Рысюхин, помните свои шестнадцать? (СИ) - "Котус" - Страница 22

— Пусть ищут, мы им мешать не будем.

— И даже поможем…

Эти двое переглянулись и захихикали. Нехорошо так захихикали. Ой, чувствую, найдут там любопытные такого, чего никогда не было…

— Ладно, посмеялись — и хватит. Как вы думаете, Юрий Викентьевич, кто там воду мутил, какие у вас соображения?

— Никаких, Государь!

Тот аж крякнул.

— То есть⁈ Что, вообще никаких⁈ А мне иное докладывали…

— Простите. Их слишком много, настолько, что всё равно, как если бы их вовсе не было. Потому что просто не могу выбрать более-менее правдоподобные, поскольку не знаю ни условий, ни ограничений для задачи. Это как нащупав кусочек хвоста пытаться всего слона описать.

— Надо же, на самом деле умный! — на кого другого я за такое точно бы обиделся, и сильно, но на Наставника Императора⁈ — А если без учёта ограничений?

— Тогда хоть и испанцев подозревать можно, при желании.

— А они-то каким боком⁈ — искренне удивился Государь. Ну, или убедительно изобразил искренность, м-да.

— Устроить беспорядки во всём регионе, лишить Империю доступного местного вина и закрыть возникший на нашем внутреннем рынке дефицит своим… спиртовым раствором смолы.

— Кхм… Да уж, неожиданный взгляд на ситуацию. С профессиональной, так сказать, спецификой.

Антон Прокречет заинтересовался другим:

— Не любите испанские вина?

— Не то, чтобы я слишком много их пил… Встречаются великолепные, есть обычные, но много и ужасных. По крайней мере, на мой вкус, слишком грубые и вяжущие.

— Да, есть такое, смолистость у них в массе своей высоковата, как и у чилийских.

— Не знаю, не пробовал, не слышал даже про такие.

— Антон! — Пётр Алексеевич прервал наш диалог, причём каким-то слишком уж недовольным тоном, да и сам Антон смутился. Он что, что-то лишнее сказал, что ли? — Про вино потом поговорите, при удобном случае. Скажи лучше, что с нашим дарованием делать?

— Как что? Награждать, разумеется! Не наказывать же за то, что на пользу Империи сделано, да ещё и по приказу самого Императора⁈

А этот самый «сам Император» внезапно развеселился:

— Ты смотри, как его перекосило, когда про награды заговорили? Словно лимон съел или про ссылку услышал! Вот ведь парочка подобралась, что один от графского титула отбивается руками и ногами, как от каторги, что второй уж который век от всех попыток возвышения отбыкивается, даже от простого дворянства, ультиматумы мне ставит. Два сапога на одну ногу! Ты посмотри на них, даже скривились одинаково! Вы, случайно, не родственники, а?

— Нет. Я проверял, — мрачно буркнул Антон, я же просто промолчал.

Тут у них явно что-то личное, не мне в такие разговоры влезать. Но награждению точно быть, это уже неизбежно. Главное, чтобы не чин и не титул — просто не потяну пока. Не удержавшись, вздохнул, вызвав ещё один наигранно-возмущённый фырк от Императора. Один в один как Мурыська — но этого я ТОЧНО никогда вслух не скажу!

— Так! — Государь легонько хлопнул руками по столу. — Потом об этом поговорим, сейчас сперва поработать надо. Садитесь, Юрий Викентьевич к столу и вспоминайте буквально поминутно, от момента приезда: что было, чего не было, кто что говорил, в чьём присутствии, с какой интонацией, кто на кого как глядел и так далее, и тому подобное. И ваши мысли по этому поводу, как на момент события, так и позже. Если что-то будет трудно вспомнить — могу помочь как менталист.

— Спасибо, у меня свои способы работы с памятью.

— Вот это правильно! Всегда говорю: базовые ментальные навыки доступны и без дара в ментальной магии, как и бытовая магия. И их можно и нужно развивать! Но если что — обращайтесь. Ладно, давайте приступать!

И мы приступили… Для начала мне пришлось пересказать заново свои рапорты, с дополнениями и разъяснениями по просьбе Государя. Потом он, узнав то, что полагал первоочередным, передал бразды управления разговором Антону и пошла-потекла рутина. Обед был подан прямо в кабинет, и здесь же, прямо между бумагами, съеден безо всяких изысков, а потом и ужин тоже. Не надо думать, что сам Император всё это время сидел с нами — конечно же, нет! Он ушёл уже через четверть часа, убедившись, что процесс пошёл, но потом несколько раз заглядывал ненадолго, в целом уделив мне больше двух часов своего, без лести и иносказаний драгоценного, времени. И это, если что, ОЧЕНЬ много. Работали так до десяти вечера, но не то, что не закончили — даже ту неделю, что мы скучали на левом фланге, пока неизвестные безобразничали на правом, до конца не разобрали! Я и сам удивился, сколько всего, оказывается, вокруг происходило — если задать себе правильные вопросы и под нужным углом глянуть на свои воспоминания! В итоге разогнал нас с Антоном, который сам требовал называть его просто по имени и на «ты», что мне никак не давалось и «выкать» ему я так и не перестал, сам Государь.

Устал так, словно на самом деле кирпич в вагоны загружал. И горло пересохло, так что даже со своими жёнами нормально поговорить не мог. Предупредил только, что я уже в столице, и сколько тут пробуду — неизвестно. Девочки удивились, обрадовались, возмутились и огорчились — всё сразу и одновременно. С трудом их успокоил, сказал, что говорил двенадцать часов к ряду и сейчас у меня горло болит. Чуть не поругались из-за того, что я «не хочу» рассказать хотя бы «самое важное», и поговорить «хоть немножко, всего полчасика». С тоской вспомнил рассказы деда про «эсэмэски» и чаты в телефоне и подумал, что мобилет с такой функцией купил бы хоть за тысячу, хоть за две, и себе, и жёнам — при том, что армейский стоит в магазинах от ста до ста двадцати рублей, а служебный по ведомости проходит и вовсе за восемьдесят. Вспомнить, что ещё несколько лет назад «обычный», на пяти импортных кристаллах, стоил как минимум триста пятьдесят в самом унылом варианте, а на сколько-то приличный ценник начинался от семисот.

Кое-как отговорившись сиплым голосом от своих любимых добрался, наконец, до своей квартиры. Там на столике стоял пузырёк, который вызванный по этому поводу слуга назвал «эликсиром для горла». Отравы в бутылочке я не почувствовал, так что выпил и пошёл спать.

Утром же лучше всякого кофе меня разбудила мысль о семье! А именно — если там полтора десятка разведок лазят, выяснить мою фамилию — совсем несложно, имея маломальский доступ к архивам или дворянским книгам, а они общедоступны, узнать место жительства — тоже задача разминочная. Так не рванут ли все эти любопытные ко мне домой⁈ А там — жёны, дети! И почему раньше такая простая мысль не приходила мне в голову⁈ Подгоняемый таким внезапно, но бурно вспыхнувшим опасением, я едва дотерпел до встречи с Антоном Прокречетом. Услышав мои несколько сумбурные переживания, он спокойно ответил:

— Не вы один такой. у нас хватает интересных для других стран лиц, данные о которых широко известны, и не всех в принципе можно спрятать, равно как и приставить круглосуточную охрану ко всем родственникам чиновников. военных, разведчиков… Иначе у нас половина страны будет охранять другую половину, а работать станет некому.

Не сказать, что меня утешил рассказ, что я не одинок с моей проблемой, но собеседник продолжил.

— Однако их семьи живут достаточно спокойно. Некоторые меры безопасности от придурков предусмотреть всё же нужно, но не более того. В последние годы, не без нашего активного участия, сложилась в мире такая ситуация, что семьи трогать не принято. Просто нам тоже известны имена, фамилии, адреса и родственники очень многих важных для своей страны людей у соседей. И в случае чего, мы не будем утруждать себя поисками конкретного виновника или автора инициативы — его, или его голову, или их нам принесут их собственные сослуживцы — те, что будут следующими в списке. Более того, даже если мы немножко ошибёмся со страной — обижаться будут не на нас, а на того, кто первым начал. Так что последние лет пятнадцать-двадцать ни одного случая в мире! Дольше всех доходило до островитян, пришлось трижды сменить всё руководство разведкой, физически сменить, если вы меня понимаете. Но теперь даже они не наглеют.