-четыре километра. На пересеченной местности и в мелколесье скорость снижалась до полутора-двух.
Часто приходится слышать недоуменные вопросы:
— Как это вы по лесу с велосипедом?!
— Да так, — отвечаю я, — попробуйте сами; вполне проходимо, избегайте только мелколесья, обходите кустарники и буреломы и не увязайте на топких местах. И в самом деле, леса нашей средней полосы не тропические дебри, и если в них не продираться сломя голову, то вести велосипед не большая обуза.
Ручеек, змейкой бегущий по заросшему осокой овражку, позволил мне навести порядок в кухонной посуде и пополнить запас воды, которую я обычно вожу в надежно склеенных полиэтиленовых мешочках. Конечно, следуя вдоль рек, озер и речушек, этого можно не делать, но когда твой путь лежит через леса, да еще юго-восточного направления Подмосковья, то эта предусмотрительность не лишняя. Можно, разумеется, заезжать в деревушки и пользоваться колодезной водой, но я этого почти никогда не делаю, чтобы не нарушать обаяния этакой экзотики путешествия по безмолвию. Повторяю, такая запасливость помогает мне останавливаться в любом уголке леса на обеденный привал или ночлег, не беспокоясь о том, где зачерпнуть котелок воды на чай, варку или умывание.
Не только теперь, а еще и до войны приходилось слышать сетования о том, что родная природа скудеет. Редеют и вовсе сводятся леса, осушаются болота, питающие речки и ручейки, вымирает птичье и звериное население. Словом, сказывается преобразовательская деятельность «царя природы» — человека. Отрицать это просто невозможно. Охрана природы стала предметом межведомственных и даже межгосударственных забот, приобретя поистине глобальный характер. Нарушая сложившееся тысячелетиями экологическое равновесие в природе, хищнически эксплуатируя леса и угодья, человек рубит сук, на котором зиждется его и его потомков благополучие.
Но совершенно неожиданно открылась и другая сторона медали. Рост городов привел к обезлюдению «глубинок», периферии. А раз так, то меньше стучат топоры дровозаготовителей и реже слышны выстрелы местных охотников. Такое положение привело, по утверждению охотоведов и лесничих, к невиданному размножению зверья и птиц, почувствовавших приволье в дичающих лесах. И выходит, что сетования природолюбов на оскудение природы не всегда оказываются правильными. А если это действительно так и повсеместно, то родная природа выстоит и обновится.
Однако пора вернуться к тому первому дню, к содержанию первого из десяти пакетов, адресованных добровольному робинзону.
К концу дня (а летом он у нас длинный) я оказался со своим велосипедом на опушке елового лесочка. Перед ним чуть всхолмленное поле разноцветного клевера, неподалеку сухой овражек, возле которого я и облюбовал себе место для предстоящего ночлега.
Обычные мои требования к месту ночевки — это сухой, открытый утреннему солнцу участок, желательно защищенный от ветра. Необходимы также два дерева для брезентового гамачка. Весьма важно, чтобы место ночлега находилось поблизости от воды.
Поскольку я избегаю разводить костры, довольствуясь тем, что могу приготовить на своем «комбайне», то топлива вблизи ночлега может быть немного: два-три пучка сухих веток плюс завиточек бересты для растопки.
Идея этого «комбайна» — чудо-самоварчика — зародилась после посещения выставки «Русский самовар», на которой экспонировались самовары самых различных типов и форм: от копии древнегреческой амфоры до винного бочонка. Были там и самовары-чайники, и самовары для варки сбитня — старорусского кушанья, о рецепте которого я имею самые смутные представления.
Если можно варить в самоваре сбитень (консистенция супа), то почему бы через перегородку за этой же дымогарной трубой не расположить отсек для кипячения воды? Один отсек предназначался бы для варки супа, ухи, картошки, второй — для кипячения воды, чая, кофе. Вскоре нашелся и знакомый любитель (рыболов и охотник), взявшийся изготовить опытный образец чудо-самоварчика. Опробование в полевых условиях, как это принято говорить, показало его высокие эксплуатационные качества. Но помимо явных преимуществ перед традиционными котелками, развешиваемыми над костром, он позволяет (и это самое главное) обойтись без костра. Если бы все туристы, рыболовы, охотники и грибники имели в своих рюкзаках этот самый «комбайн», то сколько бы исчезло с лица природы безобразных, долго не зарастающих кострищ! Но для этого нужно, чтобы самоварчик перестал быть достоянием одиночки, нужна инициатива местной промышленности.
Теперь несколько слов об особенностях моего ночлежного бивака.
Летом я никогда не пользуюсь палаткой, обхожусь без нее даже в дождливую осень. Ее заменяет брезентовый гамачок с полиэтиленовой накидкой, надежно прикрывающей спящего от любых хлябей небесных и ветра. Самодельный спальный мешок отличается от фабричного лишь немногим — поуже и полегче, а следовательно, меньше занимает места при транспортировке. Велосипед я обычно ставлю в изголовье, поперек, так, чтобы его рама фиксировала горизонтальное положение гамака от случайного опрокидывания. Прозрачность полиэтиленовой накидки позволяет видеть окружающее в любое время суток. И сумерки уходящего в темноту леса, и звездное небо над головой, и рассвет, и первые лучи восходящего солнца. Зрелище последнего никогда не теряет своей новизны и величия, сколько бы не наблюдал его. Право, можно понять людей, чье обожествление природы связано с нашим светилом.
Ну вот, пожалуй, и все, что связано с приготовлением ко сну.
«Комбайн» приготовил суп и кипяток для чая, подвешен гамак с накидкой, все разложенное для трапезы готово к употреблению. Тем, кому приходилось ночевать в одиночестве в лесу, согласятся со мной, что в сгущающихся сумерках есть что-то трудно постигаемое сознанием. Похоже, что это глубинная, генетическая память передает настороженное волнение наших предков перед наступающей темнотой, в которой всегда таилась опасность. Спасение от темноты, населенной подкрадывающимися хищниками, дал огонь. Темнота отступила, а с ней и опасность. Поэтому совершенно очевидна наша любовь к костру, перенесенному в жилище в самом его первозданном виде, — камину. Конечно, тысячелетия, и особенно последнее полустолетие, в значительной мере притупили любовь к открытому согревающему огоньку, но отголоски ее все же остались, по-моему, в любом человеке.
Можно подумать, что этим отступлением я противоречу самому себе. Вначале всяческое восхваление чудо-самоварчика, позволяющего туристу обходиться без традиционного костра, а потом «гимн костру»! Никакого противоречия я не усматриваю — ведь из приставной трубы валят дымок и язычки пламени, а если в его жерло попадали еловые сучки, то и искры уносились в небо.
Закончив несложные приготовления ко сну, я вновь вспомнил о конвертах своего оставшегося в городе товарища.
«Вскрыть после окончания приготовлений к ночлегу». Приготовления были окончены и можно было посмотреть, что написано в этом первом письме.
- Предыдущая
- 4/19
- Следующая
