Искушение змеиного лекаря - Ирина Эльба и Татьяна Осинская - Страница 3

– С-с-сладкая, – прошипел он. – Не могу остановиться.

И вновь припал к моей влажной плоти, проникая языком так глубоко, как только возможно. Указательным пальцем он стал аккуратно теребить клитор, отчего дрожь возбуждения стала волнами расходиться по всему телу. Желание переполняло меня, и было уже совершенно безразлично, что я в своем сне практически занимаюсь сексом с не человеком, что длинный раздвоенный язык проникает в меня, доставляя неимоверное удовольствие. Видимо, подсознание компенсировало то, что я недополучила от жениха, ложась спать.

Оргазм подступал все ближе и ближе. Я стонала и цеплялась ногтями за мягкую кушетку. Кажется, наг проникал в меня уже не только своим длинным языком, но и прекрасными сексуальными пальцами…

– А-а-ах, – невольно простонала я, достигая точки наслаждения. Дрожь удовольствия сотрясала тело.

Миг… и меня выкинуло из сна в суровую реальность. На соседней подушке сопел Клив, за окном луна рисовала бледными лучами причудливые узоры из света и тени.

Утром я проснулась в хорошем настроении, и впервые за последние дни в сердце теплилась надежда. Еще неясная, неопределенная, но слабая вера в то, что я буду танцевать. Клива я обнаружила на кухне не в лучшем расположении духа. Он собирался на работу, и даже чашечка кофе не сделала его взгляд мягче и бодрее. Я попыталась его обнять, чтобы поделиться своим хорошим настроением, но он только отмахнулся, чмокнул меня в макушку и, подхватив портфель, выскочил из квартиры. Я даже опешила от такого поведения: какая муха его укусила? В последнее время мне катастрофически не хватало ощущения тепла и надежности, крепкого мужского плеча за спиной. Когда можно упасть и знать, что тебя подхватят. А тут я падала, падала в бесконечную пропасть, а подхватить и утешить было некому.

Я тряхнула головой, прогоняя унылые мысли. Стоило срочно вернуть себе отличное настроение, с которым проснулась, и попробовать сходить на тренировку. Мамочка разрешила мне приходить на разминки, растяжки, ну и в целом пропитываться духом сцены и репетиций, чтобы они помогали восстанавливаться и настраивали на положительный результат. Сидя в автобусе, я вдруг вспомнила, какой неприличный сон мне сегодня снился, и невольно покраснела, словно кто-то мог подсмотреть мои мысли, как на экране смартфона. Потом пришло осознание, что мой внутренний мир никому недоступен, и я невольно улыбнулась. Подростковые страхи быть застигнутым за чем-то неприличным догоняли нас и в зрелом возрасте, вгоняя в жар.

Приехав в студию, я сначала растерла ногу одной из тех мазей, что мне советовали. Затем переоделась и направилась в общий зал на разминку. Участники нашей труппы уже потихоньку собирались. Завидев меня, ребята разразились приветствиями, некоторые подошли обнять и заверить в своей поддержке. Это оказалось так трогательно, что я едва сдержала слезы. Какие же они все классные.

– Джаннет, девочка моя, ты приехала? – раздался голос тренера. – Вставай в конце и не смей перетруждать ногу. У тебя пока растяжки и разминки. Все по лайту. Остальные построились. Кого еще нет?

– Сильвии и Стеллы.

– Силь опять загуляла, или можно надеяться… – начала было возмущаться мамочка, но ее перебили:

– Надеяться никогда не поздно. Привет всем. Мы в строю, – произнесла Сильвия, занимая свое место на сцене вместе со Стеллой.

– Тогда полетели, птички мои.

Репетиция пошла привычным ходом. Я, пристроившись за спинами коллег, тихонько выполняла упражнения, нет-нет да и смахивая осторожно слезу то ли от боли, то ли от жалости к самой себе. Я с детства занималась танцами и за прошедшие годы успела отработать и достичь высот в разных направлениях: классический бальный танец, народное творчество, хореография. Но остановила свой выбор именно на эстрадном джаз-модерне, сделав танец своей профессией. Это направление сочетает в себе техничность, пластику и зрелищность, позволяя танцовщице не ограничиваться строгими канонами одного стиля, а импровизировать, создавая уникальные образы и хореографию. За это наш коллектив и любили различные продюсеры, приглашая по контракту в новые постановки и шоу. Мы снимались в музыкальных клипах и выступали на городских мероприятиях.

Вся наша труппа была готова носить тренера на руках, потому что именно благодаря ее связям и знакомствам мы не оставались без работы. Пока я повторяла заученные движения, в голове проносились воспоминания о тех постановках, в которых мне довелось принять участие.

Но даже среди этого калейдоскопа выступлений одно оставалось неизменным – наша страсть к эксперименту. Мы не просто исполняли номера – мы проживали их, каждый раз добавляя что-то новое: неожиданный жест, дерзкий взгляд, едва уловимый акцент в музыке. Зрители чувствовали эту энергетику и отвечали нам оглушительными овациями. А продюсеры знали: если нужно что-то яркое, динамичное, с ноткой театральности – наш коллектив идеально впишется в концепцию.

Но за этой легкостью на сцене стояли месяцы упорных репетиций. Тренер не давала расслабляться ни на секунду: «Еще раз! Четче! Выше нога! Ты же не робот, вложи эмоции!» – ее голос звучал в голове даже во сне. Иногда мы роптали, уставшие и измотанные, но потом выходили на сцену – и понимали, ради чего все это было.

Особенно запомнились съемки в том самом клипе, где мы танцевали под проливным дождем. Холодная вода затекала за воротник, макияж плыл, а мы должны были улыбаться и двигаться так, словно все проходит как задумано. Тогда я впервые осознала: настоящий профессионализм – это когда зритель не догадывается, через что тебе пришлось пройти ради этих трех минут идеального танца.

А после выступлений, в гримерке, мы смеялись над курьезами, делились планами и мечтали о новых проектах. Казалось, так будет всегда… пока однажды я не согласилась покататься на лыжах…

Когда после разминки ребята перешли к отработке танцевальных номеров, я села на лавке около мамочки. Поврежденная нога ныла, как бы в наказание за то, что я не берегла ее и променяла танцы на лыжи. На вторую половину дня я не стала оставаться в студии, а отправилась домой пешком. Мне было о чем подумать.

Отношения с Кливом становились все более напряженными. Я уже не чувствовала того душевного подъема, что раньше, возвращаясь в нашу квартиру. Наоборот, хотелось отсрочить момент встречи. У нас сложились какие-то разные ритмы жизни: я ласкаю – он не настроен, он пристает – я уснула. А ведь еще полгода назад мы чуть ли не каждую проведенную вместе минуту целовались, он постоянно писал мне милые сообщения, я отвечала ему сексуальными фоточками. Я фонтанировала нежностью, он пылал страстью. Куда все это делось?

Неужели одна неудачная поездка на отдых способна все испортить? Прокручивая в голове наши последние ласки и стычки, я вдруг подумала, что нужно попробовать освежить общение. Приготовить для Клива что-нибудь неожиданное, сексуальное. Вспомнить, как мы загорались друг от друга в начале отношений, и повторить. От принятого решения у меня даже поднялось настроение. В голове тут же сложился план действий. Сев в автобус, чтобы быстрее добраться до магазина, я поехала затариваться вкусняшками и мартини. Дома быстренько сунула алкоголь в холодильник, приготовила закуски и красиво сервировала стол в гостиной. За час до предполагаемого прихода жениха я переоделась в красивое белье и села в кресло в ожидании. Звонить Кливу и уточнять его планы на вечер не стала, он каждый день приходил в одно и то же время, поэтому портить сюрприз совсем не хотелось.

Часики тикали, а заветного поворота ключа все не раздавалось. Я начала нервничать и для успокоения налила себе немного мартини. Отпивая его мелкими глотками, теребила телефон, ожидая хоть какой-то весточки от любимого. Ведь он всегда предупреждал, если задерживается, почему же сейчас молчит? Не выдержав, я попробовала дозвониться до него сама, но абонент оказался вне зоны действия сети. От волнения живот неприятно скрутило, и я свернулась калачиком, чтобы хоть немного успокоиться, но мысли в голове гудели, как растревоженный улей.