Демон Жадности. Книга 3 (СИ) - Розин Юрий - Страница 6

В конце концов, он, пытаясь отступить, не справился с контролем «Прогулки», покачнулся в воздухе и этого мгновения ей хватило. Оба ее клинка, как клыки, впились ему в бедро и предплечье, заставляя выронить оружие.

И, наконец, Фавл. Молчаливый, нелюдимый Фавл, которого все считали… странным. У него не было ни меча, ни топора. Только четыре пистолета, закрепленных на бедрах и под мышками.

Его противник, щитоносец с массивной башней, наполовину прикрывавшей его тело, двинулся на него, уверенный в своей неуязвимости. Фавл не стал отступать. Его руки мелькнули, и два громовых хлопка прокатились по полю почти одновременно.

Первая пуля ударила в край щита, отклонив его на сантиметр. Вторая влетела в эту образовавшуюся щель и попала противнику в плечо. Фавл сделал шаг вбок, его руки снова сработали как механизмы. Еще две пули — одна в колено, не защищенное броней, вторая — в дужку шлема, сбив его на глаза. Противник, ослепленный и падающий, был беспомощен. Фавл, не меняя выражения лица, просто опустил пистолеты. Бой был окончен.

Он был единственным из всех моих бойцов, кто справился со всеми предыдущими раундами в том же лаконичном стиле. И можно было подумать, что он какой-то невероятный талант или несравнимый гений, но парень был скорее сумасшедшим, чем гениальным.

Нет, конечно, выстрелы подобной точности требовали немалого навыка, мягко говоря. Но настолько быстрых побед Фавл достигал засчет того, что все четыре его пистолета были артефактами Сказания, при том что сам он находился на Кризисе Истории.

Он по полной пользовался нестабильностью и взрывным характером маны на этой стадии, производя выстрелы, справиться с которыми другие Истории могли с трудом. Вот только нагрузка на его ядро и тело при использовании сразу нескольких артефактов Сказания была настолько высока, что каждый раунд Фавл рисковал окончить инсультом или дестабилизацией маны.

Когда все затихло, на поле осталось шестьдесят победителей. Тринадцать моих бойцов лежали на земле, побежденные, но не униженные. Они сделали все, что могли. А эти трое сделали немного больше.

— Седьмой раунд! — тут же скомандовал я.

Спустя пятнадцать минут шестьдесят победителей превратились в двадцать семь (некоторые, даже победив, уже не могли продолжать). Но Гронд, Карина и Фавл сумели выдержать и это.

— Ребята, идите ко мне. Отдыхать, — скомандовал я, и они, пошатываясь, выполнили приказ, отступив к краю поля, где их уже ждали фляги с водой и бинты.

Я повернулся к оставшимся двадцати четырем бойцам — элите их элит дивизии. Их лица были сосредоточены, в глазах читалось ожидание финала. Что же, финал будет, но немного не такой, как они думали.

— Вы все! — мой голос прозвучал резко. — Разбейтесь на пары. Деритесь между собой. Следующие два раунда — только среди вас.

Наступила секунда ошеломленной тишины, а потом поле взорвалось возмущенным гулом. Один из офицеров, помоложе и, видимо, не впечатлившийся судьбой своего краснолицего коллеги, выскочил вперед.

— Это уже ни в какие ворота не лезет, Марион! — закричал он, его голос дрожал от несправедливости. — Они должны драться друг с другом, чтобы твои отдохнули? Это какой-то цирк, а не турнир! Где равные условия⁈

— Правила определяю я, — холодно констатировал я, не собираясь спорить. — Продолжаем.

Следующие два раунда прошли быстро и жестоко. Двадцать четыре лучших бойца дивизии резались между собой без всякой пощады, зная, что место в финале нужно заслужить кровью.

Когда пыль улеглась, на поле осталось шестеро. Шестеро сильнейших, не считая моих троих. Хотя их состояние уже было не лучше, чем у моих ребят.

Я вышел на середину поля, указав сначала на шестерых, потом на своих троих.

— Финал. Новые правила. — Я посмотрел на Гронда, Карину и Фавла. — Вы трое. Против… — я обвел рукой шестерых свежих, сильных бойцов, — … двоих из них. Каждый из вас выбирает себе двух противников.

По рядам прошел изумленный шепот. Шестеро финалистов переглянулись с нахальной ухмылкой. Трое измученных ублюдков в боях двое на одного? Легкая прогулка.

Но я не закончил.

— И награда, — мой голос зазвучал громче, перекрывая шепот. — Для того, кто победит в своем бою… препараты маны уровня Сказания. Должность командира отряда во взводе. И… — я сделал эффектную паузу, — … удвоенная доля от всей добычи в нашей следующей миссии. Лично для вас.

Глаза моих троих бойцов, еще секунду назад потухшие от усталости, вспыхнули таким азартным огнем, что шестеро финалистов невольно отступили на шаг.

— Последний раунд! По очереди! Сначала Гронд!

Здоровяк, казалось, и не думал уставать. С рёвом, в котором клокотала вся накопленная за день злоба, он ринулся на своих двоих противников. Они были не из самых сильных, но, насколько я понял, из одной роты и потому чертовски хорошо работали в паре.

Один, со щитом и коротким мечом, принял на себя первый, сокрушительный удар, уйдя в глухую защиту и отлетев на пять метров, но устояв. Второй, вертлявый, с парными тесаками, в это время впился Гронду в бок, стараясь пробить броню в уже поврежденном месте.

Гронд взревел, развернулся, пытаясь смахнуть его, но щитоносец тут же вернулся, щитом плашмя ударив его по шлему. Звон оглушил Гронда. Он замер на секунду, и этого хватило. Тесаки впились ему в ноги.

Гронд рухнул на землю, уже не в силах контролировать «Прогулки» и щитоносец тут же довершил дело, ударив эфесом в висок. Могучий детина замер, потом медленно, с почти что недоумением, повалился набок.

Карина встретила своих двоих не яростью, а ледяной, хищной грацией. Они были быстры, но она была водой. Они атаковали одновременно — один с копьем, пытаясь держать дистанцию, второй с боевым цепом, заходя с фланга.

— Карина!

Девушка не стала принимать бой. Она закружилась, ее парные клинки отскакивали от древка копья, отбивали звенья цепа, но не контратаковали. Она отступала, увлекала их за собой, заставляла двигаться, махать тяжелым оружием, тратить силы.

Ее противники, сначала уверенные в легкой победе, начали выдыхаться, их движения стали резче, грубее. Цепь, рассчитанная на сокрушение брони, беспомощно свистела в воздухе, а копье никак не могло поймать юркую цель.

И тогда, дождавшись удачного момента, Карина сменила тактику. Она сделала вид, что потеряла равновесие, и копейщик, обрадовавшись, сделал длинный выпад. Она не ушла от него. Напротив, она рванулась навстречу, проскочив вдоль древка, и ее клинок бритвой прошелся по его руке, заставляя выронить оружие.

Цепник, оставшись один, на мгновение растерялся. Она впрыгнула ему на грудь, обвила ногами туловище, и ее кинжалы нашли щели в броне на шее и подмышкой. Не смертельно, но достаточно болезненно, чтобы вывести из строя. Он сам признал поражение, зажимая рукой рану. Победа.

— Фавл!

Он стоял неподвижно, его лицо под капюшоном было бледным и осунувшимся. Не удивительно, с учетом расхода маны на Сказания.

Его двое оппонентов, видя его состояние, переглянулись с усмешкой и двинулись на него, не спеша, уверенные в победе. У одного был массивный двуручный меч, у другого — секира.

Фавл, казалось, не собирался ничего делать. Он просто стоял. Пока они не сократили дистанцию до десяти метров. И тогда его руки мелькнули. Но не к пистолетам на бедрах. Он рванул через плечо, сдернув с закрепленных на спине под плащом ремней нечто длинное, тяжелое, завернутое в промасленную ткань.

Ткань слетела, и в его руках оказалось ружье. Не пистолет, а полноценное артефактное ружье, с длинным, испещренным рунами стволом и массивным прикладом из темного дерева.

Его оппоненты замерли на мгновение, удивленные. Это мгновение стало для них роковым.

Фавл вскинул ружье, не целясь, будто чувствуя его продолжением себя. Гулкий, сокрушительный БА-БАХ! прокатился по полю, громче всего, что здесь сегодня слышали.

Первый заряд, сгусток сжатой до немыслимой плотности маны, ударил в грудь мечнику. Он не пробил броню. Он ее сорвал, отбросив человека на пару десятков метров назад на землю, где тот и остался лежать, согнувшись калачиком и хрипя.