Дело блондинки с подбитым глазом - Гарднер Эрл Стенли - Страница 24

• Предыдущая
• 24/44
• Следующая

– Благодарю вас, – сказал Драмм тоном джентльмена, обращающегося к другому джентльмену, и послал свидетелю, а также судье торжествующую улыбку. Вот как он справился с низкими адвокатскими штучками, которыми тот пытался затемнить дело. – Я думаю, что господин адвокат, – обратился он к Мейсону, – не имеет больше вопросов?

– Имею один маленький вопрос, – равнодушно ответил Мейсон.

– Пожалуйста, – буркнул Драмм.

Мейсон холодно улыбнулся доктору.

– Но смерть могла наступить за девять часов перед началом осмотра, господин доктор? – спросил он.

– Как я уже говорил, – ответил свидетель с чопорным достоинством, – решающим фактором является степень посмертного окоченения, которое развивается в определенных границах времени.

– Могла смерть наступить за девять часов до того, как вы приступили к вскрытию? – обрезал Мейсон.

– Я попытаюсь это объяснить.

– Меня не интересуют объяснения, я прошу ответить. После того, как вы ответите на мой вопрос, вы можете объяснять сколько угодно. Но вначале прошу ответить. Смерть могла наступить за девять часов до того, как вы приступили к вскрытию?

На минуту наступила полная напряжения тишина.

– Да или нет? – настаивал Мейсон. – Смерть могла наступить за девять часов до вскрытия?

– Да! – почти выкрикнул подавленный доктор.

Улыбка Мейсона относилась как к судье, так и к Драмму. Его более тихий голос контрастировал с сердитым выкриком свидетеля.

– Благодарю, господин доктор. У меня все.

Следующим на свидетельском месте появился лейтенант Трэгг. Он сообщил о своей полицейской карьере, занимаемой должности, а также следственном опыте. Затем рассказал, как в день убийства, двадцать шестого вечером, он прибыл на бульвар Сан-Фелипе, шестьдесят семь – пятьдесят и обнаружил за домом убитую, Милдред Дэнвил. В это время дождь шел уже приблизительно три часа – и труп лежал лицом в грязи. Вскоре после этого он обнаружил на тротуаре перед домом дамскую сумочку, которую обвиняемая позже опознала как свою собственность. Помимо обычных дамских мелочей, в сумочке были полторы тысячи долларов, а также водительские права на имя обвиняемой.

В этом месте Драмм внес предложение о временном освобождении свидетеля от показаний, мотивируя это желанием ознакомить высокий суд с планами места преступления. Защита не выразила протеста, вследствие чего обвинитель вызвал топографа, который представил и объяснил целую серию планов владения шестьдесят семь – пятьдесят по бульвару Сан-Фелипе. После принятия их судом лейтенант Трэгг вернулся на возвышение и обозначил крестиками на планах те места, где были найдены труп и сумочка. Продолжая свои показания, он рассказал об обыске в квартире, занимаемой обвиняемой совместно с убитой в Палм Виста Апартаментс, во время которого он заглянул в корзину с грязным бельем и нашел пистолет девятого калибра. Тогда он выцарапал на стволе специальный знак и на этом основании может сейчас идентифицировать пистолет, предъявленный ему обвинителем, как тот самый пистолет, который он нашел в корзине обвиняемой.

Обвинитель внес предложение считать пистолет вещественным доказательством, заверяя высокий суд, что эксперт по баллистике представит вскоре материалы, свидетельствующие, что из этого пистолета была убита Милдред Дэнвил. Затем он посчитал необходимым обратить внимание на то, что приближается время обеденного перерыва и что обвинению было бы удобно воспользоваться этим. Судья посмотрел на часы, кивнул головой и распорядился сделать перерыв до двух часов дня.

Через заполненный зал к Мейсону протолкался Пол Дрейк.

– Нашли полицейского, Перри, – заявил он.

– Того, который задержал Милдред Дэнвил?

– Да. Она действительно превысила время стоянки.

– Где он? – нетерпеливо спросил Мейсон.

– Ждет у меня в агентстве. Мои парни семь потов пролили и все ботинки истоптали, пока нашли его. Он работает на замещении, дежурил в этом районе всего один раз, именно в тот день.

– Попробуем с ним поговорить, – сказал Мейсон. – Как его зовут?

– Филипп Рэймс.

– Что за человек, Пол?

– Не самый плохой. Но сам знаешь, как это бывает с полицейскими. Большей частью у них довольно эластичная память, когда речь заходит об их должности. Ни один полицейский не горит желанием давать показания, которые могут быть не по вкусу прокурору.

– Поговорим – увидим. А вдруг удастся выдавить из него показания в письменном виде?

– Попробуй. А как у тебя дела, Перри?

– Приблизительно так, как я и предвидел, – ответил Мейсон. – Они готовят почву. Черт возьми, Пол, у меня есть линия защиты, только не знаю, удастся ли мне провести доказательство. Если нет, то мы спеклись. Я знаю, что кран сборника был открыт. Точно помню. Но до сих пор у меня не было возможности рассмотреть полицейские фотографии, и я боюсь, что… А-а, будем ломать себе голову тогда, когда наступит время. А пока послушаем, что нам скажет постовой Рэймс.

Филипп Рэймс был стройным, широкоплечим мужчиной в возрасте тридцати с лишним лет. С лица у него не сходило выражение легкого удивления, как будто жизнь непрерывно ставила перед ним задачи, превышающие его способность понимания. Он смотрел, сморщив лоб, когда Дрейк представлял ему Мейсона.

– Меня интересует та молодая блондинка, у которой не было при себе водительских прав, – поздоровавшись, сказал Мейсон.

Рэймс кивнул головой.

– Вы помните, как ее звали?

– Не помню.

– А вы узнали бы ее?

– Наверное, да.

– А вы помните обстоятельства, при которых вы ее задержали? Это важно.

– Почему важно? – быстро спросил Рэймс.

Мейсон улыбнулся:

– Моя клиентка заинтересована некоторыми обстоятельствами дела.

Рэймс провел ладонью по шее, почесал за ухом и стал рассказывать:

– Ну, в результате я не выписал ей квитанцию о штрафе. Это не было что-нибудь серьезное, всего лишь превышение продолжительности стоянки. Она появилась именно тогда, когда я доставал квитанции. Обход у меня шел исключительно быстро, и нарушение не могло быть большим. Она утверждала, что превышение не больше пяти минут, и это было похоже на правду. Но я на всякий случай попросил ее показать водительское удостоверение, и мне сразу не понравилось, что она стала крутить, словно у нее его вообще не было. Вы знаете, обычный разговор: мол, выскочила за покупками, сумочку забыла дома, заметила это только в машине, и ей не хотелось возвращаться, потому что она собиралась только в магазины, где у нее открыты счета…

Мейсон обменялся взглядом с Дрейком.

– И что вы сделали после этих ее слов, мистер Рэймс?

– Ну, я спросил, где она живет. Оказалось, что недалеко, пять или шесть перекрестков от того места. Поэтому я решил прижать ее к стене. «Хорошо, – говорю, – если вы стояли всего пять минут больше положенного, то я проверю только водительское удостоверение. Оставим машину здесь, я подброшу вас на своей, и возьмем вашу сумку».

– Как она это восприняла?

– Ей это не понравилось, – ответил Рэймс. – Я уже говорил, что был уверен в том, что поймал ее. Так мне тогда казалось, а я очень редко ошибаюсь.

– Что было дальше?

– Она села со мной. Тянула время, но выбор был у нее либо ехать со мной, либо мандат и в суд. Мы поехали к ней домой. Это такая меблированная квартира где-то рядом с бульваром Вашингтона. Она открыла дверь, и я увидел, что на столе лежала сумочка. Она предъявила мне водительские права, все в порядке.

– Вы проверили описание?

– Конечно.

– И что?

– Я чувствовал себя последним дураком, – признался Рэймс. – У нас редко случаются такие проколы. Поэтому я отвез ее назад, как обещал. Немного с ней по дороге пошутил, что пять минут – это такое же самое нарушение, как и час, а езда без водительских прав еще большее нарушение и что сейчас я ее отпущу, но когда поймаю еще раз… ну и в том же духе. – Рэймс снова почесал голову и обнажил зубы в улыбке. – Чего я ей не сказал, так это того, что работаю по замещению и что могут пройти месяца два, прежде чем я снова получу этот участок.

• Предыдущая
• 24/44
• Следующая