Полётов - Небоходов Алексей - Страница 12

– Стоп! – крикнул режиссёр. – Ещё раз! Вера, ты слишком напряжена. Расслабься, ты просто ждёшь его в парке, ты не на похоронах!

Женщина кивнула, и Лёнька с разочарованием понял, что это не Павлинова. Просто актриса, похожая на неё издалека. Разочарование было таким острым, что он даже не заметил, как сломал сушку в пальцах. Крошки посыпались на землю, и Лёнька машинально стряхнул их с ладони.

Он стоял, по-прежнему глядя на съёмочную площадку, хотя разочарование осело где-то в груди. Снова обманулся, снова принял желаемое за действительное. Лёнька уже собирался отвернуться и поискать обходной путь домой, когда его окликнул резкий, командный голос:

– Эй, студент! Да-да, ты, в сером свитере!

Лёнька обернулся. К нему быстро приближался невысокий коренастый мужчина лет тридцати пяти, с папкой под мышкой и рацией в руке. На лице – раздражение человека, следящего за десятком дел одновременно. Тёмные вьющиеся волосы небрежно зачёсаны назад, на лбу – глубокая вертикальная морщина.

– Меня? – растерянно спросил Лёнька, оглядываясь по сторонам.

– Тебя, тебя, – нетерпеливо подтвердил мужчина, подходя ближе. – Ты местный? Я тебя тут уже видел пару раз.

– Да, я здесь живу. Вон в том доме, – Лёнька махнул рукой в сторону своего подъезда, чувствуя себя неловко под пристальным взглядом незнакомца.

– Отлично! – мужчина вдруг просиял, хотя морщина на лбу никуда не исчезла. – Меня зовут Роберт Ольхов, я ассистент режиссёра. Мы снимаем фильм «Любовь моя», слышал, может?

Лёнька помотал головой. Название ни о чём ему не говорило, хотя он регулярно просматривал все анонсы новых фильмов в «Советском экране».

– Неважно, – Роберт отмахнулся, словно ответ не имел значения. – Слушай, у нас тут форс-мажор. Один из массовки не пришёл, а нам нужен парень примерно твоего возраста для эпизода. Сыграешь школьника, опаздывающего на уроки? Ничего сложного – просто пробежишь мимо камеры. Пять рублей за съёмочный день.

Лёнька удивлённо моргнул. Пять рублей – почти половина его месячной стипендии. Но дело было даже не в деньгах. Возможность поучаствовать в настоящем фильме, пусть в массовке, пусть на несколько секунд – это было…

– Ну, что молчишь? – нетерпеливо спросил Роберт, постукивая карандашом по папке. – Да или нет? Нам через пятнадцать минут снимать, времени в обрез.

– Да, конечно, – поспешно ответил Лёнька, боясь, что его нерешительность может стоить ему этого шанса. – Я согласен.

– Вот и хорошо, – Роберт кивнул с облегчением. – Иди за мной, объясню, что делать.

Лёнька последовал за ассистентом, пробираясь сквозь скопление людей и оборудования. Всё вокруг было в движении: осветители устанавливали прожекторы, рабочие перетаскивали ящики, гримёрши поправляли макияж актёрам. Лёнька чувствовал себя случайным зрителем в этом отлаженном процессе.

– Смотри, – Роберт указал вперёд по аллее. – Видишь женщину в сером плаще на скамейке? Сейчас она будет идти по бульвару, как будто на работу. А ты пробежишь мимо, обгонишь её – как школьник, опаздывающий на уроки. Понял?

Лёнька машинально кивнул, но голос Роберта доносился словно издалека. Потому что в строгом сером плаще с тонким поясом, подчёркивающим силуэт, сидела Елена Павлинова.

Это была она. Без всяких сомнений. Те же чуть раскосые глаза, тот же изгиб губ, та же посадка головы. Сейчас она сидела, чуть наклонившись вперёд, и слушала что-то, что ей говорил высокий седой мужчина – режиссёр. Её тёмные волосы были уложены в сложную причёску, открывавшую тонкую шею.

Лёнька почувствовал жар, потом озноб. Горло перехватило. Сердце забилось так, что он испугался – сейчас Роберт услышит. Перед глазами на миг всё размылось, и он схватился за ближайшую опору – штатив.

– Эй, осторожнее! – одёрнул его Роберт. – Что, плохо стало?

Лёнька с трудом сглотнул. Елена Павлинова. Его кумир, женщина с сотен фотографий на стенах его комнаты, голос из магнитофона, главная героиня всех его снов – сидела в десяти метрах от него. Живая, настоящая, дышащая.

– Нет-нет, всё в порядке, – выдавил он. – Просто… немного закружилась голова.

– Только обмороков нам тут не хватало, – буркнул Роберт, но взгляд смягчился. – Ладно, слушай внимательно. Сейчас мы снимаем эпизод, где Вера – героиня Елены Павлиновой – идёт на работу. Она спешит, движется целеустремлённо, с прямой спиной, как человек, знающий своё место в мире. Твоя задача – пробежать мимо неё, как школьник, опаздывающий на уроки. Мы хотим показать два разных ритма жизни, понимаешь? Её – размеренный, уверенный, и твой – суетливый, беспокойный.

Лёнька кивнул, хотя половину сказанного пропустил мимо ушей. Всё его внимание было приковано к Елене. Она повернула голову, и солнечный луч, пробившийся сквозь облака, скользнул по её скулам, высветив маленькую родинку у левого уха – деталь, которую невозможно было разглядеть даже на качественных фотографиях. Он знал о ней почти всё, что можно было узнать из открытых источников, но эта родинка была новым открытием.

– Ты меня слушаешь вообще? – раздражённо спросил Роберт, щёлкнув пальцами перед его лицом. – Соберись! От тебя требуется немного: пробежать из левой части кадра в правую. Понимаешь? Быстро, но не слишком, чтобы не смазать движение. В руках у тебя будет портфель.

Роберт протянул ему поношенный школьный портфель. Лёнька принял реквизит, чувствуя, как дрожат пальцы. Портфель был тяжёлым – внутри явно лежало что-то для веса.

– А теперь пойдём, я покажу тебе, откуда начинать движение.

Роберт провёл его в начальную точку съёмки – примерно в двадцати метрах от скамейки, где сидела Елена. Лёнька старался не смотреть на неё слишком явно, хотя всё в нём стремилось запомнить каждую деталь. Только сейчас он начал понимать: сейчас пробежит мимо неё, окажется в одном кадре с Павлиновой. От этой мысли его бросило в жар.

– Когда услышишь «Мотор!», считаешь до трёх и начинаешь бежать, – инструктировал Роберт. – Помни: не слишком быстро, но с явной спешкой. И на бегу смотришь на часы, потом на дорогу. Всё понятно?

Лёнька кивнул, не доверяя своему голосу. Горло перехватило так, что он не был уверен – сможет ли вообще говорить. Звуки вокруг стали громче, свет – ярче. Он ощущал каждую складку на одежде, каждый порыв ветра.

– Внимание всем! – раздался властный голос режиссёра. – Приготовились к съёмке!

Лёнька замер в указанной позиции, крепко сжимая в одной руке портфель, а в другой – пакет с сушками. Он вспомнил, что должен бежать с испуганным видом, и постарался придать лицу соответствующее выражение, но лицо будто застыло от напряжения.

– Тишина на площадке! – скомандовал режиссёр. – Мотор!

Лёнька начал считать про себя: «Раз, два, три…» – но счёт путался, мысли разбегались. Он понял, что не может сдвинуться с места.

– Давай! – прошипел Роберт, стоявший за камерой. – Беги!

Это подействовало. Лёнька сорвался с места, пытаясь бежать не слишком быстро, но убедительно. Он делал всё так, как его инструктировали: смотрел на часы, потом на дорогу, изображал спешку. Впереди, метрах в пятнадцати, размеренно шла Елена Павлинова – прямая спина, чуть приподнятый подбородок, каждый шаг отмерен. Её каблуки отбивали по асфальту чёткий ритм.

Расстояние между ними сокращалось. Сердце Лёньки билось в горле. Он должен был её обогнать, пройти мимо, но ноги вдруг ослабли. Когда между ними осталось не больше трёх метров, Елена слегка повернула голову, и Лёнька поймал её взгляд – спокойный, чуть отстранённый, как и положено её героине, спешащей на работу и не замечающей случайных прохожих.

Этот взгляд – живой, настоящий взгляд Елены Павлиновой – скользнул по нему, и что-то сжалось внутри. Руки дрогнули, пальцы разжались, и пакет с сушками выскользнул из его ладони, раскрылся в воздухе и рассыпал своё содержимое прямо под ноги идущей Елене.

Сушки разлетелись по асфальту, некоторые попали прямо под каблук её элегантной туфли. Елена споткнулась, инстинктивно взмахнула руками, пытаясь сохранить равновесие.